За Уральским Камнем - Жук Сергей Владимирович - Страница 23

Тот долго разговаривал с земляком, изрядно утомив князя, а потом заявил:

– Не знает, но поклажа великая, – наконец, произнес Савка.

– Ве-ли-ка-я… – медленно по слогам произнес князь.

– Может, они идолов своих куда повезли. Такое бывало, – произнес Елистрат.

– Они, наверно, золотого Рачу в Камень повезли прятать, – тихо добавил Матвей.

Савелий опять долго разговаривал с самоедом.

– Нет. Он говорит, что не идолы.

– Откуда он может знать, что не идолы, если не ведает, что за поклажа, – рассердился Шорин.

– Он говорит, что поклажа большая, но легкая. Олень совсем легко идет. Меняют редко, если ногу поранит, – озадачил всех Савка.

– Все ясно! – после длительного всеобщего молчания неожиданно произнес Елистрат. – Что может быть в больших тюках и легким? Да только меха, больше нечему! Они везут меха, целый обоз меха.

– Они свернули в тундру, к студеному морю. Идут туда, где зимуют иноземцы, – это проявил сообразительность десятник Бряга.

Он уже несколько раз на собачьих упряжках прошел вдоль Обдорских рубежей. Проведывал и гостей, незаметно для них. Те зимовали. Немного торговали с самоядью. В основном отдельные матросы выменивали на медную посуду песцовый мех, что в большом количестве сейчас добывался самоедами.

На следующий день под командованием самого князя Шорина десятник Матвей Бряга и двадцать казаков погрузились на собачьи упряжки и с гиканьем понеслись на перехват каравана.

Собак собирали по всей округе. Для отправки двадцати двух человек, с воинским снаряжением и запасом продовольствия, потребовалось две дюжины упряжек. За каюров сами казаки. Каждое место дорого, да и управляться с собаками уже научились. У самоедов собак брали силой, никакие посулы их не радовали. Но против силы не пойдешь, да и казаки не церемонились. Собаки нужны для царской службы, и если самоед упирается, не дает собак, то и в зубы дать можно, а то и саблей рубануть.

Упряжки вытянулись по льду Обской губы. С задней упряжки переднюю не видать, идут след в след. За каюров и проводников казаки десятника Бряги. Им хорошо знакома дорога, ведут караван уверенно, без ошибок. Ориентирами служат то одинокая сосна, чудом выросшая в этих краях, то утес, то изгиб берега. Все они хорошо знакомы и даже названия имеют. Эту сосну вдовой кличут. И не назовешь ее по-другому, столько уж в ней одиночества и вечного ожидания, без всякой надежды. Утес – кум, а вот места ночевок, с источниками пресной воды и уже оборудованные казаками, прозвали ямщицкими ямами, так они и идут: первый ям, второй ям и так дальше. Но не до отдыха казакам, спешат служилые. Великий разор царю Русскому вороги учинить могут.

7

День пути оставался каравану до цели. Уставшие люди потеряли бдительность. Олени сгрудились в кучу, внешнего охранения не было, воины перемешались с гружеными оленями. Все ожидали конца пути и отдыха.

Казакам ждать караван долго не пришлось. Их разъезды, оставшись незамеченными, скоро его обнаружили. Сначала они приняли его за стадо оленей, медленно бредущее по тундре, но, разглядев всадников и вьюки, поняли: это те, кого они ждут.

Собравшаяся дружина стала готовиться к бою. Шубы, тулупы полетели в сани. Казаки облачились в короткие прочные кафтаны, сверху надели латы. В бою холодно не бывает, там и кафтан покажется лишним. Собак покормили и оставили без присмотра, крепко привязав упряжки. Те уставшие, сытые, улеглись в снег, довольные отдыхом. Вооруженные до зубов казаки, встав на лыжи, двинулись навстречу каравану. Пятеро из них тянули сани с небольшой медной пушкой, уже заряженной и готовой к стрельбе прямо с саней.

План действий у Шорина был таков. Пятеро казаков с пушкой заходят в тыл каравану и в случае их бегства отбивают у остяков груженых оленей. Основная группа, разбившись на три отряда, нападает на караван с трех сторон.

– Главное, не поранить друг друга, – наставлял дружину князь Шорин. – Шишаки с голов не снимать, по ним признаем своего.

