Люди и ящеры - Барон Алексей Владимирович - Страница 75

— Что ж, давно не было. Говори.

— У тебя ноги зажили?

— Еэ. Давно. А что?

— Маш-борзай Сунхариги Уэкей опознал золотой браслет хачичеев. Не значит ли это, что хачичеи объединились с Мафусафаем против сивов?

— Ну, про браслеты многие знают. Что еще?

— Он назвал меня Уохофаху Фахах.

— Еэ?

— Кроме хачичеев, об этом никто не знал. Хзюка перестал жевать.

— Мартин, мне пора возвращаться.

Мартин выкатил из костра вторую картофелину.

— А меня возьмешь?

— Зачем?

— Да вдруг пригожусь. Могу по снегу погулять. Или цветов каких-нибудь принести.

— Шо ишигу! Еэ, Дьявол-Кричащий-в-Ночи. Так и быть, беру. Но только до перевала. Появляться в Схайссах тебе нельзя.

— Еэ, — сказал Мартин

— И машишем теперь буду я. Очередь пришла. Хорошо понял?

Майор Неедлы, будущий барон фон Бистриц, почтительно сложил ладони над головой.

— Со всех сторон, о Хзюка.

22. ГЛЯДИШЬ, И ЗАЧТЕТСЯ ГДЕ

После возвращения разведки прошло уже полчаса. Сыпались сухие мелкие снежинки. Обермильх протоптал дорожку, расхаживая вперед и назад. Мартин подпрыгивал, шевелил пальцами ног, шерстяной варежкой прикрывал нос. Лишь егер-капрал Тиргурд стоял с неподвижностью изваяния, заложив руки за спину. Снег повис на его бровях, забился в откинутый капюшон, посеребрил и без того седую бороду.

Все трое молчали.

Внизу густо мело, шагах в двадцати уже трудно было что-либо различить. Ветер гудел и вверху. Над горами быстро плыли облака. В прозрачных разрывах между ними загорались звезды. Ясный и морозный день быстро уступал место еще более холодному вечеру. Подножия скал быстро поглощали сумерки, только их освещенные вершины еще курились белым снежным дымком.

— Ну, где же они? — не выдержал Обермильх. — Может, послать разведку еще раз, подальше?

— Нельзя, — сказал Мартин. — Граница.

— Да стражи-то не видно, — ухмыльнулся Обермильх.

— Нет, Фальке, договоры нужно соблюдать.

— Однако идут, — откашлявшись, сказал Тиргурд.

— Да ну?

— Идут, идут, — уверенно повторил капрал

Мартину тоже показалось, что он видит какие-то смутные тени. Но прошло еще с четверть часа, прежде чем эти тени приобрели очертания.

Ящеры шли группами по двое-трое, поддерживая друг друга. Шли очень медленно, часто останавливаясь.

Мартин побежал навстречу.

Увидев его, схаи соединили ладони над головами. Почти все они были уффиких, женщины. В одной из них Мартин с радостью узнал Тишингу, старшую жену Хзюки. Она совершенно не изменилась — строгая, худая и прямая как палка.

Вперед вышел пожилой схай с повязкой на голове. Сделав два шага, он упал на колени.

— Ишигу Мосос! Я говорю устами машиша Уханни. Пустите нас в свои земли, мягкотелые! И мы будем вам братья.

Мартин поднял ящера и внимательно вгляделся в его почерневшее лицо. Что-то в нем было знакомым. Мартин стукнул себя кулаком в живот.

— Ишау схайсс, Фосехта. Добро пожаловать. Ты помнишь меня?

— Тебя помнят все сивы, Мартин. И хачичеи тоже... помнят.

— Хог. А где машиш Уханни?

— Он в гостях у Мососа. Вот, велел передать тебе перстень.

Мартин взглянул на золотую змею, пожирающую свой хвост.

— Эх! Я хотел видеть его своим гостем.

— Уханни... тоже.

— А Хзюка жив?

— Еэ. Он внизу. Со всеми уцелевшими офсах сдерживает воинов Су Мафусафая. Хзюка теперь машиш сивов.

Пока они разговаривали, сверху начали подходить егеря Обермильха. Они останавливались и с любопытством разглядывали ящеров. Те забеспокоились.

Мартин поспешил вмешаться: — Фосехта! Устами машиша Бернара обещаю: мы дадим вам землю. На перевале уже разжигают костры. Скажи уффиких, чтобы не боялись моих воинов. Они помогут вам пройти снега.

Фосехта медленно повернулся и крикнул два слова. Мартин слышал, как женщины сивов передавали их вниз, по цепи:

— Уохофаху Фахах, Уохофаху Фахах...

Одна уффики вдруг упала. К ней подошел Тиргурд. Наклонился, поднял, стряхнул снег.

— Ну, ты чего, девочка? Держись. Давай-давай, перебирай лапками...

Ящерка ткнулась лицом в его полушубок и затихла. Капрал растерянно глянул на Мартина.

— Герр майор, разрешите доложить! Совсем еще ребятенок...

— Вот и неси ее, крокодил, — отозвался Обермильх. — Заморозишь ведь.

Тиргурд сунул руку за пазуху и вытащил кусок сахара.

— На, попробуй, — сказал он. — Тебе понравится.

Он поднял глаза кверху, изображая блаженство. А сверху прибежал фельдшер.

— Герр майор! Санитарные палатки готовы. Мы там воду согрели.

— А спирт есть?

— Само собой. Море! Ребята даже от своей нормы отказываются.

— Очень хорошо.

— Разрешите проверить, которые тут обмороженные?

— Да они все обмороженные, — сказал Мартин.

— Тиргурд, — недовольно крикнул Обермильх. — Тащи ребенка!

— Она чегой-то лопочет, герр егер, а я никак не разберу.

— Отцом тебя называет, — вздохнул Мартин. — Сирота, всех родных поубивали. Намыкалась она там, в своих Схайссах..

Тиргурд снял шапку, почесал затылок и зачем-то перекрестился.

— Ну что ж. Значит, будет сестренка моей Катьке. Прокормим!

Потом хитро глянул в сторону начальства:

— Глядишь, и зачтется где. А?

— Еэ, — сказал Мартин. — Обязательно.

— Йа, — сказал Обермильх. — Конечно, зачтется. Прохвост ты этакий...

Красноярск, 2002