Проверка. Дилогия (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 134

— А почему у них получилось захватить аэропорт? — спросила мать. — Там что, не было охраны?

— У работников службы безопасности были пистолеты, — ответил он, — но двух убили сразу, а ребята на второй двери не могли стрелять из-за пассажиров, а потом с ними же сбежали. Были ещё пять фээсбэшников, но пистолет против автомата хорош только в плохих фильмах. Двух из них застрелили, а трое других ушли через выходы на посадку. Воевать с их оружием там было бесполезно. Было оружие ещё кое у кого, но никто из них стрелять не стал. Одиночку или нескольких террористов с пистолетами завалили бы, но не отделение автоматчиков. Мы на такую наглость не рассчитывали. Теперь охрану аэропортов будут усиливать. Настя, о тебе многие знают в службе?

— О моих способностях знают примерно тридцать человек, включая трёх медиков и двух физиков, — ответила дочь. — А почему ты спросил?

— Потому что боюсь за всех вас, — признался отец. — Рано или поздно о тебе узнают, а чем больше людей с тобой работают, тем раньше это случится. Ты одна можешь поставить весь мир на уши, а многие так стоять не захотят.

— О чём ты, Коля? — не поняла мать.

— Отец сказал, что я самое страшное оружие России, — невесело пошутила Настя. — Могу в своём шарике проникнуть везде и всё заминировать. В него войдёт даже обычная боеголовка, что уже говорить о ранцевых взрывных устройствах. Можно взорвать сразу множество объектов, парализовав наших врагов, отравить водоснабжение в их мегаполисах и украсть любые секреты.

— Но ты же не собираешься этого делать! — возмутилась она.

— С бомбами и ядами не собираюсь, — подтвердила дочь, — а насчёт секретов не уверена. Я сама такое предложила. Но если бы я даже безвылазно сидела в Москве, всё равно мне никакой веры не будет. Достаточно того, что есть такая возможность. Ладно, будем надеяться на то, что это случится ещё нескоро.

Расстроенная мать выключила телевизор и вместе с отцом ушла в спальню, а Настя до ужина просидела за компьютером. Новости пестрели сообщениями из Москвы и всяческими домыслами по поводу кровавого и так странно закончившегося террористического акта. Без потерь захватив заложников, террористы не потребовали ни денег, ни освобождения кого-то из соратников, ни даже самолёта, чтобы куда-нибудь улететь. Они просто перестреляли друг друга, а главарь сдался, а потом удавил себя припрятанным шнуром. После разговора с отцом испортилось настроение, и девочка ушла к себе в комнату и легла на кровать. Когда она улетала из центра, было желание вечером навестить подруг, сейчас ей не хотелось ничего.

— Если так из-за всего расстраиваться, скоро заболеешь, и никакая магия не поможет, — сказал ей Раш. — Подумаешь, о тебе узнают! Во-первых, это случится ещё нескоро, а во-вторых, ты же уже придумала.

— Всех так не запугаешь, — возразила Настя. — Даже если не доберутся до меня, попробуют достать родных. Вот как тогда жить Ольге?

— Почему не запугаешь? — усмехнулся он. — Ты придумала одну каверзу, а я тебе придумаю ещё десять. В этой стране есть места, в которых можно очень неплохо жить, и доступ в них посторонним закрыт. А с твоими способностями легко жить в любой стране, и никто вас не узнает. Нетрудно забраться даже в Америку, в какой-нибудь провинциальный городишко. С деньгами там можно очень не плохо устроиться. Обработаешь в нём всех и получишь несколько тысяч друзей. Работать можешь продолжать в ФСБ, а жить в США. Хорошая шутка? Смените имена, пробьёте свои данные по всем базам и станете стопроцентными американцами. Если постараться, можно состряпать непробиваемую биографию, и все жители какой-нибудь американской дыры будут с пеной у рта утверждать, что знают тебя с пелёнок. Глядишь, со временем станешь у них первой женщиной-президентом, если на этот пост раньше не изберут Хиллари.

— Спасибо, Раш, — засмеялась Настя. — Может быть, я так и сделаю.

— Что ты ржёшь? — спросила со своей кровати Ольга. — Мешаешь заниматься.

