И несть им числа... - Барнс Джон Аллен - Страница 34

— А почему мы? У него наверняка есть тысячи других сотрудников, которые отлично справятся с этим заданием.

— Есть, но он думает, что мы поможем немного запутать дело, как он сам выразился. Получилось так, что погибшей оказалась Билли Биард.

За прошедшую неделю со мной и не такое случилось.

Теперь я уже настолько свыкся с тем, как все происходит в мире, что просто вздохнул и сказал:

— Билли Биард имеет привычку умирать в самый неподходящий момент. Надеюсь, эта женщина понимает, сколько с ней проблем.

— По крайней мере одна из них сейчас меньше уверена в этом, чем раньше. Пойдем, собираться надо — Ифвин хочет, чтобы примерно через два часа мы сели на прыжковый рейс.

Мы вышли из лифта на своем этаже и сразу погрузились в атмосферу приятной тишины; я думал в основном о том, что это приключение интереснее, чем сидеть в офисе, дурачась с телефоном и записывая результаты.

Скорее всего Хелен думала о том же.

Мы находились в шаге от двери в свою комнату, когда Хелен вдруг застыла и ткнула меня рукой в грудь. Я уже собирался громко спросить ее «В чем дело?», как тоже услыхал, что в нашем номере что-то стучит, потом раздался глухой звук, и у меня возникло смутное ощущение, будто у двери что-то двигается.

Хелен указала на стену рядом с дверью, и я прижался к этой стене. Хэлен вжалась в стенку, там, где была дверная ручка, вынула ключ и переложила в левую руку. Кивнула мне многозначительно, и пока я пытался сообразить, что она имела в виду, увидел, как она вытаскивает из сумочки пистолет и бесшумно кладет сумочку рядом с собой на пол.

Она открыла замок, распахнула дверь, ворвалась в комнату, готовая выстрелить в любой момент.., и издала самый ликующий крик, какой мне приходилось от нее слышать.

— Пушинка!

На ковре каталась, слишком занятая этим приятным делом, чтобы заметить хозяйку, персидская кошка, которая еще на моей памяти умерла от старости два года назад, а Хелен рассказывала мне, будто помнит, что кошку переехала машина. Пушинка выглядела совсем старенькой: облезлая, костлявая, с больной лапкой — но тем не менее это была именно та кошка, которую я помнил.

— Ты опять знаешь, как пользоваться пистолетом. — Это было первым, о чем я подумал.

— А ты не в инвалидной коляске, — ответила она, схватив кошку и прижав ее к груди. — И Пушинка чувствует себя намного лучше.

Она положила пистолет на стол и принялась ласкать кошку. Я молча стоял, уставившись на нее. Спустя довольно долгое время Хелен обернулась ко мне со словами:

— Ну же, не смотри так удивленно. Я уверена, что не понимаю и половины происходящего, но всего десять минут назад, во время нашей встречи с Ифвином, ты объяснил все, что произошло, начиная с прошлой пятницы, и я отлично все поняла.

Всю дорогу до Мехико, включая почти час, проведенный в состоянии невесомости, мы разговаривали, и я старался выжать как можно больше информации из памяти Хелен, чтобы выяснить, что же я объяснил ей до этого. Эта Хелен была тяжелее той, к которой я привык, примерно на десять фунтов, более плотного телосложения, мускулистая и вела жизнь, полную приключений. Судя по всему, я ей нравился, но у нее не было того комплексного, продуманного подхода к жизни, как у той Хелен, которую я знал, и у меня возникло четкое ощущение: что бы ни выяснило мое другое "я" в каком-то ином временном потоке, эта Хелен не слушала так внимательно и не задавала столько вопросов, как та, вместе с которой я завтракал. Поэтому она не дала достаточно информации, чтобы я смог воссоздать то решение, к которому пришло мое второе "я".

Корабль Контека совершил мягкую посадку на озере; с появлением прыжковых катеров городам пришлось отвести огромные водные просторы под посадочные площадки, и поэтому Мехико превратился наполовину в озеро, по крайней мере таким он и был во времена ацтеков. Мы коснулись воды, подкатили к узкой полоске в том месте, где берег принадлежал Контеку, и прошли все обычные формальности; было пять часов утра, озеро еще окутывал туман. Мы летели почти всю ночь, попав в предыдущий день, правда, всего на несколько часов — когда мы взлетели, был вторник, половина шестого, а сейчас — пять утра понедельника. Мы думали, что вскоре будем валиться с ног, но эффект получился обратный — сна ни в одном глазу; довольно странно для такого времени суток.

