Двенадцатая ночь, или Что угодно - Шекспир Уильям - Страница 9

9

СЦЕНА 4

Дворец герцога. Входят герцог, Виола, Курио и другие.

ГЕРЦОГ

Я музыки хочу. – Друзья, привет вам! —Цезарио, пусть мне опять сыграютТу песенку старинную, простую,Которую мы слышали вчера.Она мне больше облегчила душу,Чем звонкие, холодные напевыШальных и суетливых наших дней.Один куплет сыграйте.

КУРИО

Простите, ваша светлость, здесь нет того, кто умеет петь эту песню.

ГЕРЦОГ

А кто он такой?

КУРИО

Шут Фесте, государь. Его выходки очень забавляли отца графини Оливии. Он сейчас где-то во дворце.

ГЕРЦОГ

Найти его. – А вы напев сыграйте.

Курио уходит. Музыка.

Когда узнаешь сладкий яд любви,Ты вспомяни меня, мой милый мальчик.Влюбленные все на одно лицо:Изменчивы, неровны, прихотливы,И только образу своей любимойОни всегда верны... Ну, как напев?

ВИОЛА

Он эхо пробуждает в том дворце,Где властвует любовь.

ГЕРЦОГ

Как это метко!Хотя ты очень молод, но клянусь,Что чей-то взор, благоволенья полный,Нарушил твой покой.

ВИОЛА

Вы, государь,Проникли в самые глубины сердца.

ГЕРЦОГ

А кто она?

ВИОЛА

Во всем – подобье ваше.

ГЕРЦОГ

Ты плохо выбрал. Сколько же ей лет?

ВИОЛА

Не более чем вам.

ГЕРЦОГ

Ох, как стара!Ведь женщине пристало быть моложеСупруга своего: тогда она,Обыкновеньям мужа покоряясь,Сумеет завладеть его душой.Хотя себя мы часто превозносим,Но мы в любви капризней, легковесней,Быстрее устаем и остываем,Чем женщины.

ВИОЛА

Вы правы, государь.

ГЕРЦОГ

Найди себе подругу помоложе,Иначе быстро охладеешь к ней.Все женщины как розы: день настанет —Цветок распустится и вмиг увянет.

ВИОЛА

Как жаль мне их, о, как мне жаль цветы,Чей жребий – вянуть в цвете красоты!

Курио входит с шутом.

ГЕРЦОГ

А, ты пришел! Порадуй нас, дружище,Вчерашней песней старой, заунывной.Ее мурлычут пряхи за работой,Вязальщицы на солнышке поют,Перебирая костяные клюшки.Она полна сердечности и правды,Как старина.

ШУТ

Можно начинать, государь?

ГЕРЦОГ

Да-да, мы слушаем.

ШУТ

(поет)

Поспеши ко мне, смерть, поспешиИ в дубовом гробу успокой,Свет в глазах потуши, потуши, —Я обманут красавицей злой.Положите на гроб не цветы,А камни.Только ты, о смерть, только тыМила мне.Схороните меня в сторонеОт больших проезжих дорог,Чтобы друг не пришел ко мнеИ оплакать меня не мог,Чтобы, к бедной могиле моейСклоненный,Не вздыхал, не рыдал над нейВлюбленный.

ГЕРЦОГ

Возьми себе за труд.

ШУТ

Какой же это труд, государь? Для меня петь – удовольствие!

ГЕРЦОГ

Тогда за удовольствие возьми.

ШУТ

Справедливо, государь: за удовольствие тоже рано или поздно надобно расплачиваться.

ГЕРЦОГ

Прости, но нам придется распроститься.

ШУТ

Да хранит тебя бог меланхолии и да сошьет тебе портной камзол из переливчатой тафты, потому что душа твоя ни дать ни взять – опал. Людей с таким постоянным нравом следовало бы отправлять в море: там они могли бы заниматься чем вздумается и плыть куда заблагорассудится, вот и совершили бы отменное путешествие, ловя собственный хвост. Счастливого пути. (Уходит.)

ГЕРЦОГ

Оставьте нас.

Курио и придворные уходят.

Цезарио, пойдиЕще раз к ней, к жестокости надменной,И повтори ей, что моей душе,Объятой благороднейшей любовью,Не нужен жалкий прах земных владений.Я презираю и дары Фортуны,Которыми Оливия богата,И самое Фортуну; но безмерноЯ очарован чудом красоты,Которая по милости природыВ моей владычице воплощена.

ВИОЛА

Но если вас она любить не может?

ГЕРЦОГ

Я не могу принять такой ответ.

ВИОЛА

Но вы должны! Представьте, ваша светлость,Что женщина – быть может, есть такая! —Терзается любовью к вам, а выЕй говорите: «Не люблю!» Так что же,Возможно ль ей отказом пренебречь?

ГЕРЦОГ

Грудь женщины не вынесет биеньяТакой могучей страсти, как моя.Нет, в женском сердце слишком мало места:Оно любовь не может удержать.Увы! Их чувство – просто голод плоти.Им только стоит утолить его —И сразу наступает пресыщенье.Моя же страсть жадна подобно морюИ так же ненасытна. Нет, мой мальчик,Не может женщина меня любить,Как я люблю Оливию.