Глаз бури - Мурашова Екатерина Вадимовна - Страница 60

Несколькими днями ранее описанного праздника Софи впервые после ссоры с матерью посетила Гостицы.

– Аннет, голубка, я так рада тебя видеть…

Аннет отложила в сторону елочную гирлянду, которую она клеила из серебряной бумаги, с подозрением взглянула на сестру, но ничего не сказала, ожидая дальнейшего развития событий. На застеленном ковром полу маленький Николаша пытался поиграть с кошкой, дразня ее полу ощипанным павлиньим пером. Молодая, еще игручая кошка опасалась малыша, убегала от него, пряталась под мебель, потом внезапно выскакивала оттуда и цапала перо когтистой лапой. Николаша каждый раз пугался от неожиданности, замирал с открытым ротиком, а после, пережив свой страх, заливался счастливым смехом.

– Я подумала, что вот, давно тебя не видела, и Ирен книгу обещала, и мальчиков…

– Софи, – ровным голосом сказала Аннет. – С тобою точно что-то происходит. Раньше ты врала искусней… – Она протяжно вздохнула, и вздох перешел в длинный зевок. Софи уже хотела обидеться, но вовремя вспомнила, что сестра всегда зевает не от равнодушия к происходящему, а от волнения. – Впрочем, может быть, это я, наконец, повзрослела и стала больше замечать… После отвратительной сцены, которую маман устроила тебе с моей подачи, ты должна при встрече шипеть на меня, как наша кошка, когда Николаша наступит ей на хвост. А ты называешь меня голубкой… Я, конечно, не получила твоего образования, но не так уж и глупа, к тому же с детства помню все твои уловки. Что тебе надо теперь?

– Анечка, ты умница! Ты все правильно угадала! – горячо воскликнула Софи, явно испытывая облегчение. – Мне действительно от тебя одолжение нужно. А все остальное так… для политесу. Я сейчас тебе все объясню. Понимаешь, меня пригласили на бал…

– В земстве? – жадно переспросила Аннет. – Я ничего не слышала…

Софи звонко рассмеялась, закружилась по комнате и сделала неожиданный грациозный пируэт. Николаша с удивлением воззрился на нее, позабыв обо всем остальном. Никогда на его глазах серьезная и резковатая тетя Соня не танцевала. А может, он и вовсе не видел танцующих людей. Кошка воспользовалась замешательством, вцепилась в перо и, выдернув его из рук малыша, с урчанием потянула под стол.

– Смотри, Николаша, она его уносит! – со смехом воскликнула Софи, указывая пальцем. Аннет, так же как и ее сын, с изумлением глядела на сестру. – Конечно, не в земстве! Да я бы туда и не пошла. Что там? Напудренные старые курицы, которым в радость перемыть мне кости, и милые старички вроде Арсения Владимировича, вспоминающие о победах русского оружия, случившихся, когда нас с тобой и на свете не было. Я иду на настоящий бал. Там будут маски, и Камелот, и король Артур, и Парсифаль – рыцарь в сверкающих доспехах. Понимаешь, Анечка, я сама все это придумала… И я не танцевала на балу сто лет, пожалуй, со смерти папы. Только когда в Сибири учила детей, но это не в счет…

– И что же ты хочешь от меня? – спросила Аннет. Лицо ее сделалось тусклым и желтым, как моченое яблоко. Софи не заметила этого, увлеченная своими чувствами.

– Понимаешь, Аннет, у меня ведь нет никаких нарядов. Я не выходила никуда. И денег тоже нет, чтоб купить. А там будет свет, и другие богатеи. Вот я хочу просить тебя, может, ты дашь мне что-то на один вечер. Я буду очень осторожна, и кружева не порву, я тебе обещаю… Помнишь, я же всегда отдавала тебе свои платья. А вот теперь ты…

Взывая к детским воспоминаниям, Софи хотела возбудить в сестре сентиментальные чувства, не предполагая, что делает только хуже. Аннет прекрасно помнила, как отец наряжал свою любимицу, покупал ей вполне взрослые платья и ленты и как, поносив их немного, Софи с пренебрежительной, но все равно очаровательной гримаской отдавала их младшей сестре в обмен на какие-то мелкие услуги с ее стороны (чаще всего таким путем покупалось молчание о многочисленных проделках Софи): «Возьми это, Аннет, я уж все равно носить не буду. Мне папа другое купит…»

Да уж, времена изменились! – с усмешкой подумала Аннет, испытывая сложное чувство, в равных долях состоящее из злорадства, зависти и тревоги за то, что не сумеет услужить сестре, которая после своего возвращения из Сибири ни разу не обращалась к ней ни с какой просьбой.