Подойдя к стоянке Контека, мы обнаружили там весьма внушительную группу встречающих. Как только лодку привязали к причалу и спустили трап, мы сошли на землю, и ко мне приблизился худощавый мужчина в белой рубашке, темных брюках и в пальто. В огнях причала я разглядел черные кудрявые волосы, орлиный нос, эспаньолку.

— Вы мистер Лайл Перипат? — поинтересовался он на ломаном английском, — Да, я.

— А вы мисс Хелен Пердида?

— Да.

Слегка пожав плечами, он кивнул крупным мужчинам, стремительно подошедшим к нам, чтобы надеть наручники.

— Тогда боюсь, мне придется посадить вас обоих под арест. Мы знаем, что вы прибыли сюда по делу об убийстве, и подозреваем, что вы присутствуете здесь по приказу Джефри Ифвина или Контека, которые заочно обвинены в сговоре с целью совершить убийство. Если хотите, можете признать себя виновными сейчас, или подождать встречи со следователем.

Они забрали у Хелен весь внушительный арсенал, более или менее соблюдая правила приличия, запихнули нас в полицейский фургон — не слишком грубо — и повезли в участок. Оказалось, что худощавый человек, арестовавший нас, будет нашим следователем, однако он почему-то опустил столь незначительную деталь, равно как и то, что допрос начнется немедленно.

— Меня зовут, — представился он, стоя надо мной, после того как Хелен увели, а меня пристегнули наручниками к стулу, который, в свою очередь, был прочно привинчен болтами к полу посреди комнаты, — Иисус Пикардин.

— Спасибо, что прислали документы, которые помогли нам выйти из тюрьмы, — поблагодарил я.

Он уставился на меня с недоверием.

— Во имя всего святого, о чем вы говорите?

Я рассказал ему историю нашего освобождения из сайгонской тюрьмы, и он ответил:

— Это самое нелепое алиби, которое я когда-либо слышал. Во-первых, мой главный следователь, сеньора Биард, не могла иметь никаких причин, чтобы оказаться в Республике Вьетнам, и, насколько я знаю, в любом случае этот город называется Хо Ши Мин. И если Хелен Пердида действительно застрелила там мисс Биард, я вряд ли бы стал стараться освободить ее. Что касается вашего упоминания Эсме Сандерсон, то это самая нелепая часть рассказа — кого вы хотите выставить дураком?

Она делила офис с Билли Биард в течение добрых десяти лет, и они старые партнеры; теперь, когда Билли нет, Эсме станет моим заместителем. В толк не возьму, как вы могли предположить, что она обеспечит вам алиби.

Один из мужчин вошел и что-то сказал Пикардину; я услышал только слово «телефоне», но капитану полиции сразу стало ясно, что речь идет о чем-то важном, поскольку он встал и вышел. Пока его не было, я обдумывал свое положение. Неделю назад я всего лишь смутно представлял себе существование этого города и хотя предполагал в нем наличие полицейских участков, но и подумать не мог, что придется сидеть в одном из них. Хуже того, с моей точки зрения, я находился довольно далеко от дома, потому что в этом мире Сайгон называли Хо Ши Мином, а это означало, что я за пределами своей группы миров, причем на большом расстоянии; здесь не было Рейхов. Это, казалось бы, совсем неплохо, но после тщательного анализа наших разговоров с Хелен относительно устройства вселенной, я понял, что, избавившись от национал-социализма, попадаешь в мир Пуританской партии, или в один из тех, где Коммунистическая Россия завоевала всю Землю, или где Америка устроила ядерную гражданскую войну в начале восьмидесятых годов двадцатого века. Насколько мы предполагали, были и другие группы миров, но их мы еще не успели вычислить.

В этот момент, если название города Хо Ши Мин являлось ключом к разгадке (как я считал), мы находились в одной из стран — наследниц Коммунистической линии, ни к одной из которых не имели отношения ни я, ни Хелен. В этом мире точно существовали Контек и Джефри Ифвин, но вспомнит ли здешний Джефри Ифвин наши имена? Если да, будем ли мы его сотрудниками и пошлет ли он нам помощь?