Остров Локк - Шервуд Том - Страница 58

Вдруг я заметил, что эта сцена медленно, но неуклонно отдаляется. Оглянувшись, я увидел, что все паруса “Дуката” подняты и мы быстро набираем ход. Молодец, Стоун.

– Да, это капитан хороший, – перехватив мой взгляд, сказал Давид.

Положение наше облегчилось, но ненамного. Хотя мы и оторвались на значительное расстояние, уцелевший пират на всех парусах двинулся за нами. Эх, бедная наша, старая, грузная “Африка”! Догонит он нас, ещё до вечера догонит.

Мы тесной кучкой вновь собрались на корме.

– Будет пушечный бой? – спросил Давид.

– Нет, не будет, – твёрдо ответил Бариль.

– Почему?

– Они потеряли корабль, значит, во что бы то ни стало им нужен новый. Они не станут разбивать “Дукат” ядрами. Они захватят его.

– Абордаж?

– Ну конечно. У них на борту теперь почти две полные команды, людей для абордажа с избытком.

– Но у нас два корабля, значит, пушек почти поровну!

– Да не допустят они пушечного боя. Они – работники войны, и дело это хорошо знают. Подойдут к нам со стороны кормы, вплотную, и, как только перехватят ветер, вывернутся сбоку. И вот тут-то – крючья, доски и абордаж. Мы не сможем бить из пушек в упор – это значит взорвать себя вместе с ними. Никто не палит из пушек, когда корабли сближены – уж лучше абордаж, тут остаётся хоть какая-то надежда.

Повисло молчание. Я оглядел друзей. Спокойный старый Давид, сверкающий глазами Оллиройс, Носорог, раздувающий ноздри, Стоун, хмурый и озабоченный, рядом с ним – довольный, с улыбкой во всю хитроватую рожу Бариль.

– Бариль, – спросил я, – а ты в самом деле был пиратом?

– Точно так, мистер Том, три года. Но по судьбе, а не по сердцу. На руках моих нет человеческой крови, видит Бог.

– А чему ты радуешься, позволь спросить?

– А я, мистер Том, над этими вот потешаюсь, – он кивнул в сторону далёкого кораблика.

– Это ещё почему?

– Ну как же, мистер Том. Вот они, сильные, свирепые, храбрые, а головой – дети. Не понимают, что “Дукат” – корабль заговорённый!

– Носорожики с зубами,– задумчиво произнёс Давид.

– Как заговорённый? – не понял я.– Кто это сказал?

– О, многие говорят. В Мадрасе ещё, когда Стоун действительно капитаном оказался. Его-то “Дукат”, мистер Том, два года назад потонул, а потом сам собой в порту объявился. Сказки пошли, что он якобы за чёрный жемчуг куплен. Нет, его океан отрыгнул.

– Как-как? Океан?

– Ну да, ну да. Отрыгнул, потому, что не по вкусу пришёлся. А это уже верный знак – больше пучина его не тронет.

– Значит, нам можно этих вот не бояться? – Я показал на догоняющий нас галеон.

– Это уж кому как, мистер Том. Я вот не боюсь. Да и многие из команды – тоже.

– Это хорошо, что многие. Лишь бы спать не ушли от спокойствия души-то.

– Э, нет. С этой-то стороны – не до сна. К драке готовятся. Основательно готовятся, толково.

– Вот и хорошо. Будем готовиться и мы, джентльмены. Оллиройс, стрелять из пушек, как видно, не придётся. Поэтому. Оставь по одному человеку на две пушки, остальных – на палубу. Посмотрим, сколько у нас бойцов. Давид, к “Африке” мы их не пропустим, да и не она им нужна. Дайте им сигнал, чтобы спустили шлюпку и отправили к нам все, какие только у них есть, пистолеты.

– Пистолеты? – переспросил Давид. – Да у меня их там восемьдесят штук, новенькие, в ящиках. Капсюльные, быстрого боя. Мой последний заказ в Бристоле!

– Это невероятно! Скорее, пусть везут все!

– Но, мистер Том, при абордажной драке пистолеты не очень-то, – осторожно сказал Бариль. – Никто при абордаже не лупит пулями, только клинки. Ведь все перемешиваются в кучу, своих подстрелить можно.

– Не подстрелим! Есть у меня одна мысль. Давайте, джентльмены, действуйте.

Отдав распоряжения, я взял Бэнсона и Робертсона и поспешил вниз, в трюмы.

– Ищите, – сказал я им, вручив по зажжённой лампе. – Помнится, где-то здесь я видел металлическую сеть, свёрнутую в рулоны. Она очень тяжёлая.

– Есть! – крикнул из угла Робертсон. – Десятка два или три рулонов!

– Тащите всё на палубу! Сейчас пришлю людей на помощь.

После этого я, взяв нескольких матросов, побежал в каюты. Эвелин, Алис, Клаус и мистер Бигль сидели вокруг стола с раскрытым на нём Травником.

– Нам нужно несколько столов и все стулья, – как можно беззаботнее сказал я, – гостей принимать будем. Эвелин, выдай вот этим матросам всё, что они смогут протащить в дверь. И, мистер Клаус, попрошу вас, позаботьтесь о том, чтобы никто не покидал каюту. Никто. Пока не выяснится, кто наши гости.

На палубе творилось что-то немыслимое. Столы, стулья, рулоны сетей, ещё рулоны плотного, дорогого, красного шёлка, которые я тоже поднял наверх. Ящики с пистолетами, порох, люди…

– О-о-ойс! – завопил я и вскинул вверх руку с зажатой в ней Крысой.

Все замерли, выпрямились, посмотрели в мою сторону.

– Те, кто хоть раз стрелял из пистолета – встать здесь! – Я качнул клинком к корме. – Бэнсон! Вот эту сеть развернуть, растянуть между мачтами и накрепко прибить гвоздями, так, чтобы вся палуба вдоль, от носа до кормы, была перекрыта стеною высотой в три человеческих роста. Робертсон! Навесить сверху шёлк, чтобы не видно было, что сеть железная! Бариль! Откуда они будут заходить на абордаж?

– Ветер сзади и слева, значит, слева и зайдут, чтобы нам ветер-то перекрыть!

– Вот эти столы и стулья расставить в ряд с правой стороны, за сетью! Разложить на них пистолеты! Оллиройс! Собери все, какие у нас есть, мушкеты, отбери к ним лучших стрелков и занимайте корму.

“Дукат” дрожал от стука и топота. Вытянулись в линию стрелки, я встал к ним лицом. Быстро показал, как после выстрела чистятся стволы пистолетов, как вставляется капсюль, забивается заряд, вкатывается пуля.

– Запомните все! – громко говорил я.– Стреляете одновременно, по команде. После выстрела сразу поворачиваетесь спиной к сетке и быстро заряжаете стволы. Сеть железная, её не перерубят, будут лишь тыкать сквозь неё клинками. Зарядите – и снова ждите команды. Выстрел – и опять заряжать. Сейчас заранее отмерим и засыплем в бумажные пакетики пороховые заряды.

– Можно сказать! – пронёсся вдруг выкрик от матросов.

– Если по делу, говори быстро!

– Хлебца бы выдать!

– Что-о? Очень голоден?

– Да нет же! Нужно жёваного хлебца налепить на столы, а к нему приткнуть эти вот капсюли. Они тогда раскатываться не будут, корабль-то качает!

– Имя! – потребовал я.

– Готлиб Глаз, сэр!

– Молодец, Готлиб! Слушайте все! За смекалку буду награждать особо! Хлеб сейчас принесут, а пока – заряжа-а-й!

Зазвенели шомполы, захрустели курковые пружины. Девяносто два пистолета, столько же людей, склонившихся над ними. О, я с той проклятопамятной ночи в Мадрасе знаю, что такое одновременный выстрел! Самое важное то, что в первые секунды противник ничего не понимает. Ничего. А время уходит. Я очень надеялся, что эта стена даст нам возможность подготовиться ко второму залпу. Ячейки в ней мелкие, по ним не вскарабкаешься наверх. Конечно, пираты станут тупо рубить эту сеть, покрытую шёлком, не видя, что это вовсе не рыболовная пеньковая сетка. И мы выгадаем время на третий заряд. А это двести семьдесят шесть пуль, выпущенных в упор. Есть шансы, есть.

Я осмотрелся. Как всё вовремя! Пиратский галеон уже за самой кормой, как и предсказывал Бариль. Я поманил боцмана с собой и взбежал на корму к Оллиройсу. Он сам, и с ним пять человек. Шесть мушкетов. Не густо.

– Бариль! Как отличить среди нападающих самых опасных?

– Самых опасных среди нападающих не будет, – ответил он. – Как правило, вперёд посылается молодняк, щенки с жаждой крови. А старые, битые и очень умные волки остаются на своём корабле и наблюдают за абордажем. Если в каком-то месте защитники сумеют упереться и наметится перелом, они спокойно и быстро бросаются туда, и тогда плохо дело. Ну а если абордаж идёт так, как он идёт обычно, и дерущиеся распадаются на отдельные кучки, то волки неспешно входят на чужую палубу и выбирают по человеку, по два, – убить лично, чтобы рука не застаивалась.