— Какая-то ты стала чересчур деловая, что ли, — сказала ей Настя. — То всё время возилась с куклами, а теперь их забросила. Где твоя Джана? Я её уже давно нигде не видела.

— Обе лежат в шкафу, — немного смущённо ответила сестра. — Я с ними иногда играю.

— Не жалеешь, что ушла со мной? — спросила девочка. — Я понимаю, что здесь интересней, но там ты была одной из немногих, а здесь такая же, как все.

— Я и здесь стану не такой, как все, — пообещала Ольга. — У меня всё уже есть или скоро будет, вот только красота… Слушай, спроси у своего браслета, как мне стать красавицей.

— Внешность можно как-то менять с помощью второго перстня, — ответил Раш, — только я не знаю как. Попробуй сама, только не на своей семье. Возьми кошку или собаку и что-нибудь в них измени.

Глава 16

— Значит, вы закончили, — сказал президент. — Выписку для меня сделали?

— Материалы обрабатываются, — ответил директор ФСБ. — Через пару дней закончим. Но я бы предпочёл обойтись без выписки. Может, вас устроит мой рассказ?

— Время есть, — посмотрев на часы, согласился президент. — Начинайте, Александр Васильевич, с нетерпением жду вашего рассказа.

— Настя в центре двадцать дней, — сказал Бабурин. — Первой в плане исследований была медицина. Сначала исследовали саму Настю, но ничего особенного не нашли. Очень хорошо развитая и сильная девочка с идеальным здоровьем. Потом к ней привезли двенадцать больных разных возрастов с самыми разными заболеваниями. Действовала она на них очень недолго три раза. После каждого воздействия делался пятнадцатиминутный перерыв. Через неделю все больные исцелились, а те, кто был постарше, заметно помолодели. Что явилось причиной исцеления, так и не установили, но профессор Ребров считает, что исследования нужно продолжать. По его мнению, Настя действует не на болезнь, а на весь организм, заставляя его бросать все силы на исцеление. Возможно, она эти силы как-то подпитывает. Если нельзя понять причину, можно использовать следствие.

— Новые лекарства? — спросил президент.

— Совершенно верно, — кивнул директор. — У центра не такие уж большие возможности и мало специалистов. Есть предложение создать большую государственную клинику. Своих будем лечить бесплатно, а если захотят лечиться из-за границы, пусть платят.

— Будет много шума! — покачал головой президент. — Как только поймут, что мы реально лечим всё… Потребуют делиться, обвинят в национальном эгоизме и пригрозят санкциями.

— Наплюём, — спокойно возразил директор. — Мы ни с кем не обязаны делиться секретными технологиями, тем более с теми, кто нас поливает грязью и душит санкциями. Пусть скажут спасибо за то, что разрешим лечиться, у нас своих больных навалом. Если последуют новые санкции, просто прекратим их лечить. У нас за границей есть кому оказывать такие услуги. В палатах установим какую-нибудь навороченную аппаратуру, а вдоль них будет скрытый коридор, поэтому нашу целительницу никто не увидит. Кое-кому из наших западных пациентов можно будет подправить мозги. Не сильно, чтобы не бросалось в глаза, а самую малость. Изменение их отношения к России припишут естественной благодарности за исцеление.

— И сколько больных она сможет исцелить?

— Много, — ответил директор. — Если все палаты заставить кроватями, а Настю больше ни на что не отвлекать, то до пяти тысяч человек в день. Сил на лечение требуется совсем немного, а во время пауз между обработками она может заняться больными в других палатах. Каждый больной пробудет в лечебном корпусе сорок пять минут, а потом его переведут в больничные корпуса для долечивания. Пусть там выздоравливают, а наши врачи будут их исследовать.

— Разве вы её больше нигде не хотите использовать? — прищурился президент.

— Есть мысль создать центр по быстрому изучению иностранных языков, — сказал директор. — Тоже специально сконструированные машины и секретные технологии. Пусть гадают, что мы нарыли. Тем государственным служащим, кому это нужно для работы, услуга будет предоставляться бесплатно, все остальные пусть платят. Спрос должен быть большой даже при высоких ценах. Время это у Насти займёт совсем немного, а сил на языки уходит ещё меньше, чем на лечение.