Портрет семьи (сборник) - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 35

— Дядя Вадик! Подождите! Не ругайтесь! Это Алексей, сын Киры Анатольевны. Мы только ищем маму. Что-что? Чью мать? Дядюшка, да вы грубиян! Сам козел! — Леша швырнул трубку на рычаг. — На маму посмотреть, — буркнул он, — так леди и аристократка. А вышли мы все из народа, дети семьи трудовой… Папа, ее там, в Караганде, тьфу ты, в Кургане, нет. Где она может быть? Думай!

Старую телефонную книжку отработали вдоль и поперек. Они звонили давно забытым приятелям в Ленинградской области, будили тети-Любиных родственников на Херсонщине и дяди Антона на Брянщине, всполошили бывшую мамину одноклассницу в Израиле, разбудили Алису в Лондоне.

Подала надежду старая соседка, переехавшая к дочери в Подмосковье, которая отвечала утвердительно, но потом, когда трубку взяла дочь, выяснилось, что у бабушки глубокий маразм.

Они обзвонили полпланеты и бывшее пространство СССР. Оказывается, даже у такого малообщительного человека, как мама, за четверть века накапливается куча знакомых.

Мужской ум устроен сложно. Тот, кто должен был стоять во главе списка, — ближайшая подруга мамы тетя Люба, — оказался в самом конце.

— Любаня, извини, что разбудил. — У Сергея едва ворочался язык. — У тебя Киры нет? Что значит «где»?

В соседней комнате. Нет? Люба! Она пропала сквозь землю!

От усталости и нервного напряжения Сергей стал выражаться в духе самой Любы. Раньше он безуспешно пытался ей подражать, а теперь получалось само собой:

— Под видом предлога скрылась в неизвестном направлении. Не пьяный я! Как выражаюсь? Себя бы послушала! Даю трубку Лешке.

— Тетя Люба! — строго спросил Лешка. — Вы знали, что моя мама в положении? В смысле — ждет ребенка?

Второй раз за вечер Леша услышал горький и протяжный стон:

— Своло-о-очь!

— Понимаю это как самокритику? — спросил Леша.

— Да, мальчик мой! — хлюпала носом тетя Люба. — Ведь она мне звонила! Ведь призналась! Ты знаешь, каково твоей матери признаться! А я! Ох, сволочь! Ох, подружка подколодная! Это, Лешенька, от зависти. От мерзкой бабьей зависти!

— В смысле? — смущенно крякнул Леша. — Вы тоже… как бы хотели бы?..

— А вот это не твоего ума дело!

— Тетя Люба! Объясните мне, неумному, что делать, когда мама надумала рожать и при этом скрылась в неизвестном направлении?

— Лешенька, не горячись! Климакс — очень тяжелый период, по себе знаю.

— Тетя Люба, желаю вам здоровья! Но время ли его сейчас обсуждать?

— Я про климакс у твоей мамы. Она мне звонила, рассказывала, как у нее протекает…

— Стоп! — перебил Леша. — Тетя Люба! Вы путаетесь в показаниях. Даже мне известно, что при климаксе не рожают, а совсем наоборот. Вы утверждаете, что мама вам звонила и делилась беременностью в климаксе? У меня башню срывает, в смысле — голова кругом. Тетя Люба! Это все равно что сказать, будто солнце светит ночью.

— Ночью светит луна.

— Спасибо за подсказку! Тетя Люба! Что с моей мамой и где она?

— Не знаю, — честно призналась любимая мамина подруга.

— Так! По количеству голосов побеждает беременность. Климакс отменяем.

Сергей слушал их разговор, не выдержал:

— Что за ерунду вы несете? Луна! Климакс! Дай мне трубку!

Леша трубку не отдал, сказал в микрофон:

— Папа тоже за беременность мамы.

— Его рук, то есть… не рук дело?

— Не его.

— А чье?

— Ответ на этот вопрос всех остро интересует, но он не главный. Принципиально важно выяснить, куда мама сбежала.

— Ко мне не бросилась! — с упреком произнесла тетя Люба.

— Еще варианты? Поставьте себя на ее место! — требовал Леша. — Куда бы вы рванули в такой ситуации?

— В Швейцарию.

— Тетя Люба! — осуждающе воскликнул Леша. — Поставьте себя на РЕАЛЬНОЕ мамино место!

— Моим в Херсон звонили?

— Звонили. А также в Брянскую область, по всем долям и весям, разбудили массу народа. Мамы нигде нет.

Сергей подумал о телефонном счете на громадную сумму, который не замедлит нарисоваться.

