Спящий во тьме - Барлоу Джеффри - Страница 19

Бедный мистер Киббл! В довершение своего позора он еще и запятнал себя божбой – само вырвалось как-то, будь оно неладно! – в присутствии юной леди! Скрывая душевную муку (буде такое возможно!), молодой человек схватился рукой за щеку и развернулся к профессору.

– Ах да… Том поставил Нестора в стойло, сэр… рядом с Мэгги, – с трудом выдавил из себя мистер Киббл. – Со временем и корма ему задаст… как только коняга остынет…

В холле послышался веселый топоток: вниз по лестнице вприпрыжку сбежала Фиона. Улыбаясь, девочка поспешила к Лауре, а та обняла воспитанницу за плечи и поцеловала. В это самое мгновение из кухни выплыла миссис Минидью и на радость всем присутствующим возвестила:

– Ужин готов, леди и джентльмены. Пожалуйте к столу.

Трапезу накрыли в небольшой, но очень уютной столовой. Профессор занял место во главе застеленного скатертью стола, Фиона – слева от него, а мистер Киббл – в противоположном конце. Подоспел и мистер Плюшкин Джем: кот вспрыгнул на рядом стоящее кресло, откуда мог вести наблюдение за сотрапезниками, отслеживая любой намек на грядущие щедроты.

– Боюсь, что Ханна в отлучке: ухаживает за заболевшим родственником, – сообщила миссис Минидью от дверей кухни. – Так что сегодня с ужином посодействует Лаура.

В ходе суматошной беготни туда-сюда, под звон бокалов и звяканье фарфора, на столе возникла всевозможная снедь. Сперва подали суп, затем крекеры с тмином, жареную камбалу и креветок, соусник с креветочным соусом и огромное блюдо с картофелем. Следующую перемену блюд составили запеченная баранья лопатка с каштановым кетчупом, печеные яблоки, фруктовый салат, веточки петрушки, всевозможные овощные блюда и тарелка с сервелатом. В довершение гостей обнесли портером и подогретым бузинным вином, приправленным бренди и пряностями. А для маленькой Фионы на стол поставили сельтерскую воду с мятой и вишней.

Покончив с сервировкой, гувернантка заняла место за столом напротив Фионы; таким образом, профессор оказался от нее по левую руку, а мистер Киббл – по правую.

– Просто восхитительно! – бурно восторгался секретарь, мгновенно оживившись благодаря креветкам и портеру. Молодой человек не переставал изумляться количеству и качеству снеди, выставляемой на стол в профессорском доме. – Не помню, чтобы мне доводилось пробовать такой потрясающий креветочный соус! А картофель… а яблоки…

– Благодарю вас, мистер Киббл, я очень рада, что вам нравится, – просияла улыбкой миссис Минидью. – Ваше общество нам всегда приятно. – Сквозь открытую дверь за ее спиной было видно, что за маленьким кухонным столиком вальяжно развалился старый Том Спайк: ему и домоправительнице еще предстояло вкусить свою долю яств.

– Мисс Дейл, – проговорил профессор после небольшой паузы, в течение которой все молча воздавали должное трапезе. – Хочу воспользоваться этой возможностью, дабы отметить, сколь блестящих результатов вы достигли в обучении моей племянницы. За то недолгое время, что вы с нами, вы превзошли все мои надежды и ожидания на этот счет. Совершенно очевидно, что Фиона привязалась к вам всем сердцем. Мне хотелось, чтобы вы знали, как мы вам признательны за вашу заботу и усердие.

– Благодарю вас, сэр, – зарумянившись, отвечала юная леди. – Могу, в свою очередь, сказать, что обучение Фионы обернулось для меня исключительным удовольствием, ваша племянница – умная, смышленая девочка, все схватывает на лету и всей душой тянется к знаниям. Право же, сэр, она несказанно облегчает мне работу.

– Дядя Тиггз, – проговорила Фиона, сосредоточенно разрезая сервелат, – мне бы очень хотелось выучить французский.

Взрослые переглянулись.

– Ну что ж, – произнес наконец профессор, промокнув губы салфеткой, – очень похвальное желание, милая моя. Возможно, мисс Дейл согласится время от времени давать тебе уроки французского.

– Я слышала, как миссис Минидью говорит по-французски. По-моему, это очень красивый язык.

