Траектория судьбы - Калашников Михаил Тимофеевич - Страница 20

20

Впервые в жизни я прошел через проходную на территорию завода. Трудно было представить себе, что на этом гиганте будут осваивать производство моего небольшого прибора.

По-уставному докладываю главному инженеру о своем прибытии. Он, приветливо улыбаясь, говорит:

– А мы вас ждали. Нам сообщили, что вы приедете. – И повернулся к человеку с копной седеющих непослушных волос. – Знакомьтесь: это главный конструктор завода товарищ Гинзбург. Держите с ним тесный контакт. Желаю удачи.

Деловой и доброжелательный тон, разговор на равных с двадцатилетним красноармейцем, сделавшим всего лишь маленький шажок в конструировании, уважительное, товарищеское отношение – все это я почувствовал сразу, едва окунулся в атмосферу конструкторского бюро и цехов. Здесь я, пожалуй, впервые по-настоящему познал, что такое конструкторская доводка образца в профессиональном заводском КБ. Сколько терпения, коллективных усилий надо, чтобы запустить изделие в серию!.. Конструкторы, технологи, рабочие – каждый вносил частичку своих знаний и навыков в мое такое еще несовершенное творение. И как важно, чтобы сохранялась обратная связь, чтобы инженеры, рабочие чувствовали: конструктор искренне ценит их труд.

Необычное состояние я пережил в опытном цехе, когда началось изготовление отдельных деталей прибора. Тогда мне впервые довелось испытать странное чувство – собственническое, скажем так, чувство конструктора: мое! Для меня было удивительно и приятно видеть, что детали, над которыми я ломал голову, делают теперь другие люди, да еще с каким старанием, с каким качеством! Меня постоянно тянуло каждую деталь взять в руки, рассмотреть. Я был бы счастлив оставить ее себе – для того, чтобы, вернувшись в часть, показать ребятам. Мне буквально приходилось бороться с постоянным желанием заполнить все карманы «своими» деталями. Я и сейчас часто вспоминаю это, охватившее меня, чувство. Но теперь, рассказывая кому-нибудь об этом, шутя, добавляю: «Если бы это чувство во мне взяло верх, то сейчас меня невозможно было бы отыскать в куче «моих» деталей – они погребли бы меня под собой».

Мне нравилось наблюдать, как детали одна за другой поступали на сборку, пройдя тщательный контроль. При этом я вспоминал свой первый образец, созданный в мастерской полка из отслуживших свой срок деталей, вручную, где каждый размер делался, можно сказать, на глазок. Я тогда был бесконечно благодарен военному инженеру Горностаеву, помогавшему мне выполнить чертежи, горячо поддержавшему меня и вселившему веру в победу.

В то время, пока в опытном цехе изготавливали опытную партию счетчиков моточасов для проведения войсковых испытаний, я занялся другим танковым прибором – выключателем массы. Тщательно проанализировав существующие и разрабатываемые в Конструкторском бюро варианты этого прибора, я спроектировал свой образец, изготовил его и предложил на рассмотрение руководству завода. Было решено подвергнуть его заводским лабораторным испытаниям.

И вот, первый выключатель массы моей конструкции был испытан, и мне под роспись вручили официальный документ, подписанный главным конструктором Государственного Ордена Трудового Красного Знамени завода № 174 имени К. Е. Ворошилова. Цитирую его текст полностью:

«В период прикомандирования к заводу № 174 им. К. Е. Ворошилова красноармейца т. КАЛАШНИКОВА для реализации его предложения по «счетчику моточасов» им был предложен выключатель на массу, который и был в опытном образце изготовлен автором в мастерских завода. Проведенные лабораторные испытания выключателя массы – тов. КАЛАШНИКОВА показали возможность производить с помощью предложенного выключателя разрывы электро-цепи постоянного тока силою 1500 ампер при напряжении 22 вольта.

По сравнению с существующими выключателями ВМ-9 и BM-80-lc выключатель массы тов. КАЛАШНИКОВА проще по конструкции, надежнее по работе основной пружины, меньше по весу и габаритам.