Можно было бы не платить, телефон — не первая необходимость. Но автоматически исчезнет Интернет, а это уже серьезная потеря. Одернул себя мысленно: занимается крохоборством, когда с Кирой неблагополучно! Придется написать статью об эротических пристрастиях русских поэтесс Серебряного века. Давно просят и гонорар сулят большой — триста долларов. За демонстрацию чужого грязного белья хорошо платят, даже если этому белью сто лет.

— Ладно, теть Люб, — подвел итог Леша. — Извините, что побеспокоили!

— Я тебе извинюсь! — вспылила тетя Люба. — Я тебе так извинюсь, мало не покажется! Постыдился бы! Разве я вам чужая? Завтра вылетаю! Ой, лышенько! — простонала тетя Люба. — Там ведь зима! Как я ненавижу зиму!

Леша положил трубку. В дверь позвонили. Он бросился открывать, вдруг подумав, что это мама пришла. Но за порогом стояла девушка в распахнутом пальто. Полы пальто опускались почти до щиколоток, а юбка на девушке была ультракороткой. Длинные стройные ноги смотрелись театрально — в обрамлении раздвинутого занавеса пальто и с оборкой юбки вверху. Ноги Лешка отметил сразу, хотя глаз не опускал и смотрел девушке в лицо.

Она смущенно спросила:

— Сергей Викторович дома?

— Света? — послышался из-за спины голос отца.

— Простите за поздний визит! — торопливо говорила Света. — Проходила мимо, вижу свет горит…

Врала она неумело, а краснела очень натурально.

— Проходи! — пригласил Сергей Викторович.

Что ему оставалось делать? Прогнать влюбленную в него девушку, которая наверняка сторожила под окнами, терзалась и заявилась в двенадцать ночи?

Сергей помог ей снять пальто. За спиной у Светы произошел молчаливый диалог.

«Кто это?» — спросил глазами Леша, кивнув на девушку.

«Неужели не понятно?» — так же, не открывая рта, ответил отец.

«Ну! Дает мой антиквариат! — мысленно возмутился Леша. Антиквариатом он называл родителей. — Маман рожать собралась! К папаше девицы шастают!»

— Знакомьтесь! — произнес Сергей Викторович.

— Светлана… аспирантка, — первой представилась девушка.

— Алексей, аспирант!

— Мой сын, — добавил Сергей Викторович.

— Очень приятно! — Света отчаянно старалась не показать, как шокировал ее возраст сыночка.

— А уж как мне приятно! — усмехнулся он.

— Лешка! — одернул отец.

— Я принесла вам главу диссертации, — сконфуженно соврала девушка.

Лешка выразительно посмотрел на часы:

— Самое время обсудить научные проблемы.

— Лешка! Заткнись! Света, проходите в комнату!

— Там слегка не убрано! — крикнул Леша в спину девушке. — Не обращайте внимания, творческий беспорядок. Но можно и убрать.

— Хорошо! — покорно кивнула Света, не оборачиваясь.

— Это не твое дело! — злым шепотом проговорил отец.

— Про не мое или не моего ума дело, — также шепотом ответил Леша, — я слышу весь вечер. Но видишь ли, трудно оставаться в стороне, когда у антиквариата крышу сдувает и чердак течет! — Он снял с вешалки куртку и стал одеваться. — Кстати, девушка как? Не в положении? Для полноты картины было бы самое то! Мамочка мне подарит сестричку, а папочка — братика. Плюс мой сын от родной жены! Можно открывать семейные ясли для дядюшек и внуков.

— Не паясничай!

— До свидания, папуля!

— До свидания, сынок! И не думай о нас с мамой плохо!

— Я думаю о вас исключительно хорошо! — Лешка не скрывал злой иронии.

Леша ехал в метро и пытался вспомнить поговорку про маленьких детей и маленькие проблемы, соответственно большие проблемы у больших детей. Получалось не в рифму, а должно быть складно. Почему народная мудрость не отметила того факта, что взрослые родители тоже фортели выбрасывают?

«Папа мой — ловелас, давит девок, как «КамАЗ»! — рифмовал Лешка. — Вот еще: папа юбку заприметит, территорию пометит; мой отец — молодец, держит твердым огурец».

А что ты хотел? Чтобы он монахом жил, когда мама ушла? Не старый мужик, если принять за старость девяностолетний рубеж. Столько мужики не живут, максимум — до семидесяти. Отцу осталось двадцать лет. Чертовски много! Пусть размножается! Неприятно, что его на малолеток тянет. Не мог постарше найти! Мило! Иметь мачеху ровесницу собственной жены! Девочки подружатся. Ему бы богатую глупую тетку, чтобы на полное содержание и пансион взяла. Почему обязательно «глупую»?