Месть Аскольда - Торубаров Юрий Дмитриевич - Страница 67

И вскоре Аскольду стало ясно, что Новый город не удержать. Воспользовавшись кратким затишьем, он подозвал Ульяна и велел, забрав часть людей, крепить Старый город:

– Надо спасать воеводу!

Истекающие кровью, еле держащиеся на ногах киевляне сдаваться не думали. Но все сильнее сжимался татаро-монгольский кулак. Все меньше пространства оставалось у русских. Вот уже ощутили их спины холодный камень Десятинной церкви. А потом наступил и момент, когда остался у защитников один-единственный клочок земли – именно тот, на котором стояла церковь. Храм заполнен народом. Но не видно плачущих женщин. Даже дети, и те не помышляют молить врага о пощаде. Все пропитаны одной, общей мыслью: стоять до последнего!

Не смог враг справиться с крепкими церковными стенами. Надежно укрыли они тех, кто десятилетиями намаливал здесь свою любовь к пышным зеленым дубравам, бескрайним, наполненным птичьими трелями полям и полноводному суровому Днепру. Это была их земля! И если сейчас земля-кормилица потребует их жизней, они без колебаний пойдут на смерть. Только бы не расстаться с родными краями!

Какой-то воин тронул Аскольда за плечо:

– Иди, воевода зовет!

– Я позвал тебя, – сказал Димитрий, взглядом приглашая присесть рядом, – чтобы… поклониться. – Он зашевелился, пытаясь приподняться. – Ты сделал немыслимое. Но используй свои отвагу и воинское умение и для дальнейшей борьбы с вражиной, – последние слова воевода произнес с трудом.

Аскольд понял, куда тот клонит.

– Я отсюда никуда не уйду!

Димитрий поморщился и, превозмогая боль, продолжил:

– Киев, считай, пал… Но остались другие Русские земли. Кто будет их оборонять? Кто поможет вновь оживить этот город? Ты! И такие, как ты. Я пока еще воевода, а посему слушай мою волю: отец Кирилл укажет тебе подземный ход. Уйдешь на волю. Уйдешь, чтобы биться потом с вражиной не на жизнь, а на смерть. Чтоб всегда горело в русской душе пламя свободы!..

– Если уходить, то только вместе! Мы вынесем тебя, Димитрий. На воле окрепнешь, наберешься сил, и потом мы с тобой непременно выдворим вражину с наших земель…

– С таким, как я, – усмехнулся воевода, – далеко не уйдешь. И сам погибнешь, и меня не спасешь… Смерть не пугает меня, Аскольд. Тем более в этих святых стенах. А ты при случае поклонись Даниилу, скажи, что его воевода до конца… – силы оставили раненого, голова безжизненно упала на грудь.

Знакомый уже монах поднялся и тихо сказал:

– Надо идти. Пора…

– Уходи, козелец! – порешили киевляне.

Аскольд упал на колени:

– Видит Бог, как не хочу покидать эти стены! Готов до конца стоять с вами! Но последней воле воеводы перечить не могу – грешно. Что ж, быть посему!.. И простите, коли что…

– Бог простит, и мы прощаем!..

В ту же ночь митрополит Кирилл, благословив на прощанье, проводил Аскольда и вызвавшихся уйти вместе с ним людей к тайному ходу.

Сколько они потом пробирались по этому лазу, местами обваленному, местами – изрядно пережатому, не ведомо, но только вышли в итоге в дремучем лесу. Стоял по-прежнему снежный, ветреный день. С Аскольдом были Всеславна, Зуб, Кулотка, Гол и Софьюшка. Уходить без своей возлюбленной последний не пожелал.

Посудив-порядив, решили идти на север, чтобы не наткнуться невзначай на татар.

Глава 41

Ярл Биргер аф Бьельбо со вчерашнего дня находился в превосходном настроении: очень порадовало приглашение Фридриха по случаю его тезоименин.

«Не забыл, не забыл император далекого ярла! – торжествующе стучало в груди. – Что ж, съезжу. Надо ведь крепить связи с монаршим домом… Интересно, а получил ли приглашение Герман фон Зальц? И если да, то будет ли с ним Маргарита?»

С некоторых пор ярл не забывал о девушке ни на мгновение. Даже сегодня, пока бродил с итальяшкой-строителем по очередному возводящемуся замку, думал только о ней. Вот комната, где она могла бы устроить себе спальню. А здесь, если все сложится, будет принимать гостей. А большой зал приемов вообще создан будто бы лишь для того, чтобы Маргарита блистала в нем своей красотой. Ярл доволен итальянцем: не зря платит ему такие деньги.