Обнаруженный при испытаниях перегрев корпуса, температура которого при 5 минутном прохождении тока силою 600 ампер – достигала 95 градусов свыше окружающей, объясняется малым сечением плюсового неподвижного контакта и нижней платы корпуса.

Заключение. Основываясь на простоте конструкции предложенного т. КАЛАШНИКОВЫМ выключателя массы и на положительных результатах лабораторных испытаний, завод в июле месяце с.г. отработает рабочие чертежи и изготовит образец выключателя массы для окончательных всесторонних испытаний его с целью внедрения на спецмашины.

Главный конструктор завода: <подпись> /Гинзбург/ Начальник КБ-9: <подпись> /Павлов/Автор выключателя массы <подпись> /Калашников/»

К сожалению, всесторонние испытания не состоялись – в верхней строке над текстом стояла дата: 24 июня 1941 года – документ был подписан спустя два дня после нападения Германии на Советский Союз.

Началась Великая Отечественная война, и я должен был срочно возвращаться в свою воинскую часть.

Через несколько дней я распрощался с заводом, с рабочими и инженерами, ставшими для меня близкими за время напряженной совместной работы. На всю жизнь запомнил слова главного конструктора, обнявшего меня на прощание:

– Воюйте хорошо, молодой друг. И пусть вас никогда не покидает вера в силы тех, кто остался здесь. А приборы ваши мы доведем обязательно, только позже, после скорой победы над врагом.

В «скорую победу» мы тогда верили горячо и безоговорочно. Почти все были твердо убеждены, что воевать будем исключительно в согласии с советской военной доктриной: «малой кровью и на чужой территории».

Убежден был в этом и я, спешно покидая Ленинград…

Война

Шла первая неделя войны. Теоретически линия фронта проходила вдоль нашей западной границы, но на самом деле ее действительное положение невозможно было определить. Каждый день появлялись все новые и новые сообщения о стремительном продвижении войск противника вглубь нашей территории, о сдаче городов и сел, о больших потерях Красной Армии.

Направляясь в свою часть, дислоцированную на Западной Украине, я решил сначала ехать на юг, в сторону Харькова, и уже оттуда двигаться в западном направлении. В дороге меня не покидало беспокойство: по сводкам Информбюро город Стрый после ожесточенных боев был уже оставлен нашими войсками. Смогу ли я теперь разыскать своих товарищей?

Но произошел на пути моего следования, надо сказать, удивительный случай. Где-то на подъезде к Харькову наш поезд остановился на одной из станций. После проверки документов несколько человек, в том числе и я, вышли на платформу. Проводник нас предупредил, чтобы были внимательны и не отстали от поезда – тот может тронуться в путь в любую минуту.

Перед поездом на перроне собралось много военных. Шла посадка в вагоны. Все спешили поскорее занять места, говорили громко, нередко что-то кричали друг другу. И вдруг среди этого шума я услышал знакомый голос. Оглянувшись, увидел на соседнем пути грузовой состав, на открытых платформах которого сквозь брезент просматривались очертания танков. На одной из платформ стоял крепыш старшина сверхсрочной службы – наш командир танка, любивший слушать бой часов с луковицу величиной, доставшихся ему от деда – солдата Первой мировой войны. Я окликнул старшину и тут же бросился к платформе. Мы крепко обнялись. Ошеломленные столь неожиданной встречей, мы долго не могли прийти в себя и лишь хлопали друг друга по плечам.

Оказалось, что механики-водители нашей части незадолго до войны выехали на Урал для получения новой техники – тех самых танков Т-34, на которые мы с восторгом смотрели во время летних маневров в прошлом году. Поскольку в нашем экипаже на мое место механика-водителя никого не назначили, ожидая моего возвращения, то отправили на завод командира танка. Война застала моих однополчан в дороге. На этой небольшой станции под Харьковом им предстояло влиться во вновь формируемую танковую часть.