Секс и эволюция человеческой природы - Ридли Мэтт - Страница 67

Этот феномен — специализация людей на том, к чему они наследственно предрасположены, что создает условия для наиболее эффективной работы их генов — известен как эффект Болдуина, поскольку впервые был описан в 1896 году Джеймсом Марком Болдуином (James Mark Baldwin). Ученый пришел к выводу, что сознательный выбор человека и культура могут влиять на эволюцию одновременно. Эту идею во всех деталях разработал Джонатан Кингдон (Jonathan Kingdon) в своей недавно вышедшей книге «Человек, который сделал себя сам, и его гибель» («Self-Made Man and His Undoing»){383}. Очевидно, даже те особенности, которые формируются под сильным воздействием социального окружения, не могут не иметь какой-то биологической основы. Воспитание всегда подкрепляет нашу природу и очень редко борется с ней (исключением может быть агрессивность, которая сильнее развивается у мальчиков, несмотря на постоянное сопротивление родителей). Трудно поверить, что 83 % убийц и 93 % пьяных водителей в США являются мужчинами только благодаря влиянию социальной среды{384}.

Человеку, далекому от науки, трудно осознать, насколько революционными были последствия этой идеи в конце 1970-х, когда ученые впервые начали подбрасывать их в общество{385}. Симпсон сказал, что у мужчин и у женщин мозги устроены по-разному, поскольку долгое время они решали разные эволюционные задачи — и это звучит вполне разумно. Однако подавляющее большинство проводившихся социологами исследований человеческой сексуальности исходит из предположения о том, что ментальных различий между двумя полами нет. Сегодня многие социологи допускают — не утверждают, ибо не могут, а лишь допускают, — что все они являются результатом разного социального влияния (со стороны родителей и ровесников) на мозг, который изначально у всех одинаков. Посмотрим, к примеру, что говорят Лайам Хадсон (Liam Hudson) и Бернадин Жако (Bemadine Jacot), авторы книги под названием «Как думают мужчины»:

«В основе психологии мужчины лежит „травма“, кризис развития, который мальчики переживают, когда психологически отделяются от любящей матери и начинают позиционировать себя как мужчины. Это дает им преимущества в абстрактном мышлении, но создает в них почву для бесчувственности, женоненавистничества и извращений{386}».

Допуская, что причина различий лежит в детском опыте, авторы навешивают на 49 % человечества ярлык «травмированные извращенцы». Насколько было бы продуктивнее, если бы вместо написания притч о детских травмах, психологи приняли идею о существовании некоторых лежащих в нашей звериной природе различий между полами. Идею о том, что каждый пол, в ответ на получаемый опыт, имеет выработанную эволюцией способность развиваться своим определенным образом. Дебора Таннен (Deborah Tannen), автор удивительной книжки «Ты просто не понимаешь» («You Just Don’t Understand») о мужском и женском стилях ведения беседы, хотя и не допускает врожденности различий в работе мозга среднестатистических мужчины и женщины, но, по крайней мере, имеет смелость утверждать, что их лучше признавать и жить с ними, чем приговаривать их к осуждению и порицанию:

«Когда искренние попытки вступить в общение доходят до патовой ситуации, и любимый человек превращается в иррационального упрямца, различия в языках, на которых говорят мужчины и женщины, могут пошатнуть основы нашей жизни. Умение понимать, как говорит другой — это гигантский прыжок через коммуникационную пропасть между полами, гигантский шаг в сторону открытия каналов общения{387}».

Гормоны и мозг

В определенном смысле, причина межполовых различий — не в том, что у женщин и мужчин гены поведения сами по себе разные. Допустим, у плейстоценового мужчины возникает ген, улучшающий чувство направления, но при этом ухудшающий социальную интуицию. Ему он дает преимущество. Но, так же и как его сыновья, этот ген унаследуют и его дочери. А вот для них он вреден, ибо делает их менее социально адаптированными. Таким образом, суммарный эффект этого гена нейтрален, и он не получает распространения{388}.

Поэтому наши гены проявляются по-разному в зависимости от пола: в вышеприведенном примере один и тот же ген у мужчины будет улучшать чувство направления, а у женщины — социальную интуицию. Именно это мы и обнаруживаем в действительности. Существуют множество генов, меняющих деятельность мозга в ответ на действие мужских половых гормонов (в силу исторической случайности, «по умолчанию» — т. е., в отсутствие мужских гормонов, — у человека развивается женский мозг). Получается, различия в менталитете между мужчинами и женщинами связаны с генами, реагирующими на тестостерон.

Мы уже сталкивались со стероидным гормоном тестостероном у рыб и птиц, самцов которых он делал более уязвимыми к паразитам, но одновременно — и более привлекательными. В последние годы появляется все больше свидетельств того, что тестостерон влияет не только на украшения и на тело вообще, но и на мозг. Это древнее вещество, обнаруживаемое в одной и той же форме у всех позвоночных. Его концентрация настолько связана с агрессивностью, что у видов птиц, в которых самцы и самки поменялись ролями (например, у плавунчиков), а также у гиен повышенный уровень тестостерона в крови наблюдается именно у самок. Этот гормон превращает тело в мужское. Но если он почему-то не вырабатывается, оно остается женским — какими бы ни были хромосомы. Мозг мужским делает тоже тестостерон.

У птиц поет обычно лишь самец. И, скажем, у зебровой амадины он не будет петь, если уровень тестостерона в его крови недостаточно высок — под действием этого гормона развивается определенный участок мозга, отвечающий за пение. Интересно, что запоет даже самка зебровой амадины — если вводить ей тестостерон: сначала в раннем возрасте, а затем во взрослом. Первая порция придаст ее мозгу способность в будущем принимать новые порции тестостерона, а также развивает способность к пению. Насколько эта птица обладает разумом, настолько половой гормон можно назвать веществом, влияющим на его работу.

То же самое можно наблюдать и у людей — как в естественных, так и в специально созданных условиях. У некоторых мужчин и женщин от природы ненормальный уровень гормонов, а в 1950-х эту ситуацию искусственно воспроизводили врачи, вводя некоторым беременным определенные гормоны. Женщины с синдромом Тернера, рождающиеся без яичников, имеют тестостерона в крови даже меньше, чем те, у которых яичники есть (последние производят некоторое количество тестостерона — хотя и меньше, чем семенники). Их поведение преувеличенно женственное, они обычно очень интересуются детьми, одеждой, домохозяйством и романтическими историями. Взрослые мужчины с пониженным уровнем тестостерона — например, евнухи — отличаются женственными поведением и внешним видом. Мужчины, в эмбриональном состоянии получившие пониженную дозу тестостерона (например, сыновья матерей, больных диабетом и принимавших во время беременности женские гормоны), застенчивы и женоподобны. Мужчины с повышенным уровнем тестостерона агрессивны. Женщины, матерям которых в 1950-х во время беременности давали прогестерон (для избежания невынашивания), в юности были сорванцами (прогестерон по своему эффекту похож на тестостерон). Девочки, рожденные с адреногенитальным синдромом или врожденной адренальной гиперплазией, имеют похожий характер: при этих нарушениях надпочечная железа вместо кортизола — своего обычного продукта — производит гормон, который действует как тестостерон{389}.