Сеятель бурь - Свержин Владимир Игоревич - Страница 21

– Тогда пройдемте, у меня в этом доме есть небольшой кабинет.

«Однако этот Протвиц совсем не такая мелкая сошка, как представлялось вначале, – мелькнуло у меня в голове. – А я еще пугал его опалой! Что ж, послушаем, что он спросит».

– Скажите, ваше сиятельство, – усевшись за стол, обложенный ровными стопками исписанных листов и канцелярских папок, начал сыщик, – при каких условиях вы познакомились с госпожой де Сен-Венан и ее покойным мужем.

– По дороге, на постоялом дворе, – небрежно бросил я. – У них сломалось ландо, я предложил довезти господина и госпожу Дювиль, как они себя тогда называли, до Вены. У мужа бедняжки Сюзон был замечательный парижский выговор, и я желал попрактиковаться во французском.

– Может быть, может быть, – как-то не в тему заметил Протвиц. – Но в момент нападения вас не было в карете.

– Мне бы не хотелось останавливаться на этом моменте, – кривясь точно от касторовых капель, заметил я.

– И всё же, граф?

– Увы, мне грустно об этом вспоминать, но мсье де Сен-Венан был отъявленный ревнивец. Ему почудилось, будто я заигрываю с его женой. Он устроил скандал, и мы с секретарем были вынуждены, чтобы не раздувать ссоры и сберечь честь дамы, отправиться в столицу верхом.

– Очень хорошее объяснение, – мелко закивал сыщик. – Главное, оно почти совпадает с тем, что говорит мадам де Сен-Венан.

– Ну конечно же! – заслоняя рот ладонью, чтобы скрыть зевоту, согласился я.

– Вот только она утверждает, что это вы спровоцировали скандал своими весьма недвусмысленными намеками.

– Я?!!

– Да-да, именно вы, – часто-часто закивал Протвиц. – Ну, предположим, госпожа вдова наговаривает. Может, ей почудилось. Она сейчас так расстроена, что вряд ли может полностью отвечать за свои слова. Но как объяснить, что едва вы покинули экипаж, как на него напали разбойники?

– Возможно, это лишь совпадение. – Я дернул плечом. – Засада была организована у подножия холма, там, где карета вынуждена замедлить ход. Кроме того, негодяи могли видеть, что мы разделились, и решили этим незамедлительно воспользоваться.

– Но как вы снова оказались на месте преступления?

– Очень просто. Услышали выстрелы и повернули коней.

– Весьма благородно. – Таксоид взял из стопки исписанный лист и уперся в него взглядом. – А разбойники, должно быть, временно утратив зрение и слух, не заметили вашего приближения.

– Разбойники были заняты грабежом и потому не успели схватиться за оружие, когда мы атаковали их на галопе. Всякий уважающий себя дворянин и офицер поступил бы так же. Но кажется, сударь, вы меня в чем-то подозреваете?

– Вас подозревает мадам де Сен-Венан, а я лишь веду это непростое дело. И, согласитесь, в нем есть странности.

– Не вижу ни одной!

– Вы утверждаете, что уничтожили бандитов и спасли несчастную даму. Однако на следующее утро в вашем доме обнаруживается один из пистолетов ее мужа.

– Я мог бы сказать, что захватил его на память, скажем, в качестве трофея, и знать не знал, кому он принадлежит, но все значительно проще. Одному из разбойников, орудовавших у кареты, удалось скрыться. Должно быть, вернувшись до приезда жандармов, он и прихватил этот весьма дорогой и прекрасного качества пистолет.

– Вы хотите сказать, что разбойник, промышлявший в лесу, и вор, забравшийся в ваш дом, – одно и то же лицо?

– Возможно. – Я недоуменно поднял брови. – Хотя грабитель мог продать пистолет или обменять на что-нибудь.

– Еще одно совпадение. Вернее, даже два. Ваш лесной негодяй продает оружие городскому вору, и тот идет именно с ним и именно в ваш дом. Причем именно в тот день, вернее, ночь, когда произошло злодейское убийство на дороге. Когда же полиция обнаруживает труп, при нем нет ни оружия, ни орудий взлома, ни награбленного, ни вообще чего-либо, что бы указывало на преступные замыслы несчастного.