– Конечно, Сонечка, о чем разговор! – ласково сказала она. – Пойдем в гардеробную, поглядишь. Только, знаешь, у меня ведь ничего такого нет. Модест Алексеевич давно не выезжает, и я… Мы скучно живем…

– Аннет, а давай я тебя тоже приглашу? – оживилась Софи. – Возьму для тебя билет. Туманов мне не откажет, а ты поглядишь, как мы там все устроили. Тебе наверняка понравится…

– Туманов?! – не скрывая ужаса, переспросила Аннет. – Ты связалась с Тумановым? Тот самый, у которого игорный дом и прочее? Софи, скажи, что это не так! Маман не переживет…

– Я взрослый человек, – холодно заметила Софи. – Давно отвечаю сама за себя и сама могу решать, с кем мне дозволено и с кем не дозволено «связываться», если использовать твое выражение. Да, я дружна с Тумановым, и я помогала ему готовить этот бал. Если ты хочешь сейчас почитать мне мораль, увы, я не расположена слушать. Давай тогда сразу распрощаемся…

– Прости, Соня! – Аннет уже взяла себя в руки и лихорадочно пыталась что-то просчитать. Упускать Софи сейчас явно не входило в ее намерения. – Я… я просто была слишком поражена. Конечно, это тебе решать… Но как же Петр Николаевич? Туманов не станет на тебе жениться…

– Господи, Аннет! Что ты себе вообразила? С чего ты взяла, что я собираюсь замуж за Туманова?! Это же бред!

– Конечно, бред! – согласилась Аннет. – Но как же тогда… Ведь вы же с ним…

– Ты спрашиваешь, есть ли между нами любовная связь? – спокойно поинтересовалась Софи. – Отвечаю: нет, не было и не будет. Рассуди сама. Если бы он был моим любовником, неужели я приехала бы к тебе одалживать платье? Поверь, он достаточно богат, чтобы купить для своей возлюбленной целый магазин готового платья или ателье вместе с мастерицами… – Софи вспомнила «шляпниц» и усмехнулась. Усмешка ощутимо горчила.

– Да… – довод произвел на Аннет впечатление, но не прибавил ей разумения ситуации. – Ты все-таки такая странная, Соня, я никогда тебя толком не понимала…

– Да ничего! – Софи махнула рукой. – Зачем тебе? Только голову морочить. Пошли платья смотреть. Так мне билет-то для тебя брать?

– Увы, Соня, нет, – с явным сожалением вздохнула Аннет. – Модест Алексеевич даже из местных сборищ выбирает только самые скучные, да еще те, на которые его Мария Симеоновна тащит. Он ни пойдет ни в каком разе. Да еще к Туманову…

– Аннет! Ну раз в жизни не будь же ханжой! – рассмеялась Софи. – Туда, вот увидишь, из одного интереса половина света сбежится. Тем более, маски… Аукцион будет. Такие пожертвования! Должны же они глянуть… Да и что тебе Модест Алексеевич! Ты еще скажи: маман будет недовольна!

– Нет! – Аннет закусила бесцветную губу и отвернулась. – Это тебе на всех наплевать: что скажут, что подумают… Я так не могу.

– Ну и Бог с тобой! – легко согласилась Софи. Видно было, что предложив сестре посетить бал, и совершив тем положенную любезность, она на самом деле нимало не интересовалась результатом. – Ну, где ж твои наряды? Я, конечно, куда худее тебя, но, думаю, мы с Ольгой сумеем приладить… Ты не волнуйся, мы ничего портить не станем и уберем потом…

Когда-то старшая сестра была значительно крупнее средней. Софи и сейчас оставалась выше и, пожалуй, физически сильнее, так как много ходила пешком и регулярно ездила на лошади. Аннет же, напротив, вела крайне малоподвижный образ жизни и после родов стала не столько толстой, сколько рыхлой. Заниматься хозяйством ей практически не приходилось, так как все обязанности по нему разделили между собой Модест Алексеевич и Наталья Андреевна. Николаша в основном находился на попечении няни и не требовал особенного внимания, Ирен была слишком молчалива, а с младшими братьями (особенно с бойким Сережей) Аннет никогда не была близка.

– Мне двадцать лет, – внезапно сказала Аннет, глядя на себя в высокое зеркало. Софи, отвернувшись, просматривала вешалки с платьями. – Возле моего окна клумба с настурциями и орех. Я их вижу осенью, зимой, весной и летом. Настурции проклевываются из земли, расцветают, потом жухнут, туда же падают листья с ореха, на клумбу выпадает снег… Что ж еще будет?