Однако неожиданное прибытие тевтонского посланника повергло парящего в облаках ярла в шок. Герман сообщал страшную новость: Маргарита пропала! Магистр не смог удержать племянницу от поездки на Русь. Сопровождать ее вызвались рыцарь Отто Балк и несколько десятков воинов. Но, как недавно выяснилось, на процессию напали русские разбойники, уничтожив отряд почти полностью. Рыцарю Балку удалось отбиться, но спасти Маргариту сил не хватило. И она осталась в руках диких варваров.

Первым порывом Биргера было немедленно выступить со своими воинами в поход с целью освобождения девушки. В воображении даже всплыла захватывающая дух картинка: после яростной схватки с разбойниками он вызволяет красавицу из заточения и уносит на руках к новой жизни. Ах, как она благодарит его!..

Но вскоре пыл поугас. «В конце концов, я не безумный вьюноша, чтобы вот так, с бухты-барахты, ринуться в варварские дебри, – резонно рассудил ярл. – Но делать что-то надо. Недаром ведь этот тевтонец прислал письмо именно мне! Не призывает ли к совместному походу?.. Как же поступить? Написать ответное послание, выразив сочувствие и сожаление, или оповестить о готовности принять участие в освобождении его племянницы? Пожалуй, можно даже предложить часть своих средств для ее выкупа… Ах, бедная девушка!»

«Бедной» девушке тем временем грустить не давали. Русский разбойник окружил пленницу такой заботой, так возвысил ее в глазах своих подопечных, что она теперь повелевала ими, как госпожа. Князь Петр Ярославич оказался изрядно сведущ в древней истории земли Русской, и Маргарите очень нравились его рассказы. Именно от Петра услышала она впервые легенду о зарождении Руси. Вскользь однажды затронув эту тему, он и сам не ожидал, сколь решительно начнет Маргарита настаивать на подробностях.

– Давно это было, – начал он. – Жил у нас святец Феофилакт, седой как лунь. Но память у него цепкая была. Грамоте обучен был. Сам книги писал. Многое он за свои годы повидал. Землю прошел от Ладожья до царства Иудейского.

– Не может быть! – воскликнула девушка.

Ухмыльнулся Петр:

– С ним не ходил, но словам его верю. Праведным человеком был Феофилакт. Так вот что он про Русь сказывал. Жили русичи вначале раздельными племенами. А поскольку пригодных мест для жилья было мало, вскоре из-за этого начались ссоры, доходившие порой до настоящих сражений. Побеждали племена более сильные и многочисленные. Поэтому поневоле они стали со временем объединяться. И тут встал вопрос: а кто будет править? Выбрать князя из одного рода-племени – так он рано или поздно начнет притеснять другой. А это уже не по совести. И порешили русичи звать на княжение чужаков, для которых все они были одинаковы. Так на Ладожье из Варяжского моря пришел Рюрик. Привел, правда, с собой братьев Синеуса и Трувора, а также многочисленных дядьев и других сродственников, среди которых оказались и братья Аскольд с Диром. А пригласили их к себе словяне, жившие на берегу озера Нево. Это потом уж оно получило название Ладога. А тогда именно через Нево и лежал путь их Варяжского моря в Грецию. Много торгового люда следовало этим путем. И всех надо было охранять, ибо соседние племена – кривичи, меря, мурома и другие – давно глаз положили на эти земли. И решил тогда Рюрик город крепкий заложить, чтоб было где укрыться в случае нападения. Так и родилась Ладога.

Жизнь шла своим чередом. Не стало уже родных братьев Рюрика. И надумал он перебраться из Ладоги на юг. Понял, что его Ладога стоит в стороне от выгодного пути. Те же словяне имели на восточном берегу реки Волхов еще одно свое поселение. Рюрику это место понравилось, и заложил он на западном берегу город, который назвал Новгородом.

Из года в год расширял мудрый Рюрик свои владения. Дань начали платить и меря, и кривичи, и мурома… Дядька вскоре предупредил, что у многих молодых их сородичей шибко кровь играть стала. Особливо у братцев Аскольда и Дира. Желание у них появилось большое: до Греции добраться! Хитрый и умный дядька Олег посоветовал Рюрику не держать братьев. Обрадовались те решению князя и стали готовиться к походу. Дружину свою, правда, Рюрик им не дал. Но братья от затеи не отказались. Кликнули смелых людишек и небольшой дружиной двинулись в южные края.