Кукловод - Шхиян Сергей - Страница 70

Поручив кучерявому Гермесу устроить в конюшню лошадей, я повел приятеля в дом. Местная дворня, по-моему, уже угорела от обилия в доме странных гостей и вяло отреагировала на то, что простого кучера ведут в барские покои. Мы с ним поднялись наверх и вошли ко мне в комнату.

Я совсем забыл, что там, когда я уходил, осталась свободная девушка Любаша, и без особой приятности обнаружил ее голой спящей посередине постели. Иван, вместо того, чтобы сделать вид, что ничего не замечает, заговорщицки мне подмигнул.

– Это… это моя здешняя знакомая, – торопливо, представил я спящую красотку, и закрыл ее одеялом. – Видно намаялась за день, вот и уснула.

– И много у тебя таких знакомых? – несмешливо спросил он.

– Не очень. Садись, рассказывай…

– Ой, – сказала Люба, – высовываясь из-под одеяла, – что же ты барин не предупредил, что приведешь гостя!

– Так получилось. Ты, кажется, куда-то торопилась? – с нажимом спросил я.

– Нет, я теперь вольная птица, что хочу то и делаю! – объявила девушка, видимо, как и большинство из нас не делая никакого различия между упорядоченной свободой и стихийной волей.

Говорить при ней мы не могли, потому сидели молча. Иван устроился на стул возле стола, я на диване, на котором спал французский капитан, и ждали, что дальше станет делать свободная женщина.

– Ах, чего-то я совсем разомлела, – сообщила Люба, сладко потягиваясь и соблазнительно улыбаясь. – А почему ты, барин, меня не знакомишь с кавалером?

– Как же тебя знакомить, когда ты спишь?

– Теперь-то, я проснулась! – возвестила она, высовывая голую руку из-под одеяла, отчего Иван смутился и быстро отвернулся.

Для человека прожившего пару сотен дет, он оказался на удивление застенчивым.

– Люба, кончай валять дурака, – рассердился я, – немедленно встань и оденься. Нам с человеком нужно поговорить без свидетелей.

– Как же я встану, когда вы тут…, – начала она.

– Мы отвернемся, – сказал я и подошел к окну.

Мы оба молча смотрели во двор, пока она одевалась.

– Все, можете поворачиваться, – разрешила девушка. – Мне сейчас некогда, я позже зайду!

– Кто это? – спросил Иван, когда мы остались одни.

– Портниха, я ей помог получить вольную, вот она и дурит от радости. Девчонка она хорошая, только взбалмошная. Ну, давай, рассказывай, как ты смог меня найти?

– Что же рассказывать? – задумчиво ответил Иван. – Ты сам меня сюда и послал…

– Ну, да, – догадался я, – действительно, как я сам не понял…

– А вот добрался я сюда с трудом, считай, на день опоздал, кругом на дорогах заторы… А она кто, княжна Марья?

– Я же тебе сказал, что Люба крепостная портниха, – удивленно повторил я, – ты что, меня не слушал?

– Ах, да, прости, я что-то задумался, – ответил он, отирая потный лоб.

– Понятно, женщин давно не видел. Ну, а теперь говори, зачем приехал.

– Тебе помогать. Ты, ну, не ты конечно, а он, который тоже ты, велел тебе помочь с каким-то князем разобраться.

– Тогда ты приехал вовремя, я сегодняшней ночью как раз собираюсь пойти на него войной.

– Упаси тебя Боже, какая еще война! Ты сам мне сказал, что с князем просто так справиться невозможно, с ним по-другому нужно поступить. Я для этого специальную бомбу привез.

– Что ты привез? Бомбу? Это еще зачем?

– Взрывать его будем.

– А он, ну, в смысле, я, не того? Ничего проще не придумал? Что это еще за бомба!

– Погоди, я тебе сейчас все до слова передам, – сказал он, с видом, будто собрался отвечать урок. – Ты сначала хотел все на бумаге написать, да потом забоялся, что она в чужие руки попадет, и заставил на память вызубрить.

Иван сосредоточился, прикрыл глаза и отбарабанил:

– Нам нужно приехать в деревню Сосновку, отсчитать третью избу от околицы и сразу после полуночи бросить в печную трубу бомбу, – он открыл глаза и утвердительно кивнул. – Вот все в точности, ничего не забыл.

– Точно ничего? – засмеялся я. – А как на избу забраться знаешь?

– А как же, туда княжна Марья должна залететь, кроме нее никто не сможет. А что, она взаправду летать умеет?

– Умеет.

– Надо же! А я сперва, на эту портниху подумал, такая полетит… Любо – дорого…

– Ваня, не отвлекайся, у тебя жена есть.

– Будто у тебя нет! Алевтина Сергеевна, тебя, думаю, за таких гостей не похвалит!

– Кто? – громко воскликнул я. – Ты о ком это сейчас сказал?

Иван испуганно на меня посмотрел и на всякий случай отодвинулся подальше.

– А что я такого сказал? Сам знаешь, твоя Алевтинка людей насквозь видит.

– Погоди, так ты знаешь, где она и до сих пор молчишь?!

– А ты, что сам, что ли не знаешь? Вы же с ней…

– Что мы с ней! Я ведь живу совсем в другом времени!

– Ну, да, извини, я как-то запамятовал. Оно конечно, с тобой не очень разберешься, то ты там, то ты здесь…

– Рассказывай, как она, что с ней? – перебил я.

– А чего рассказывать-то? Обыкновенно, живете вроде дружно, а там кто вас знает, может, между собой и ссоритесь…

– Значит, Аля жива, здорова? – не слушая его вздора, взволнованно, перебил я.

– Да вроде пока Бог миловал. А ты, что и, правда, ничего не помнишь?

– Что я должен помнить? – рассеяно, как раньше он, думая не о собеседнике, а о неожиданном известии, спросил я. – А сын, сын тоже с ней?

– Антон Алексеевич?

– Да, что б тебя, конечно, Антон!

– А чего ему при материнской юбке сидеть, он теперь в кадетском корпусе, скоро, глядишь, офицером станет.

– То есть как это офицером? Он же еще совсем маленький!

– Почему маленький? Ему, если не ошибаюсь, уже лет тринадцать.

– Неужели?! Да, в общем, так и должно быть… Родился он в восьмисотом, сейчас двенадцатый…

– Ну, чего ты Григорьич так убиваешься? Натешишься еще со своей Алевтинкой. А портниху-то, как зовут? Ты, вроде, говорил, Любой?

– Любой…

– Ишь ты, – мечтательно сказал Иван, – Значит, Любовь! Имя-то, какое приятное!

– Ты, это, губы зря не распускай, тоже мне, романтик любви. Как, кстати, твоя Марфа Оковна?

– Чего ей сделается, жива, здорова. А вот, что я тебя хочу спросить, Алексей Григорьевич, как это вы вдвоем с одной Алевтиной будете жить? Не рассоритесь?