– Это мертвый язык, – заметил мистер Киббл.

– А что такое мертвый язык? – осведомилась Фиона. Во взгляде ее читалось невинное любопытство.

Мистер Киббл оглянулся на профессора и Лауру: оба с интересом ожидали его ответа. Он отложил в сторону нож и вилку и поправил очки.

– Его называют мертвым языком, потому что им уже давно никто не пользуется… больше ста лет как минимум. И уж в Солтхеде этот язык точно никому не нужен.

– А почему? – не отступалась Фиона. – Почему на нем никто больше не разговаривает? Французские слова миссис Минидью звучали так мило! Можно, я тоже научусь говорить по-французски?

– Конечно, можно, дорогая моя; если ты хочешь, то конечно, – улыбнулся дядя девочки. – Некогда, знаешь ли, французский был одним из самых важных языков в мире. В те времена все образованные люди говорили по-французски. Это был язык закона, язык королей и принцев. Но с тех пор минул не один год… сотни и сотни лет, сказать по правде; речь идет о далеком прошлом, задолго до разъединения.

– А что такое разъединение?

Прямо над головами прогремел раскат грома. Профессор перевел взгляд с секретаря на мисс Дейл, словно собирая невысказанные мнения насчет того, продолжать тему или нет.

– Разъединение – это… это часть истории, детка, – проговорил он медленно – «Разъединение» – это когда что-то раскалывается или бьется на части. Видишь ли, именно это и произошло некогда с миром. Много веков назад, когда сюда прибыли первые переселенцы из Англии, огромные корабли под парусами плавали по всему миру – к самым разным, удивительным землям. Они бывали везде и повсюду доставляли людей из родных мест в иные края, а назад везли экзотические товары. А потом, примерно сто пятьдесят лет тому назад, все закончилось… после того как случилась великая трагедия.

– А что такое трагедия?

– Трагедия, – заполняя паузу, подсказала мисс Дейл, – это когда с хорошими людьми приключается что-нибудь ужасное. В нашем случае пришли тьма и холод: лютая зима, затянувшаяся на много лет, – так что многим, очень многим хорошим людям пришлось несладко.

– Они умерли? – уточнила Фиона, серьезно и сосредоточенно глядя на гувернантку. В зареве свечей лицо девочки лучилось мягким светом.

– Боюсь, что да, умерли. Очень многие. По правде говоря, почти все.

– Но если они были такими хорошими, почему же им пришлось умереть?

– Не знаю, милая. И никто не знает.

– Равно как и никому доподлинно не известно, что именно произошло при разъединении, – продолжил мистер Киббл – Некоторые считают, что с неба упал огненный шар – метеор или комета, а другие ссылаются на извержение вулкана. Возможно, и то и другое – правда; с уверенностью ничего сказать нельзя. Но что бы уж ни послужило тому причиной, небо заволокли клубы дыма, стало темно, и мгла не развеивалась долгие месяцы. Затем с севера наползли ледяные глыбы, и мир замерз.

– Я видела Англию в моем географическом атласе, – проговорила Фиона. – Это остров, правда ведь, и до него очень далеко?

– Да, бесконечно далеко. Нужно пересечь огромный континент и огромный океан.

– И Европу я тоже видела. Франция ведь там?

– Да, Франция там. Или, точнее, была там.

– А дым и тьма дошли до Солтхеда? Здесь люди тоже умирали?

– Очень немного, – отвечал секретарь. – Нам удивительно повезло: бедствие нас почти не затронуло, так что люди продолжали жить, как жили. Но к тому времени корабли перестали прибывать к здешним берегам, и некому было доставить вести о большом мире. Все сношения с Англией прекратились. Отныне никто из тех, кто отплывал в Англию, не возвращался. Собственно говоря, никому не известно, существует ли еще Англия, или любая другая страна, если на то пошло. Никто не знает, что погибло, а что осталось – если осталось хоть что-нибудь. Никто больше туда не плавает, и оттуда никто с тех пор не приезжал.

– Может, про нас забыли, – предположила Фиона.

Мистер Киббл удрученно покачал головой.

– К сожалению, я не верю, что там есть кому забывать. Все, что нам доподлинно известно, сводится к следующему: здесь, в Солтхеде, и к северу от Саксбриджа, и на восток до Ричфорда, и к югу до островов в проливе люди выжили.