За Уральским Камнем - Жук Сергей Владимирович - Страница 15

Вот и устье. Разрезав холмы Белогорской гряды, река, шумя перекатами, завершала здесь свой стремительный бег. На берегу несколько чумов и развешенные на шестах сети. Завидя струг, остяки прекратили свои занятия и сгрудились на берегу.

«Женщин с детьми не видать, рыбаки или действительно пограничная застава», – подумал Шорин.

– Княже, смотри туда, – произнес Бряга, указывая в сторону загона.

Там двое остяков закончили седлать оленей и, ловко на них усевшись, резво поскакали в сторону леса.

– Однако спешат сообщить о нашем прибытии, – добавил десятник.

Казаки на веслах зашли в просторное устье реки Кода и канатами накрепко закрепили струг к прибрежным корягам. Предстояло провести здесь несколько дней, поэтому все без лишней суеты принялись за устройство лагеря. Одни разгружали необходимое имущество, другие разжигали костры, стелили пихтовый лапник для ночлега. Князь Василий Шорин позвал к себе десятника Брягу.

– Ты, Матвей, остаешься за старшего, пока я в городок Кода съезжу, – распорядился князь.

– Что ты, княже, мне оставаться нельзя, мне в Коду край как надо! – волнуясь, проговорил десятник. – Уважь, княже, возьми с собой, а в лагере за старшего Парфена оставь. Он казак хозяйственный, все поправит, запас сделает, а я уж с тобой. Век благодарен буду!

Князь один собирался посетить городок. Не хотелось ему, чтобы прознали о действительной цели его визита. Для всех его цель познакомиться с княжной Анной Алачевой, чтобы в дальнейшем сотрудничать в делах обдорских, а тут окажется, что они знакомы, и дела больше сердечные, нежели деловые. Не хотелось брать Матвея. С другой стороны, дорога хоть не дальняя, но опасная. Всего можно ожидать от местных дикарей. Время тревожное, а опыта плутать по таежным дебрям у князя маловато.

– А что за необходимость у тебя такая великая? – продолжая раздумывать, спросил князь.

– Так народ говорит, что остяки хоронят золотого идола Рача где-то здесь, в Белогорье, – шепотом ответил десятник, – вот я и хочу выведать.

– Давай так сговоримся, – наконец, решился князь. – Ты едешь со мной, ведешь свой сыск незаметно для остяков. Только без пыток и смертоубийств.

– А как же сыск вести, ежели не пытать? – удивился десятник.

– Как, как? Ты местный язык понимаешь, а делай вид, что нет, а сам ходи везде, слушай, смотри, все и узнаешь. На Москве сейчас везде так сыск ведется. А ежели узнаешь что, вот тогда тайно скрадешь остяка и пытай.

– Мудрено нынче стало сыск вести! Раньше батюшка мой посадит человека на кол или пятки прижжет, так тот, если знает, сразу все рассказывал.

– И еще запомни, Матвей. Все, что прознаешь, мне донесешь, а другим никому, ни слова о нашей поездке. Дело государственное, тайное. Разумеешь?

– Разумею, княже Василий! За меня не бойся! Десятник Матвей Бряга слово свое держит! – чуть ли не торжественно ответил Матвей.

На том и порешили. Оставили за старшего казака Парфена, чем он сильно возгордился, а сами отправились в городок Кода.

Решили плыть по реке. Остяки утверждали, что так гораздо удобнее, и к тому же лучшие олени сейчас в тайге пасутся, а те, что здесь, – калеченные.

– Если дадите соль, – сказал старший из остяков, – то пока князь ездит в Коду, остяки забьют и закоптят оленей для русских в дорогу, в счет выплаты ясака на следующий год.

Предложение показалась князю весьма своевременным, и он дал согласие. Кроме этого остяки предложили различную зелень. Среди знакомых Шорину черемши и дикого чеснока находилось множество различных кореньев, которые показались князю весьма неприятными. Но находившийся рядом Парфен пояснил, что это съедобные лесные коренья, которые в летний период собираются местными жителями и заготавливаются на зиму. При умелом приготовлении они не только съедобные, но даже и вкусные. Так что они тоже были приобретены для шоринской ватаги.

