Все лорды Камелота - Свержин Владимир Игоревич - Страница 27

– Это снова по трансальпийски, – пояснил я.

– А-а, – сэр Бэдивер понимающе покачал головой, – и что же было дальше?

– Дальше – больше. Вылетает из лесу, как м-м… – Лис вопросительно посмотрел на меня, – рысь, раненная в район хвоста, святой Каранток.

– Он не святой, – хмуро сообщил моему другу сэр Бэдивер. – Он… Я уж и не знаю кто.

– У Карантока с преосвященным Эмериком вышли разногласия по поводу установок Никейского собора.

– Да-а?! – Лис с подозрением поглядел на меня. – А где они хотели его устанавливать?

– Кого? – не понял я.

– Ну, этот самый Никейский собор.

– Лис! – передал я по закрытой связи. – Не позорь мои седины! На Никейском соборе в 325 году от Рождества Христова было решено, какие тексты будут входить в канонический Новый Завет, а какие нет.

– Шо, правда? – удивленно передал мой друг, и мне так и не удалось понять, куражится он или действительно удивлен. – А как им это удалось? У них было спецвидение от Самого? Или так, рейтинговая система?

– Это запутанная история. Я тебе ее как-нибудь в другой раз расскажу. В сравнении с количеством апокрифов, в Новый Завет не вошедших, его смело можно считать хрестоматией по священным текстам.

– Слушай, это не Собор! Это какой-то Главлит напополам с военной цензурой!

– Вот и Каранток был примерно того же мнения.

– Ладно, – умиротворяюще махнул рукой Лис. – Мне шо так, шо эдак. Не святой, так не святой – мужик-то все равно хороший. В общем, выпуливается он на поляну и вещает в духе: «Отсюда прочь! Сюда я больше не ездец!» Ну, я его тут спрашиваю: «Святой!» – Лис вновь наткнулся на неодобрительный взгляд сэра Бэдивера. – Ладно-ладно. «Подвижник! Чего это твоя скотинка уток не жрет? Не захворала ли?» Он на меня глаза выпучил, словно я его по башке перначем навернул, и говорит так укоризненно: «Как же может вкушать она мясо, когда сегодня пятница – день, когда каждый верующий орошает ланиты свои слезами, вспоминая участь Спасителя, преданного злою изменою в руки палачей? И вам, – в смысле нам, – скоромное вкушать нынче негоже». Как, кстати, – Лис указал на подстреленных уток, висевших у него на поясе, – насчет перекусить с дороги?

– Я ни-ни, – замотал головой Бэдивер. – Вода и ячменная лепешка – вот все, что могу я себе позволить.

– Да-а, – протянул мой напарник, – пациент скорее мертв, чем жив. Торвальд, но ты хоть не бросишь меня в тяжелую минуту ужина? Или, выходит, зря я по болоту шарился, птичек ни в чем не повинных жизни лишал? Да, кстати, – без всякого перехода продолжил он, – Бэдивер! Быть может, тебе интересно, но там, на болоте, я встретил одного весьма странно одетого джентльмена в кольчуге и при мече. Мне отчего-то показалось, что это один из людей феи Морганы. И похоже, он направлялся в сторону хижины архиепископа. Ты не знаешь, у его преосвященства с Морганой никаких переговоров не намечалось?

– О Господи! – всплеснул руками вчерашний рыцарь. – Это может быть убийца, подосланный Мордредом, чтобы лишить жизни преосвященного Эмерика! Простите меня, друзья, я оставлю вас здесь. Долг велит мне… – не договорив, он припустился бежать по оврагу туда, где не так давно мы спускались вниз, туда, где стенка оврага была заметно ниже и куда более пологой.

– Вы там шли? – глядя вслед верному стражу архиепископа Кентерберийского, спросил Лис.

– Да, – ответил я.

– Оч-чень интересно. Тут на подходе ветка сломана, похоже, совсем недавно. Может, конечно, какой зверь потрудился, а может, и нет. Вон, погляди, видишь, торчит над оврагом? Я когда спускался, за нее хотел ухватиться. Слава богу, заметил.

– Ты хочешь сказать, что кто-то прошел здесь до нас?

– Может быть, может быть. И я даже, вероятно, знаю кто.

