Призрак Адора - Шервуд Том - Страница 59

Мы не долго прощались: ложился туман. Нужно было успеть под его спасительным покровом добраться до корабельного кладбища. Но Август не отпустил нас так просто. Монахи и воины Легиона проворно погрузили к нам трёх забитых свиней и целый ряд корзин со свежей зеленью и фруктами. За это стоило быть благодарным: команда давно уже не видела хорошей пищи.

А перед тем наша шлюпка пристала к берегу Дикого Поля, и в неё забрались запыхавшийся Слон, и с ним – ещё трое кряжистых, крепких пиратов. Он их представил:

– Клетчатый Сэм, Илион Грог и Точило. Ручаюсь за всех головой.

– Илион Грог? – переспросил я, припоминая. – Поклонник маленькой Гэри?

– С вашего позволения, сэр, – почтительно ответил он, – да, был таким. Пока вы не показали мне, с какой лёгкостью можно ею пренебречь.

– Но, Илион, – я поднял вверх палец и трагично, и многозначительно проговорил: – Если быть честным, то не с такой уж и лёгкостью…

Это была ошибка. Все, находящиеся в шлюпке, дали вдруг вдоль по сонной гавани такого хохоту, что на ближайшем к нам темнеющем корабле спешно стали зажигать бортовые огни. Стонал, обхватив голову руками, скорчившийся у весла Готлиб. Выпучив глаза и раззявив пасть, тряс бородой Точило. Бариль, испуганно взмахивающий руками, повелевая молчать, не мог вымолвить ни слова, а только икал, задыхаясь. В разинутые в диком хохоте рты втягивались и пропадали там синие нити тумана. Конечно же, очень скоро заставили себя замолчать, но ещё долго плыли, то хрюкая в сгиб локтя, то закусывая губы.

Шлюпка, загруженная продуктами, бочками и людьми, глубоко сидела в воде, и проход в стене Ямы искали весьма осторожно, так как любое столкновение со скалой могло её потопить. Тут я опять засмеялся: впереди послышался слабый крик перепёлки. Да, Стоун послал на проход людей, и нас ждут, но здесь, в тропиках, подавать сигнал криком птицы, живущей в Англии, – это нужно придумать!

Но вот наконец и оно – наше дарованное океаном и Небом убежище. У новых матросов от суеверного страха перекосило лица, когда мимо нас чёрными призраками стали двигаться силуэты мёртвых судов. Вдруг на одном – небольшой огонёк: фонарь проблеснул в окошечке квартердека. “Дукат”! Мы поднялись на палубу – и здесь уже замер и я. Немыми и тёмными истуканами замерли две шеренги людей. Вскинутое и неподвижно застывшее, и бледно горящее в подкрашенном луною тумане оружие. Стоун, в полном параде, с обнажённою шпагой, – но босиком! – невесомо пронёс себя вдоль строя и отчеканил отчётливым шёпотом:

– Мистер Том! Жили без происшествий! Матросы здоровы!

Ах, как мне хотелось броситься и обнять его, и воскликнуть: “Здравствуй, друг!” Но со мной были новые люди, чужие, вчерашние пираты, и для них нужно было сохранить магию порядка и власти. Я просто отсалютовал ему, а потом, стараясь тихо ступать, пошёл по родной палубе, пожимая руки всем остальным. Лишь шептал, кривя губы:

– Здравствуйте, братцы… Адамс. Лис. Леонард. Оллиройс. Сэм Гарпун. Рэндальф. Робертсон… Здравствуйте все.

КРАШЕННЫЙ КЛИВЕР

Дело сработано наполовину. Эдд-то на корабле, а вот Корвин – в каком-то Багдаде. Что ж, до Аравии отсюда – рукой подать. Придём и туда. Тем более что из таких переделок выбрались, каких больше никогда уж не будет. Вот только дождёмся вечера. Можно, конечно, выйти из Ямы и утром. Выйти, вильнуть по проходу, соединяющему гавань Адора с открытым океаном. Нас, конечно, увидят и метнутся в погоню, но, пока станут крутить шпили, поднимая тяжёлые якоря, мы уже подставим под ветер все свои паруса. С другой стороны, зачем дразнить ос в их осином гнезде? Зачем без нужды злить без того уже разозлённых пиратов, признанных мастеров погони и абордажа? День переждём. Выйдем под вечер. Ночью погони у них не получится. Погасим все бортовые огни – и просто исчезнем. Неприятно, конечно, сидеть лишний день перед самым их носом. Но не зря говорил Тимур Тамерлан [22]: “Храбрость – это терпение в опасной ситуации”. Я поделился всеми этими соображениями с друзьями, и мы согласно решили: ещё день потерпим.

После полудня, истомлённый тягостным ожиданием, я перебрался на берег и влез на вершину скалы, к марсовым – караульным. Здесь лежали, укрывшись за камнем, Тай, Готлиб и Слон. Две подзорные трубы, два стеклянных, внимательных глаза, ни на миг не отрываясь, ощупывали гавань и город. Я притаился рядом с ними. Жестом попросил трубу. Стал осматривать пиратскую бухту и город. Всё обыденно, всё понятно. Удобное местечко устроили себе страшные люди. Отсюда уходят убивать и грабить, сюда возвращаются веселиться и пьянствовать. Жрут, пьют, день за днём жизнь проводят.

Всё, что появлялось перед взглядом моим, было уже знакомо. Вот гавань, где пираты прячут свои корабли. Вот Дикое Поле. Парад, дома, переулки. Изрядное количество пиратов плещется в прибрежной воде: купаются, моют одежду. Ещё больше их просто прогуливается вдоль кромки прибоя. Я перебросил трубу направо. Так, это Город. Разделяющая Город и Поле небольшая река. Четыре корабли стоят у пристани Августа. Копошится гостевой и портовый люд…

А это что? На высокой, отвесной стене причала, уцепившись пальцами за его верхнюю кромку, над тёмной водою висит человек. Рядом, возле самых его рук, замерших на краешке камня, стоит кучка людей. Молча стоят, смотрят.

– Кто это висит? – спросил я вполголоса.

– Урмуль, – также негромко ответил мне Слон. – Занятный парень. Руки у него – как из железа. Камень, например, бросает так, что никто никогда дальше него ещё не бросил. Хотя много раз устраивали пари. Вот как сейчас. Как только находится новичок, так его поддразнивают, заманивают – и он заключает пари, что Урмуль не сможет провисеть на отвесной стене четыре склянки, или полвахты.

– Целых два часа?! – изумился я. – Но ведь невозможно!

– Вот и новички так считают. Поэтому деньги на пари ставят не задумываясь. Но он висит, ему это просто.

– А откуда такое странное имя?

– Он с детства не говорит. Может кричать только “Ур! Ур!” – когда сердится. А когда доволен, то произносит что-то вроде “Мль… Мль”. Ничего и придумывать не надо. “Урмуль” – и всё.

Я хотел ещё расспросить, но случилось вдруг то, что заставило нас замолчать. И не только замолчать, но и кубарем слететь со скалы, и затаиться в каютах: по гавани шла небольшая пиратская шлюпка. Шла на быстрых вёслах, и узенький, длинный, клиновидный след за её кормой совершенно точно указывал, что направляется она к нам.

Через минуту “Дукат” стоял такой же мёртвый, как и все окружившие его корабельные останки. Команда разбежалась по указанным Барилем местам и замерла, и затихла. Мы со Стоуном внимательно разглядывали гостей сквозь окошки кают квартердека. Нет, ищут явно не нас. Прошли разлом в скале, зарыскали, выбирая, где бы пристать к берегу. Нашли свободный клочок, подплыли. Со скрежетом втянули на камни нос шлюпки. Я шёпотом отдал распоряжение, и Готлиб, извиваясь бесшумно и гибко, как ящерица, исчез за обломками соседнего корабля.

– А что у нас “Дукат”? – торопливо спрашивал я у Энди. – Дно очистили?

– Очистили полностью. Наново просмолили и выгладили.

– А на корме как?

– Пушки готовы, все четыре. И проверены. Недавно же по Городу били.

– Значит, если придётся убегать – у нас всё готово?

– Всё. Но, наверное, убегать не придётся. Дождёмся темноты и тихо уйдём. Ветерок вот достаточно плотный, а к ночи должен ещё усилиться…

Вернулся Готлиб. Вскарабкался по канату на палубу, пробежал босиком к нам в каюты.

– Обычные пираты, – сообщил он. – Забрались, как им кажется, в укромное место. Они здесь деньги делят. Считают монеты, ругаются, пьют.

– Сколько кораблей в гавани?

– У Дикого Поля – два десятка. У причала Города – четыре.

– Да, уходить надо тихо. Если не успеем прошмыгнуть из гавани в открытый океан – они набросятся на “Дукат”, как кошки на мышь. Им не нужно будет даже поднимать якоря, расстреляют в упор, пока будем проходить мимо них. Не помогут и Оллиройсовы пушки. Надо затихнуть и ждать, когда уберутся незваные гости.

22

Самаркандский эмир. В 14 веке разгромил Золотую орду.