При этом вы говорите, будто из дома пропали некие бумаги личного свойства, отказываясь обнародовать их содержание. Мадам де Сен-Венан также утверждает, будто и у нее пропали бумаги. Правда, совсем иного толка. Но тем не менее на моей памяти, а я уже скоро двадцать лет служу в полиции, это первый случай, когда наших безыскусных преступников, радующихся золотым монетам и серебряным подсвечникам, вдруг всех до одного начинают интересовать какие-то бумаги. Поймите меня правильно, граф, я не желаю вас обвинять, но мне бы хотелось услышать внятные и исчерпывающие ответы на все интересующие меня вопросы.

Глава 7

Порой из дурных качеств складываются великие таланты.

Протвиц неспешно встал из-за стола и, сложив в замок руки, громко хрустнул пальцами. Должно быть, в этот момент он с наслаждением предвкушал, как будет искать спасения в уловках и неумелой лжи попавшийся в силки аристократ. По всей видимости, ему, всю жизнь проведшему в тесном полицейском мундире и лишь благодаря этому выбившемуся из самых низов, отчаянно хотелось заставить ползать на коленях потомка одного из знатнейших родов Европы.

– Что за бессмыслицу вы городите? Пистолеты, бандиты! – возмутился я. – Стоило мне согласиться помочь вам разобраться в деле, к которому я действительно имею касательство, как вы здесь вывалили три короба ерунды, пытаясь возложить на меня вину за вашу собственную неумелость. Это вы, милостивый государь, – мой голос обрел металлическую жесткость, – должны мне ответить, кто и почему охотится на меня и госпожу де Сен-Венан? Почему преступники пытались бросить тень на мое имя? Вам не приходило в голову, что пистолет и вовсе хотели подбросить, тайно засунув в секретер, а мы лишь спугнули преступника, заставив его действовать по обстоятельствам?

– А как же пропавшие бумаги? – ядовито глядя на мое возмущенное лицо, тихо проговорил сыщик.

– Это были письма, частные письма! – возмутился я. – Содержание которых ни вам, ни ему не важно. Во всяком случае, полиции не должно быть никакого дела до того, что это за письма и от кого они. Но я не исключаю, что вор надеялся отыскать в них что-либо, позволяющее шантажировать меня.

– Все это как-то… очень сложно, – с сомнением покачал головой полицейский чиновник. – Венские преступники не склонны к чрезмерному мудрствованию. А уж рисковать головой, чтобы раздобыть какие-то письма, они и вовсе могут согласиться только в том случае, если будут доподлинно знать, что и где искать и насколько весомый куш принесет им такое опасное дельце.

Под потолком кабинета дробно зазвенел колокольчик. Лицо Протвица моментально приобрело вид почтительно-благоговейный, так что у меня не оставалось сомнений, что вернувшийся полицай-президент вызывает на ковер свою любимую ищейку.

– Прошу извинить меня, ваше сиятельство, я должен вас оставить на несколько минут. Полагаю, это вам даст время оценить обоснованность моих вопросов. – Он поклонился с подчеркнутой церемонностью и вышел из кабинета.

Я услышал, как щелкнул дверной замок, и лишь недоуменно развел руками. Должно быть, господин Йоган Протвиц в меру своего разумения полагал, что сделал тонкий психологический ход, заставив подследственного нервничать. Оглядевшись вокруг и с грустью убедившись, что, кроме сборников законодательных актов и заметок самого следователя, читать в кабинете нечего, я вызвал Лиса, спеша принести ему радостную весть о своем аресте.

– В чем проблемы, Капитан? – энергично отозвался Сергей.

– Представь себе, я под замком, – меланхолично сообщил я.

– Шо, честно? – искренне поразился Лис. – Ну, все как обычно! Не лорд, а какой-то Аль Капоне! По улице не пройдешь, чтобы не загреметь на нары. А с каких, позвольте узнать, бодунов?

– Протвиц решил, что мы с тобой опасные душегубы, охотящиеся за сокровищами богатых вдовушек. Вернее, сначала оставляющие их вдовушками, а затем охотящиеся за сокровищами, – безрадостно пояснил я.