Командовать парадом буду я! - Барщевский Михаил Юрьевич - Страница 95

Нужная тема возникла неожиданно. Шатунова в какой-то связи сказала, что ее муж работает бухгалтером в совхозе «Раменский», основном поставщике парниковых огурцов в Москву. Куда они все деваются – не ясно, сетовала Валентина Петровна, ни в магазинах, ни в столовой Мособлсуда даже духа огуречного нет. А поставляют-то тоннами.

Вадим подумал, что «огуречный дух» понятие оригинальное, но сказал о другом;

– Вы, Валентина Петровна, с этого места поосторожнее. А то Иван Иванович как нагрянет в «Раменский» с прокурорской проверкой, так мне вашего мужа придется защищать. А дело Кузьмичева еще года полтора потребует.

– Почему полтора года? – ужаснулась Мария Оттовна Минх перспективе еще 18 месяцев кататься каждое утро и вечер на электричке по полтора часа.

– Зря вы так, Вадим Михайлович, – не поняв шутки, обиделась Шатунова, – мой муж абсолютно порядочный человек

– Боится – значит, уважает, – почему-то произнес Иван Иванович и попросил Минх передать ему блюдце с солью. Солонок в столовой, конечно же, не было.

Полтора года, Мария Оттовна, это я имею в виду кассацию и надзор. А что до вашего мужа, Валентина Петровна, то я не ставлю под сомнение его порядочность. Просто, по логике обэхаэсников, все бухгалтеры и торговцы – воры по определению.

– Не бывают все представители одной профессии одинаковыми, – нравоучительно констатировала педагог. – И вообще, большинство людей у нас в стране – люди честные.

– А мы в кассации не участвуем? – продолжала волноваться о своем Минх.

– Нет, вы – только здесь, – успокоил ее прокурор. – А может, кассации и не будет. Возьмет суд и оправдает Кузьмичева, а товарищ адвокат так меня убедит своей речью в прениях сторон, что я опротестовывать оправдательный приговор не стану, – сказал и не смог сдержать смеха Иван Иванович – такой уморительной показалась ему самому изложенная перспектива.

– Ага, от вас дождешься справедливости, – съехидничал Вадим. – Да и не вы, уж извините, Иван Иванович, решаете, опротестовывать приговор по этому делу или нет. – На союзнические отношения с прокурором Осипов не рассчитывал, поэтому и дружить с ним не собирался. Но надо было уменьшить степень доверия к нему со стороны заседательниц, а для этого «опустить» как можно ниже. Желательно, в район плинтуса.

– Это кто это вам сказал?! – зло вскинулся Иванов. – Вы, видимо, плохо УПК изучали. «Прокурор в процессе независим и подчиняется только закону!» – процитировал, как помнил, Иванов.

– Так это в теории, а на практике – наоборот, – стоял на своем Вадим. – Скорее, закон подчиняется только прокурору. Я лично давно пришел к выводу, что приговор по уголовному делу зависит не столько от того, что совершил подсудимый или как его защищает адвокат, сколько от личной порядочности, честности и смелости судьи и прокурора! – на всякий случай бросил спасательный круг Иванову Вадим. А может, и не спасательный круг, а, наоборот, провокацию устроил, сообразил он вдогонку.

Оказалось, что провокацию, но вовсе не ту, о которой подумал.

– А от народных заседателей ничего не зависит? – с вызовом спросила Минх. Может, и вправду верила в важность своей миссии, а может, обидно стало зря в электричке трястись.

Вадим с нескрываемыми иронией и жалостью посмотрел на Марию Оттовну и, ничего не ответив, обратился опять к Иванову:

– Вы не обижайтесь, Иван Иванович, я ведь не именно вас имею в виду. Так сказать – презумпция невиновности. Она и на прокуроров распространяется. Пока вы не доказали обратное, я полагаю вас человеком порядочным. Вправду! – скорее себя, чем прокурора, заверил Осипов. – Вот только статистика, знаете ли, не очень…

– Значит, вы признаете… – продолжая, видимо, какой-то внутренний диалог, сказал прокурор, – что от вас, адвокатов, вообще ничего не зависит? Другими словами, вы берете с клиентов деньги, и огромные, замечу, ни за что. То есть, занимаетесь мошенничеством?

«Жестко берешь! – подумал Вадим. – Ладно, ты первый начал!»

