Крестовый поход восвояси - Свержин Владимир Игоревич - Страница 44

На следующую ночь, это было тоже полнолуние, как и нынче, ферма была атакована волчьей стаей, и никакие попытки отца и его работников отогнать тварей огнем или железом не принесли успеха. Волки резали все живое, что попадало им на глаза: от племенного быка до кошки. Когда настало утро, стая схлынула, и отец, вскочив на чудом уцелевшего коня, помчался в замок, чтобы изъявить покорность баронской воле.

Когда он туда прибыл, сборщик податей, не этот, а его отец, едва приоткрыв окошко в калитке ворот, сказал, что барон отдыхает и никого не принимает до полудня. Отец пошел прочь, чтобы в тени деревьев подождать назначенного часа, и вдруг увидел, как мчится сквозь лесную чащу волчья стая. Распростившись мысленно с конем, он тут же залез повыше на дерево и начал наблюдать оттуда за происходящим. Стая, во главе которой мчался огромный черный волк, добежала до толстенного дуба и окружила его кольцом. И тогда черный волк на глазах начал меняться, принимая человеческий облик.

– Это был барон? – не удержался от вопроса-утверждения Лис.

– Да, он. – Проводник согласно кивнул. – Он потянул за одну из веток, и между корнями гигантского дерева открылся потайной лаз. Волки, один за другим, начали скрываться в нем. Барон спустился в лаз последним и вновь закрыл ход.

А в полдень, как ни в чем не бывало, его милость барон Херсирк принял моего отца. Конечно же, в замке не было никаких волков, но отец все понял. Его охватила жуть. Не слушая, он согласился на все, что говорил ему Херсирк, а потом, едва добравшись до Риббека, он за гроши продал все наше хозяйство и купил лавку возле городских ворот, чтобы никогда больше не покидать стен города, находящихся, впрочем, под все той же ужасной защитой.

Когда я подрос и сообщил отцу, что сидеть на одном месте – это не по мне, что я желаю посмотреть свет, он воспринял это с неожиданной радостью, дал мне немного денег и повелел, если будет такая возможность, не возвращаться больше в отчий дом.

Я немало постранствовал, был солдатом, матросом, пробовал даже изучать писарскую науку, да, видать, не судьба. – Рассказчик развел руками. – Ни одно из этих ремесел не принесло мне какой-либо выгоды. Я вернулся в отцовскую лавку. Совсем недавно мой батюшка умер. На смертном одре он раскрыл мне тайну того, что увидел в лесу у замка Херсирк. Это была великая тайна, которую долгие годы он опасался доверить даже моей матери.

Когда же нынче ночью прискакал сборщик податей, а затем в город пришел отряд рыцарей, я понял, что возмездие небес наконец-то свершилось. Видит Бог, я ничем не мог помочь фон Нагелю. Никто до самого утра не имел возможности выйти из города, но когда господин Ульрих вместе с другими рыцарями поняли, что попали в засаду, они ворвались в мою лавку, и я показал им ход через крышу в надвратную башню. Тогда-то фон Нагель и попросил меня предупредить вас. И вот я здесь и рад, что имею возможность сослужить вам службу. Поверьте, господа, для меня высокая честь, я счастлив быть полезен победителям этих мерзких тварей.

– Откуда ты знаешь, что они побеждены? – спросил я, соображая, что фон Нагель никак не мог знать о результатах Лисовского похода в замок.

– Когда я скакал, чтоб предупредить вас, я видел зарево, поднимающееся над лесом, и дым со стороны Херсирка.

Что и говорить, ларчик открывался просто.

– А куда мы теперь направляемся? – поинтересовался я.

– На старую императорскую дорогу, – любезно объяснил проводник. – До того, как Херсирк проложил часть дороги вблизи своего замка, она шла восточнее. Но сейчас там почти не ездят. К тому же это владения рода фон Штраумбергов, а они почти сто лет враждуют с Херсирками из-за этих земель. Так что за вами сюда никто не полезет. Бароны фон Штраумберги всегда отличались скверным нравом.

– В кого они превращаются? – на секунду прекращая любезничать со спасенной девушкой, хмыкнул Лис.

– Что? – Рассказчик, кажется, не понял вопрос. – А, нет-нет, – он замахал на Венедина руками, – вроде бы никто ни в кого не превращается. По крайней мере так говорят.

Мы ехали уже несколько часов, забирая все восточнее и все дальше удаляясь от негостеприимных владений покойного барона Херсирка. В одном месте мы свернули со столбовой дороги в лес на едва заметный проселок и ехали так довольно долго, кое-где расчищая путь от упавших деревьев и ветвей, тянущихся справа и слева и едва не смыкавшихся посреди малоезженой колеи. Кое-где возок приходилось подпирать плечами, чтобы не дать ему завалиться на сторону, кое-где забрасывать камнями и ветками немилосердные ухабы, грозившие оставить транспорт нашей подопечной без колес, в общем, назвать эту дорогу проезжей язык не поворачивался.

– Знаешь что. – Лис утер пот рукавом со лба. Процесс вытаскивания экипажа из широкой грязной ямы, не высыхающей, наверное, даже в самую жару, наводил моего друга на философский тон. – Работа нам, конечно, блатная досталась, красну девицу из грязи в князи толкать, но одно меня все же несказанно радует.

– Ты о чем? – кинул я, упираясь изо всех сил во вместительный продуктовый ящик возка, нависавший над задними колесами.

– Я вот еду и все прислушиваюсь, не рыдает ли кто поблизости. Ночью после оборотней слушал, сегодня весь день – кажись, тихо. – Он поднажал, чувствуя, что колеса выкатились наконец на твердый грунт. – Тьфу, тьфу, тьфу, вроде отстало. Так что все наши дорожные невзгоды почти ерунда.

Подбадриваемые кнутом одного из воинов, занявшего место убитого возницы, кони рванули и Лис, не удержавшись, плюхнулся в грязь.

– Или у меня со слухом плохо? – поднимаясь из зловонной жижи, пробормотал он. – Блин, а еще утверждают, что Западная Германия славится своими дорогами. – Он начал возмущенно отряхиваться. – Ну что за жизнь?!

Мы двигались в таком темпе еще несколько часов, пока не выбрались на обещанный риббекским торговцем старый императорский тракт.

– Это уже земли фон Штраумбергов, – прокомментировал он. – Они как против императора выступили, так мимо них дорогу и провели.

– Так что, – невольно холодея, произнес я, стараясь говорить с выражением досужего интереса на лице, – они примыкают к Лиге северных баронов?

– Штраумберги? Нет. Просто склочная семейка. Со всеми враждуют. Император до них еще доберется. Ежели б не Святая земля, куда его величество, что ни год, шлет новые отряды рыцарей, давно б уже в этих местах порядок был. А то чуть от города отъедешь – плати, через лес переедешь – снова плати, через мост перебраться – опять мошну развязывай.

Замечание о деньгах было явно излишним. Как говаривал время от времени Лис: «Не будите Лихо, пока спит тихо». Где-то поблизости заржала лошадь, одна из наших ответила на этот призывный зов, и едва успел стихнуть звук, как на дорогу выехал вооруженный всадник, за ним еще, еще и еще.

– Таможенный контроль, – пробормотал Лис. – Там можно, а здесь не можно.

– О, не волнуйтесь, господа, – поспешил успокоить нас риббекский купец, указывая на зелено-черные нарамники конников, – это люди здешнего барона. Они тут всегда стоят. Надеюсь, вас не затруднит заплатить дорожную пошлину? У его милости вздорный характер, но он всегда радушно относится к тем, кто готов платить за его гостеприимство. А в последнее время гостей не так уж много.

Говоря по чести, перспектива платить кому-либо меня не слишком радовала. И вовсе не из-за какого-то приступа жадности, а по вполне объяснимой причине: в момент, когда ганзейский когг, на котором мы плыли, пошел ко дну, туда же отправилась большая, да нет, не большая, а просто подавляющая часть нашей наличности. Пока мы путешествовали вместе с тевтонцами, эта проблема не напоминала о себе, теперь же на счету была каждая монета. Однако по негласному уговору деньгами в нашем коллективе распоряжался Лис, и я перевел взгляд на него, ожидая окончательного решения.

– Заплатим, пожалуй, – горестно вздохнул мой друг, словно речь шла о литре крови из его жил. – Нам бы сейчас добраться до первого порядочного города, там поменяем у ганзейцев расписку Штолля, – произнес он немного погодя, видимо, для собственного утешения.