В Коду князь и Матвей Бряга отправились на трех небольших лодках. В одной находилась поклажа, среди которой были и подарки для княжны. Еще в Москве, надеясь на встречу с Анной, князь приобрел золотое ожерелье тонкой итальянской работы, а в Тобольске два отреза парчовой и шелковой ткани. Это были по тем временам подарки, достойные царицы, женщины самых высоких требований.

В остальных лодках разместились наши герои и молодые крепкие остяки – в качестве гребцов. Лодки были небольшие, рассчитанные на двух взрослых мужчин. Изготавливались они из комлевой части кедра или сосны. Корпус, выдолбленный из ствола дерева, был тонкий и весьма хрупкий, но в умелых руках опытного гребца это было достаточно надежное, верткое речное плавсредство. А если учесть, что, путешествуя по тайге, приходится перебираться из одной реки в другую через водораздел, тащить лодку на руках или санях, то ее легкость становится незаменимой и определяющей. Такими долблеными, легкими лодками пользовались на мелких реках практически все жители сибирской тайги, русские были не исключением.

8

Городок Кода. Сегодня у княжны Анны Алачевой были необычные гости. В своей белоснежной юрте, как это ни удивительно, она принимала голландских купцов. На полу было накрыто что-то наподобие самаркандского достархана, где помимо ковров во множестве были расстелены изделия из мехов песца, соболя, бобра. Все пестрело, переливалось всевозможными цветами. Это богатейшее убранство было сплошь заставлено всевозможными блюдами. Необычные гости, к своему удивлению, среди естественных блюд из мяса и рыбы увидели и сушеные фрукты, такие, как урюк, дыня, и даже финики из знойной Африки.

Сюда их в строжайшей тайне доставили люди княжны Анны. Голландский фрегат уже год как стоит в Тазовской губе. После тяжелейшего путешествия северными морями их судно, поврежденное во льдах, стало на ремонт, а сейчас держали дела торговые. Судно, груженное товаром, стоит в Тазовской губе, а дела не идут. Говорил один из купцов:

– Все из-за русских. Таможенные посты, ссылаясь на царский указ, не пускают нас в Мангазею. Того царя уже в живых нет, другой на троне, в Москву не сегодня так завтра поляки придут. Сигизмунд на московский трон метит, а тут таможня, и ничего сделать не можем. Поэтому мы и пошли на риск, откликнувшись на ваше приглашение.

– Княгиня Анна, то, что мы здесь увидели, обнадеживает. Но ваши предложения нам до конца неизвестны, – добавил другой купец.

– Господа негоцианты, прежде чем высказать свои предложения, хочу вас спросить. Как вы посмотрите на то, что все будет происходить вопреки указам московских царей и местных воевод? – спросила Анна.

– Мы люди торговые, и для нас главное получить прибыль. Возвращаться пустыми, без мехов, нельзя. Убытки будут огромны. Поэтому мое мнение будет однозначно. Мне безразлично, с кем я буду вести торговые дела. Условие у меня одно. Наше судно и люди не должны участвовать в военных действиях, – произнес один из купцов. – Но я не один и тоже хочу услышать мнение моего компаньона.

– Московия страна дикая. Конец царствующей династии Рюриковичей будет для Московии и ее концом. В лучшем случае станет польской провинцией. Голландия не участвует в войне с Московией, но и обязательств перед ней не имеет. Я согласен с тем, что если русские не дают торговать, то их надо просто убрать. Но это не наша задача, а тех, кто хочет в дальнейшем иметь с нами торговые дела. Так что слушаем ваши предложения.

Все замолчали в ожидании слов княжны Анны Алачевой. Под перекрестием вопросительных взглядами она сохраняла полное спокойствие. Но и через маску спокойствия было заметно, какой вихрь мыслей проносится в голове этой красивой молодой женщины. Она шла не просто на конфликт с русскими, это была измена, союз с врагами Московии и война. Впереди ждет либо гибель, либо независимое Остяцкое государство, торгующее напрямую с передовыми европейскими странами. Было ради чего рисковать.

– Как регулярно вы можете приходить в устье реки Оби, сколько и какого товара привозить? – неожиданно резко задала вопрос Анна.