Пусть всегда будут танки - Хорсун Максим - Страница 52

– А-а, непьющие трактористы! – обрадовался Гагарин. – Какая встреча! Привет-привет!

Я уже видел Гагарина. Человек в скафандре возник на вершине ближайшего гравиевого холма словно из ниоткуда. Прелести малокадрового телевидения, – если бы Гагарин появился перед танком, я бы вряд ли успел остановить машину.

Порой пытаюсь представить, как эта встреча выглядела со стороны. Ее никто не документировал, никто не запечатлел на 9-миллиметровую пленку. Пологие сыпучие горки, кратеры-кратеры-кратеры… Робот-танк, запыленный, покрытый оспинами от ударов микрометеоритов, прошедший многие километры, им руководит разум шести человек, находящихся на туманном серо-голубом шарике размером с грейпфрут, что нависает над близким горизонтом. И человек в серебристом скафандре «Кречет-94» с красной звездой на шлеме.

– Как вы? – поинтересовался у Гагарина Янсонс.

– Мы в полном порядке, заскучали слегка, – ответил космонавт. – Как танк? Выдержит еще один марш-бросок?

Янсонс покосился на Алиева.

– Танк почти как новый, – ответил бортинженер, – только через трое суток ночь начнется.

– Думаю, успеем, – сказал Гагарин; раз – и его уже нет на вершине, теперь он идет рядом с левым траком. – Если отправимся прямо сейчас.

– У нас потеря связи через два часа, Луна уходит за горизонт, – сказал Янсонс.

– Да ладно вам! – наигранно изумился Гагарин, а потом похлопал по борту «Осу». – Все в порядке, мужики. Мы сами поведем танк к аномалии.

– Вас понял, – не без растерянности ответил Янсонс.

Мы с ребятами тоже переглянулись. Оно-то, конечно, правильно: «Оса» пройдет гораздо большее расстояние, если ею будут управлять космонавты. У них не будет проблем с задержкой сигнала и малокадровым телевидением, они смогут гнать танк без остановок, сутками напролет. Но все равно появлялась какая-то ревность. Мы будем дрыхнуть, а наша «Оса», наша рабочая лошадка, продолжит движение. Без нас. А вдруг какая-то неисправность, а бортинженера нет за пультом?

Сейчас же из штаба пришли более подробные инструкции.

– На пути к аномалии управляют космонавты, мы же находимся на связи, когда это возможно, подстраховываем и консультируем, – передал распоряжение Тура Янсонс. – Потом они будут работать с аномалией, мы же займем оборону и постараемся сдерживать «Хаунды» как можно дольше.

В кадр попал лунный корабль. Чем-то похожий на высокотехнологичный самовар, аппарат был посажен с ювелирной точностью в центр круга из черных вулканических глыб. Возле него виднелось какое-то незнакомое мне научное оборудование, по грунту змеились кабели, стояли развернутые панели солнечных батарей. Колыхались, словно готовые сняться с якоря и взлететь цеппелины, герметичные палатки.

В поле зрения камеры мелькнули еще два силуэта людей в скафандрах. В эфире прозвучали знакомые голоса.

– Здравствуйте, «Единство»! С прибытием!

Это – Леонов. Теперь жди от него новых баек.

– Привет, «Единство»! Как там в Крыму? Уже на пляже?

А это – Минаков. Усы, наверное, из-под шлема торчат.

Лишь бы только вернулись на Землю невредимыми.

– Как же, товарищ подполковник, выберешься с вами на пляж, – ответил Янсонс почти в духе Прокофьева. – У нас, кстати, только-только снег сошел.

В кадре снова появился Гагарин. В одной руке у него было длинное противотанковое ружье с оптическим прицелом, в другой – объемистый контейнер с припасами.

– Юра первым делом решил загрузить чемодан подгузников, – тут же подколол его Леонов.

– Там, куда мы направляемся, они нам пригодятся, – ответил Гагарин. – Помоги лучше Игорю сложить палатки.

Космонавты сворачивали лагерь. Работали они быстро и дружно. Мы же стояли, вертели башней, ловили солнечными панелями свет. Янсонс распорядился провести полную диагностику всех систем, Дорогов попросил Минакова вручную проверить механизм позиционирования антенны, а я – провести визуальный осмотр траков и катков.

