Неподражаемый доктор Дарвин - Шеффилд Чарльз - Страница 28

— Благодаря тому, что на юго-западе никогда не бывает настоящей зимы, — продолжал Дарвин, — местная флора наверняка должна включать представителей растительного царства, не встречающихся на севере и востоке. Подумайте об этом. Джейкоб. Возможно, я вернусь домой с фундаментом для совершенно новой фармакопеи, основанной на применении трав, которых я никогда прежде не видел.

Поул отозвался очередным невнятным бурчанием, но наконец вынул трубку изо рта.

— Прах побери, Эразм, я не столь щедро наделен жировой прослойкой. Если вы намерены продолжать свои географически-медицинские лекции, могли бы хотя бы распространяться при закрытом окне.

— Чтобы вы и дальше душили меня дымом? Повезло вам, что с нами нет других пассажиров, менее терпеливых и самоотверженных, чем я. Кроме того, еще придет день, когда вы пожалеете, что такой тощий. — Дарвин самодовольно похлопал себя по животу. — Это не просто жировая прослойка, а ценный резерв, запасы организма на случай внезапных превратностей Природы.

Однако он как можно плотнее закрыл окно и откинулся на спинку сиденья.

— Еще пять минут, Джейкоб, и придет пора отложить трубку и прояснить мозги. Последний столб показывает, что до Сент-Остелла всего миля.

— Знаю. Как вы думаете, почему я последние полдня сижу тут и дымлю без продыху?

— Боитесь, что кузина предупредит остальных о нашем появлении? По-моему, вы собирались написать ей, чтобы она этого не делала.

— И написал. Я всецело полагаюсь на Милли. В Данвелле все будут считать нас просто гостями со стороны невесты.

— Откуда тогда столь унылый вид?

— Да из-за ее ответа. — Поул похлопал себя по груди, не пытаясь достать письмо из-под застегнутого на все пуговицы и обмотанного пледом пальто. — Слишком много благодарностей в ожидании результата. Она, похоже, думает, что мы боги — особенно вы.

— А почему бы и нет? Мы такие же боги, как и все сущее.

— Не советую разглагольствовать в этом духе при жителях Данвелл-Холла. По словам Милли, Брэндон человек крайне набожный и богобоязненный; подозреваю, что на ее вкус — так слегка даже чересчур.

— А значит, на мой и подавно.

— Не сомневаюсь. Но главная проблема в том, что Милли надеется на гораздо большее, чем в наших силах. Почитать ее письмо, так она думает, мы объявимся в Данвелл-Коув уже с готовым объяснением. А вы же сами говорили, что у вас нет даже идей насчет этого самого призрака.

Дарвин поджал губы.

— Ничего подобного я не говорил. Если вы только вспомните нашу беседу в тот первый вечер, я сказал, что у меня тысячи идей. И с тех пор меньше не стало. Пока мы не приедем в Данвелл, у меня не появится сита, дающего возможность сохранить правду и отсеять правдоподобную чепуху.

Пока они разговаривали, ритм колес зазвучал иначе. Хруст гравия сельской дороги сменился дробным перестуком по каменной мостовой.

Экипаж подъезжал к каретному двору Сент-Остелла. Колеса еще вертелись, а Дарвин уже распахнул дверь, с удивительной для своего веса легкостью соскочил на землю и остановился, сверкающими глазами оглядываясь по сторонам.

Поскольку путники приехали частным образом, а не регулярным рейсом, во дворе их встретил один лишь белобрысый мальчишка лет десяти. Примостившись на скамейке, он радовался яркому солнышку и с откровенным любопытством глазел на Дарвина.

— Плохое начало. — Поул вылез из коляски куда степеннее доктора, жестом велел кучеру сгружать поклажу и неодобрительно покосился на мальчишку. — Здесь — ничего. А я-то надеялся, мы узнаем в Сент-Остелле что-нибудь такое, благодаря чему сможем выдвинуть Милли хоть какую-то гипотезу.

— Весьма вероятно. Зарубите на носу, Джейкоб, в качестве свидетеля малолетний мальчуган куда предпочтительнее любого взрослого. У него гораздо меньше всяких предрассудков насчет того, что ему полагается видеть.

Дарвин направился к парнишке, порылся в кармане и выудил оттуда шиллинг.

— Что уго-о-одно, сэр? — протянул мальчик певучим голосом уроженца западной Англии, но при виде монетки мигом вскочил на ноги. — Хотите, чтобы я занялся вашими чемоданами?

— Нет. Просто ответь на несколько вопросов. — Дарвин присел на скамью и жестом предложил парнишке сесть рядом. — Как тебя звать?

— Джорджи, сэр.

— Слушай, Джорджи, мы хотим поехать отсюда в Данвелл-Коув. Карета скоро придет?

— Да, сэр. С минуты на минуту.

— Карета всегда одна и та же или их несколько?

— Одна, сэр. Одна и та же карета и чаще всего одни и те же лошади.

— И кучер всегда один и тот же?

— Да, сэр. Всегда — вот уж давно.

— Как его имя?

— Джек Трелани. — На открытом лице мальчугана отразилась борьба чувств. — Некоторые кличут его Вонючкой Джеком.

— Несправедливое прозвище…

— Да, сэр. Раньше от него и впрямь здорово несло, а теперь уж нет.

— Ясно. Тебе Джек нравится, верно?

— Да, сэр. — Джорджи залился алым, точно ожог, румянцем. — Он меня никогда почем зря не хлестнет, не то что иные прочие. — Мальчик опустил голову, а потом глянул на Дарвина из-под густых ресниц, каким позавидовала бы любая девушка. — У него ведь не будет неприятностей, правда?

— Пока, насколько мне известно, никаких неприятностей. Но не мог бы ты показать мне его, когда он появится? — Доктор встал, сунул монету в грязную ручонку и был вознагражден застенчивой улыбкой.

— Да, сэр, непременно покажу. Спасибо, сэр.

Поул наблюдал за этой сценой от кареты, которую уже развернули и теперь перепрягали лошадей, готовясь к обратному путешествию в Тонтон.

— Добрый шиллинг выброшен на ветер, — проворчал он, когда Дарвин вернулся к нему. — А мы ведь не провели в Сент-Остелле и пяти минут.

— Но это мой шиллинг, и тратить я его могу как хочу. — Голос доктора сделался задумчивей. — Шиллинг потрачен, а не промотан. Видите ли, Джейкоб, существует некий скрытый расчет, закон, еще не осознанный нашими философами, хотя многие финансисты инстинктивно постигают его. Знание — близкий родственник денег, а деньги сродни знанию.

Поул плюхнулся на свой сундук.

— Черт побери, Эразм, это для меня чересчур глубоко. По-вашему, деньги ведут к знаниям? И какие же знания вы купили у мальчишки на свой шиллинг?

— Пока не понял. — Дарвин пожал плечами. — Как я сказал, это расчет на неосознанном уровне, так что правила обращения с ним еще требуют доработки.

— Тогда свой шиллинг я покамест придержу. — Поул кивнул в сторону скамьи, откуда Джорджи оживленно подавал Дарвину какие-то знаки. — А вот что вы получили за свой.

К каретному двору приближался какой-то человек в черном, с чехлом от охотничьего ружья в руках. На длинном пальто спереди виднелись бурые пятна грязи, а широкополая шляпа была натянута до самых ушей, чтобы защитить единственный глаз незнакомца от яркого солнца; второй глаз закрывала темная повязка. Окладистая черная борода подчеркивала толстые губы, красные и блестящие. Густые черные брови, смуглый цвет лица придавали вероятности гипотезе, что усталые испанские моряки, остатки разгромленной Армады, два века назад высаживались на берегах Корнуолла. Кучер скользнул по Дарвину, Поулу и груде багажа одним быстрым взглядом, приветливо кивнул мальчугану и зашагал через двор.

Две минуты спустя он уже появился из-за дома на козлах двуконного кабриолета с усовершенствованным корпусом. Поводья он держал легко и небрежно, а упряжка была свежей и резвой, однако карета остановилась ровно у груды багажа.

Спрыгнув с козел, кучер улыбнулся пассажирам широкой белозубой улыбкой.

— Джек Трелани, к вашим услугам. Данвелл-Коув или Лэксворт, джентльмены? Или же Данвелл-Холл?

Голос этого человека оказался под стать всем его движениям — быстрый и четкий, без корнуоллской картавости. Карие глаза обежали путников с ног до головы. Не дожидаясь ответа, Джек Трелани наклонился, собираясь взгромоздить медицинский сундук на задок экипажа.

— Данвелл-Коув. Гостиница «Якорь».

Дарвин, в свою очередь, успел уже сделать ряд быстрых наблюдений. Джек Трелани был среднего роста и не слишком широк в плечах, однако с тяжелым сундуком управлялся без видимого усилия. Когда он поднимал поклажу, на смуглых натруженных руках проступили сухожилия, почти белые по сравнению с пожелтевшими, точно от долгого и упорного употребления табака, пальцами.