И действительно, железный шишак, одетый поверх мехового татарского треуха, не только надежно защищал казачью голову, но и, отсвечивая металлическими бликами, хорошо выделял дружинника во мгле еще не вступившей в полную силу полярной ночи.

Остяцкие воины, чувствуя себя в безопасности, были потрясены, когда вместо иноземцев увидели вокруг себя казаков. На фоне белого снега они разглядели закованных в железа воинов, которые неумолимо приближались к ним, легко скользя по снегу. Русские готовы к бою, фитили уже горят, раздался залп, затем, оставив ружья, казаки выхватили сабли и с криком, свистом бросились на искалеченный ружейным залпом караван. Остяки пытались сопротивляться. Да куда там. Русские пули сразили одних, сабли изрубили других. Многих побили, некоторым удалось прорваться и уйти в тундру, два молодых остяка были взяты в плен. Им досталась худшая доля. По приказу князя их пытали. Задавали три вопроса:

– Кто отправил караван? Кому везли меха? Что должны получить взамен?

Пытки были ужасными. Русские переняли их у татар. Пленным жгли пятки каленым железом, драли со спины кожу. Не нашлось в тундре подходящего дерева, чтобы кол изготовить, а то бы и это попробовали. Под этими страшными пытками пленные скончались. Они рассказали, что везли меха на иноземное судно, а взамен должны получить ружья, пищали и к ним огневой запас. А вот при вопросе, кто отправил караван, пленные замолкали, и даже жуткие пытки не могли заставить их говорить. Не предали они своего бога – Рачи, не предали и его жрицу – княжну Анну Алачеву.

Князь Шорин приказал все собрать, вернуться к упряжкам и разбить лагерь. Необходимо остыть от схватки, отдохнуть и все обдумать.

8

Городок Кода. То же время.

С тех пор как ушел караван, княжна белогорских остяков не находит себе места. Тяжело на душе у Анны. Большое, страшное дело затеяла княжна, все хорошо обдумала, а тут князь Шорин, и неведомые ей чувства охватили княжну. Любовь не на шутку расправила свои крылья в этой сильной женщине. С одной стороны, грандиозные планы, с другой – любимый человек, ставший неожиданно близким и дорогим. И, что самое ужасное, этот человек, не ведая, по долгу службы и чести, встал на ее пути и может разрушить все ее планы.

Каждый вечер проходит военный совет. Княжна Анна слушает доклады своих сотников. Первым говорил князь Номак.

– По последним сообщениям, караван прошел Югорский Камень и вступил на земли самоедов. Эти трусливые собаки поджали хвост при виде твоих воинов. Каравану ничто не угрожает, и через несколько дней он будет на месте.

– Номак! Ты уверен, что в Обдоре не заметили прохождение каравана? – спросила княжна.

– С караваном пошли самые опытные мои охотники и воины. Идут скрытно, тайными тропами. Только лесные духи могут их видеть.

– Хорошо, будем ждать. Но навстречу пошли еще отряд на самых сильных и быстрых оленях и передай самояди, что Рача велит осадить Обдорский городок.

Ответ Номака не успокоил княжну. Последнее время Анна путалась в своих чувствах. Вот и сейчас возникло чувство досады и раздражения.

«Не может такого быть! Ее любимый мужчина князь Шорин, лучший воин! Он должен быть только победителем! Караван наверняка уже у него!» – подумала княжна и, удивившись своим мыслям, до крови укусила губу.

– В Обдоре не могли видеть караван, слишком далеко стороной обошли его, – добавил Номак, удивленный реакцией Анны.

Продолжил совещание остяцкий князь Басарга.

– Две тысячи остяков готовы идти на Березов. Те русские, что ушли летом на Тобольск, не вернулись, там мало людей. Вогулы хотят присоединиться к нам, обещают тысячу воинов. Приказывай, и я сожгу город Березов.

– Ждем оружие от голландцев. Без огненных стрел нам не одолеть русских. Как идет обучение? Нам необходимы воины, умеющие владеть огненным боем.

– Плохо, княжна! Только шайтан не боится огненных стрел! Наши воины глохнут и закрывают глаза, стрелы летят куда попало, – опустив голову, признался Басарга.