На последних минутах смены мы тепло попрощались с космонавтами и оставили им «Осу». Когда мы снова выйдем на связь, танк с тремя пассажирами на броне будет уже в пути.

А после еще долго не расходились. Просто не хотелось отдыхать в то время, когда на Луне продолжалась работа. «Оса» стала частью нас самих, или мы душой прикипели к этой ладной боевой машине.

– Если «Осу» сожгут возле аномалии, как же наши вернутся к кораблю? – задал я терзавший меня вопрос.

– Не мели чушь! – нагрубил испуганным голосом Янсонс. – Все будет хорошо!

– Командование пошло ва-банк, – задумчиво проговорил Дорогов. – И мужики на Луне рискуют своими жизнями гораздо больше, чем во время первых полетов в космос.

– Я потороплю КИК со спутниковыми данными. – Янсонс взялся за гарнитуру.

– Действуй, Марис, – одобрил я. – Посмотрим, сколько «Хаундов» отправили по наши души.

На свежем снимке вражеских танков не было, зато там просматривалась конечная цель – лунная аномалия. На вулканической плите, в окружении кратеров виднелся черный восьмигранник с поперечником приблизительно в десять метров. С первого взгляда восьмигранник можно было принять за естественное образование. Со второго, впрочем, тоже. Если бы на Луне дули ветры, то я бы сказал, что аномалия – результат их работы. Но ветер там был только солнечный, он насыщал грунт изотопом гелия и никак не влиял на формы рельефа.

– Черт знает что, – сказал Апакидзе, почесывая за ухом карандашом. – Будет видно, когда приедем.

Пришел Бугаев и с шутками-прибаутками погнал нас из пункта управления. Мол, от работы и кони дохнут, поешьте каши, и спать, пока мозги не превратились в плавленый сырок. Мы без энтузиазма подчинились. По пути в общежитие я часто останавливался и глядел на утопающий в промозглой дымке горизонт. Все казалось, что время пойдет вспять, и Луна вынырнет из-за холмов техзоны. Чаши радиотелескопов поникли, словно в беспросветном унынии. То и дело под ноги попадали тушки мертвых скворцов и воробьев, срезанные в воздухе высокочастотным излучением. Дурные предчувствия росли, как плесень в забытой на балконе кастрюле с борщом, постепенно вытесняя из головы рациональные и просто добрые мысли.

В тот день действительно произошло немало странного. Реальность словно давала нам подсказки, однако сложить их пеструю мозаику в осмысленную картину мы не могли.

Говорили о двух армейских грузовиках, которые кто-то видел на Феодосийском шоссе, они двигались в сторону Симферополя, но исчезли, свернув на объездную трассу, ведущую в евпаторийском направлении. В тот день велись внеплановые ремонтные работы на правительственной телефонной линии Ялта – Симферополь – Москва, а начальник связи Черноморского флота подал адмиралу рапорт о «временных неполадках в работе некоторых систем». Группа захвата КГБ ворвалась в квартиру Валентины Прокофьевой, но там не оказалось ни души, хотя в зале работала радиола, а на кухне в сковородке подгорали оладьи, подсказывая, что хозяйка только-только была здесь. В степях в окрестности НИП-10 появились странные грибники с пустыми лукошками, на все вопросы местных они отвечали односложно и дежурными фразами, при этом широко улыбаясь.

Вечером мы снова слегка поскандалили. Янсонс привел на пункт управления водителя «Красного Прорыва» – Тараса Бормачука. Командование не возражало, чтоб Бормачук сменил меня за джойстиком, если я захочу передохнуть и посидеть в сторонке с кружкой чая или даже взять выходной. Бормачука пришлось выставить за двери, а Янсонсу дать понюхать свежевымытый хозяйственным мылом пролетарский кулак.

На новом спутниковом снимке можно было заметить два танка. Наша «Оса», как и ожидалось, проделала огромный путь, пока мы дрыхли. Космонавты прекрасно справлялись с управлением, и проблем с машиной у них не возникло. С диаметрально противоположного направления к аномалии на всех парах несся «Хаунд». Это тоже был робот-одиночка вроде нашей «Осы», потому что прибытие основных сил противника ожидалось с другой стороны.

– Если начнется перестрелка, – обратился к нам Гагарин, – у нас есть приказ держаться от «Осы» как можно дальше, поскольку в первую очередь под огнем окажется именно танк.