– Огромные гонорары адвокатов такой же миф, как независимость прокуроров, как тупость провинциалов или неспособность мыслить самостоятельно педагогов. Мол, все только в рамках учебной программы, – на всякий случай для Шатуновой уточнил Вадим. – А между тем и учителя, хорошие учителя, преподают не так, как в методичках написано, а так, как они сами предмет свой чувствуют и понимают. И прокуроры бывают принципиальными, и гонорары адвокатские если и превышают среднюю зарплату по стране, то процентов на 10. И то не у всех, а у кого клиентуры много. Я прав? – обратился Осипов уже не к прокурору, а к учительнице.

– Конечно, правы, – польщенная высокой оценкой своей профессии, согласилась Валентина Петровна.

– Так если все зависит только от прокурора и судьи, то что вы в суде делаете? – решила отомстить за поруганную честь института народных заседателей Минх.

– А мы, адвокаты, только помогаем судье и прокурору посмотреть на все с другой стороны. Со стороны защиты интересов подсудимого.

– То есть, другими словами, вы признаете, что истина вас не интересует? – обрадовался возможности «наехать» прокурор.

– Признаю, – спокойно и без тени улыбки согласился адвокат. – И могу объяснить почему.

– Объясните! – чуть ли не хором выдохнули обе женщины.

– Да, интересно послушать, – не без сарказма поддержал Иванов.

– Ну, во-первых, в столь любимом вами, Иван Иванович, УПК прямо записано: адвокат – это защитник. Он только защищает. Все! Точка! Только защищает! – Вадим оседлал любимого конька. – А если взглянуть на вопрос философски, то получается следующее. Со времен отмены инквизиции, когда цивилизованный мир перешел к состязательному судебному процессу, функции четко распределились. Прокурор обвиняет, доказывает вину, адвокат – защищает. Судья решает, кто из них более убедителен. Все! Истина непостижима! По крайней мере, так утверждает марксистко-ленинская философия. Абсолютная истина непостижима. – На всякий случай Осипов сформулировал правильно, по учебнику. – Только относительная. А можно на основании неполного знания, так сказать относительного, ставить человека к стенке? Поэтому-то и сказано во всех правовых теориях мира – все сомнения толкуются в пользу подсудимого. Кстати, и Ленин, если помните, писал: «Лучше мы отпустим десять виновных, чем осудим одного невиновного». Помните? – Вадим в упор смотрел на прокурора.

– Защитительную речь репетируете, товарищ адвокат? – ехидно парировал Иванов.

Вадим рассмеялся. Вполне приветливо.

– Да нет! Так, завелся просто. Извините. Тема не обеденная, согласен. – С кем согласен, Вадим не уточнил, но разговор надо было сворачивать. И так для второго обеда густовато получилось.

Шатунова посмотрела на часы:

– Ой, перемена уже три минуты как закончилась, – и вскочила, собирая посуду.

Все рассмеялись оговорке учительницы и гурьбой отправились к непременному атрибуту любой столовой – столику, заставленному грязной посудой, изящно названной в объявлении «использованной».

Возвращаясь домой, Вадим заметил, что какая-то «Волга» все время вертится у него на хвосте. То удаляясь, то приближаясь. Заметил не сразу, потому подумал, что случайность. Но завтра решил быть внимательнее. Если это «хвост» – неприятно.

На основании рапорта капитана Сидорова отделу внешнего наблюдения Управления КГБ по Москве и Московской области было дано указание организовать контроль передвижения и контактов адвоката Осипова Вадима Михайловича. Контроль контактов – скрытый, наблюдение передвижений – демонстративное. Пусть, мол, знает – ты нас начинаешь тревожить. Сотрудники были удивлены, что за два дня Осипов ничего не заметил. По крайней мере, ни в одном телефонном разговоре никакого беспокойства им высказано не было.

Вечером Аристархову пришлось перезванивать четыре раза. Первые три раза к телефону подходила Лена. Он молча вешал трубку. Только с четвертого захода, когда Лена зло бросила Вадиму: «Сам бери. Какая-то твоя баба звонит!» – актер наконец смог сообщить: «Дорогая, у меня сегодня ночная репетиция. Не волнуйся!» – «Вы ошиблись номером!» – радостно ответил Вадим. Положив трубку, увидел испепеляющий взгляд жены: