Заглянуть вперед (Сборник) - Браннер Джон - Страница 25

— Говорите осторожнее. Жена думает, что вы — моя любовница.

Он ясно услышал, как Диана громко всхлипнула на кухне.

— Что она думает? — опросила Лаура. — Очень жаль, если она меня сейчас не слышит. Передайте ей, что одного вида мужчины и кровати одновременно еще недостаточно, чтобы сделать меня его любовницей. Особенно, когда кое-кто, кажется, пытается меня одурачить.

— Я не собираюсь вас дурачить, — резко сказал Макс.

— О, не вы, не вы. Этот тип, Смиффершон. Помните, я говорила, что покажу наши записи более сведущему человеку?

— Да!

У Макса вдруг бешено заколотилось сердце, правой рукой он нащупал в кармане сигареты и вытряхнул одну на телефонный столик.

— Так вот, я была вчера у доктора Ислера, вам, может быть, знакомо это имя, он автор многих популярных книг о языке. Ислер — один из наиболее признанных в мире авторитетов.

— Что он сказал?

— Что ваш таинственный бродяга скорее всего какой-нибудь спятивший филолог, или что-то в этом роде. Мой первоначальный вывод оказался совершенно верным. То, что записано на пленках, полностью соответствует результатам применения известных законов фонетического развития к английскому языку в условиях неиндустриального общества. Но имейте в виду, чтобы утверждать это наверняка, мне придется свести Ислера со Смиффершоном с глазу на глаз. Впрочем, другого объяснения все равно не видно.

— Вы хотите сказать… — Макс задумался и сделал затяжку, — вы хотите сказать, что он, специалист по языку, сошел с ума, вероятно, во время исследования возможных путей развития английского языка, и теперь отказывается говорить на английском, который отлично знает, и признает только свой гипотетический «будущий» английский?

— В общих чертах, да.

Диана вышла из кухни и стала в прихожей, глядя на него пустыми, ничего не выражающими, глазами. Он покосился на нее и затянулся еще раз.

— Ясно. Но не мог же такой талантливый ученый пропасть без следа. Не было слышно в последнее время об исчезновении какого-нибудь известного филолога?

— Я спрашивала у Ислера, он ничего не знает.

— А сам он не сможет приехать к нам и посмотреть Смиффершона?

— Нет. Он улетает завтра в Рим на какой-то конгресс и вернется, в лучшем случае, недели через две.

— Ч-черт. Ну, большое вам спасибо, что дали мне знать.

— Не за что, — она весело хихикнула. — И не обижайтесь, что я тогда окрысилась на вас. Это действительно очень интересно. Я, пожалуй, хотела бы выяснить, до какой степени разработан псевдоязык Смиффершона, хотя, судя по пробелам в его словаре, он до болезни недалеко успел продвинуться.

— О, еще одну минутку! — сказал Макс, которого вдруг осенило. — Нет ли у вас знакомых среди археологов?

— Есть, а что?

— Мне нужно установить одну дату радиоуглеродным методом.

— Гм-м-м! Вы понимаете, надеюсь, что это не значит просто поместить предмет в какую-то машину и снять со шкалы показания?

— Разумеется.

— Н-ну, тогда кто бы мог это устроить? — задумалась Лаура. — О, знаю. Зайдите в колледж Виктория, к доктору Джерри Андерсону. Мы с ним встречались несколько раз, он очень славный человек, почти все время копается в Скандинавии в своих торфяниках, но сейчас, как я думаю, он в Лондоне.

— Благодарю вас, — сказал Макс и положил трубку.

Он увидел, что Диана все так же пристально смотрит на него, и в нем внезапно вспыхнуло раздражение.

— Это была моя подружка, та самая, — сказал он. — Ты довольна?

— Я это заслужила, — тихим голосом сказала Диана. — Я только хотела предупредить, что тебе придется побыть немного одному. Я иду в магазин.

— Не беспокойся, — сказал Макс и повернулся к вешалке, чтобы взять пальто: сегодня на улице было холоднее, чем вчера. — Мне нужно встретиться в колледже Виктория с одним человеком. До вечера вряд ли вернусь.

— Макс, ну что ты…?

— Что я? Мне ведь не ногу отрубило, черт возьми!

Он неуклюже натянул пальто: мешала раненая рука.