Работа кипела до самой темноты. Выкошенные заросли репейника были единственным ее результатом. Заветный пергамент точно канул в бездну. Когда же солнце окончательно скрылось за кромкой леса, мы поспешили развести костер, чтобы согреться, поджарить принесенную Лисом дичь и распугать окрестное зверье, в изобилии населявшее девственный лес. Но прежде чем прекратить поиски, мы отыскали еще одно подтверждение недавнего присутствия здесь кого-то, нам неведомого, – выдернутый из земли корень на пологом склоне оврага. Очевидно, здесь незнакомец поднимался вверх.

– Чем дальше в лес, тем толще партизаны, – подытожил увиденное Лис. – Ну шо, Капитан, будем считать, что конкуренты ведут со счетом три два. Какие будут предложения по дальнейшей стратегии игры?

Я пожал плечами.

– Возвращаемся к Ллевелину. Если это и впрямь конкуренты, думаю, они сами нас найдут. К тому же без друидов с коелбреном не разобраться. А найти их по ту сторону вала значительно проще, чем по эту. В этих краях христианские священники их уже основательно потеснили.

– Найти-то можно, – поморщился Лис, насаживая разделанную утку на импровизированный вертел. – Хорошо бы только, чтобы нас самих на той стороне не нашли.

Утром, едва рассвело, мы бросили прощальный взгляд на затоптанные лопухи и, выбравшись из оврага, направились к хижине отшельника. Вернее, к поляне возле нее, туда, где под охраной Бэдивера и Божьего промысла паслись наши кони. Время поджимало, и потому мы решили обойтись без отпущения грехов и долгого прощания. В конце концов, где еще уходить по-английски, как не в Англии? Нам предстоял обратный путь, пожалуй, еще более тяжелый, чем путь сюда, поскольку теперь у нас не было «компаса» – виверны, да и настроение, прямо скажем, все еще оставалось безрадостным, невзирая на попытки Лиса разрядить обстановку.

– Не, ну мне положительно нравится ваш Круглый Стол короля Артура и двенадцать стульев из того же гарнитура. Видишь, опять стихами заговорил. Слушай, а какого рожна вообще нужно было так мудрить с выбором наследника? Чем им обычный-то порядок не угодил?

– Так здесь принято, – вяло отвечал я, расслабленно разглядывая тропу и окружающий ее дремучий лес. – Чтобы престолонаследник стал законным королем, необходимо, чтобы на нем, и именно на нем, сошлось предзнаменование, данное задолго до того. У Артура это был меч, который, кроме него, никто не мог вытащить из камня, здесь – этот пергамент. К тому же неизвестно, есть ли у Артура сыновья, кроме Мордреда. Зная его нрав, вполне могут быть. Как определить, кто из сыновей короля законный наследник, когда у него их, возможно, несколько и все, вполне вероятно, от разных матерей. Только вот Гвиневеру мимо пронесло.

– Пендрагоны в неволе не размножаются! – гордо заявил Рейнар. – Ну хорошо. Допустим, – продолжил он, – тут все более или менее понятно. Здесь Ллевелин, так сказать, защитник старого порядка, схлестнется с Мордредом, который решил узурпировать папашино кресло. В левом углу ринга красный дракон, в правом – золотой. Но я все-таки в упор не понимаю, чего это у вас при дворе вдруг решили, что предсказание имеет какое-то отношение к ним?

– Со времен Артура, – неохотно начал я, – красный дракон – это неофициальная эмблема Англии. Ну и, понятное дело, английской монархии. А золотой дракон – личный знак одного крупного арабского миллиардера, который под шумок уже скупил пол-Лондона и, похоже, вовсе не собирается останавливаться на достигнутом. К тому же в текстах из библиотеки графов Перси говорится о гибели «принцессы грез». Как ты знаешь, это уже сбылось. – Я вздохнул.

– Здесь, кстати, тоже. Гвиневеру как к «верным друзьям» занесло после бегства от Мордреда, так о ней никто ничего не слышал. Кто знает, что это за друзья и жива ли она еще? Впрочем, она-то как раз королева, а не принцесса.

– Не совсем так, – вздохнул я. – По здешним законам, в отличие от законов Каледонии, королева является лишь женой короля, а отнюдь не соправительницей – последствия римского права. То есть Гвиневера – королева, пока Артур – король. А сейчас она – принцесса королевского дома, дочь Лодеграна, короля Камеларда. То есть она вполне попадает под предсказание. Стало быть, понять, имеет ли предсказание реальное отношение к нашему миру или же ограничивается здешними событиями, мы сможем, только когда у нас на руках окажется весь текст полностью или хотя бы его большая часть. И тот, кто сумеет его прочитать. Хотя, если честно, по мне все эти предсказания и пророчества – пустая трата времени.