Раздражение его улеглось настолько, что, уходя, он даже поцеловал ее в щеку. Она не ответила. И, когда дверь за ним закрылась, она долго еще стояла, не двигаясь с места.

— Надеюсь, вы понимаете, что это не значит просто нажать кнопку и снять со шкалы показания? — сказал Андерсон и криво усмехнулся.

Наверное, то же самое он когда-нибудь говорил и Лауре, подумал Макс, поэтому она и повторила сегодня эту фразу почти дословно.

У Андерсона был свежий цвет лица, большие голубые глаза, светлые, вьющиеся волосы. Ему, должно быть, было уже за тридцать, но выглядел он моложе. Макс сразу проникся к нему симпатией.

— Я знаю, что это очень сложно, — сказал он, нащупывая в кармане кость. — И, наверное, очень дорого. Но я готов заплатить сколько потребуется. Мне нужно определить возраст вот этого.

Он передал кость Андерсону. Тот рассматривал ее некоторое время.

— Человеческая? — спросил он наконец.

Макс кивнул.

— Откуда она?

— Ее нашли у одного из моих пациентов. Нам необходимо установить его личность, и эта кость — наша единственная зацепка, — объяснил Макс. Ему вдруг пришло в голову, что это не совсем так. Надо заполучить еще и нож, подумал он.

— Понятно. Я должен предупредить вас еще вот о чем: предметы очень древнего или совсем недавнего происхождения поддаются датировке с большим трудом. Но, я полагаю, у вас есть особые причины считать эту кость не совсем обычной?

Он внимательно посмотрел на Макса.

— Не исключено, что наш пациент — филолог, — сказал Макс. — В таком случае, эта кость может оказаться археологической находкой, которую он подобрал где-нибудь на раскопках. Иначе трудно объяснить, откуда она у него.

— Вполне возможно, — кивнул Андерсон и встал. — Во всяком случае, я могу вам сразу сказать, стоит ли пробовать вообще. Вы, наверное, знаете, что С-14, выпадающий в процессе ядерных испытаний, сводит на нет метод радиоуглеродной датировки, который состоит в измерении уровня распада природного С-14. Если объект заражен, приборы дают ложные показания, и его возраст оказывается незначительным. Подождите немного, я проверю ее уровень. Может, не стоит и пробовать.

Он вышел в одну из дверей, ведущих в глубь здания, и закрыл ее за собой. Макс услышал неясные голоса, бессвязные отрывки разговора. Он откинулся в кресле и осмотрелся; рука болела, не переставая.

Комната была маленькая, но уютная, со светлыми стенами, сплошь заставленными полками, на которых стояли книги и археологические сувениры. На столе в углу он увидел целую кипу оттисков из какого-то научного журнала — видимо, Андерсон раскладывал их по конвертам, собираясь отправлять куда-то.

Собственно говоря, что он, Макс, здесь делает? История, которую он так легко сочинил для Андерсона, не в силах ничего объяснить ему самому. Не исключено, что он идет по ложному, идиотски ложному следу. В конце концов, он и сам не мог бы толком объяснить, что это за след.

Дверь открылась, и вошел Андерсон, лицо его было нахмурено.

— Давно вы носите эту кость с собой? — спросил он.

— Только сегодня с утра. А что?

— Да то, что она заражена! — Андерсон упал в кресло.

— О датировке не может быть и речи. Не знаю, где она побывала, но излучает она так сильно, будто ее только вынесли из э-э… из зоны ядерных испытаний, или чего-нибудь в этом роде.

Он провел рукой по лицу.

— Не знаю, насколько она опасна, но я бы на вашем месте поостерегся. О, конечно, вы ведь врач, да? Значит, вам известно, чем вы рискуете.

Макс задумчиво кивнул.

— Понятно. Что вы с ней сделали?

— Оставил ее там в конверте из свинцовой фольги. Если хотите ее забрать, возьмите вместе с конвертом, но, я думаю, будет безопаснее и для вас, и для окружающих, если вы позволите мне запрятать ее куда-нибудь подальше и поглубже.

— Я хотел бы ее забрать, — сказал Макс. — Она может оказаться важной для нас.

— Вам виднее, — пожал плечами Андерсон и повернулся отдать распоряжение кому-то в соседней комнате.