Противостояние - Шхиян Сергей - Страница 39

Кажется, я правильно угадал, с кем говорю. После обращения по имени-отчеству, собеседник сделал неоправданно длинную паузу, прежде чем немного изменившимся голосом сказал:

– Времени у тебя, фраерок, сутки. Не надумаешь до завтра, пеняй на себя.

Положив трубку, я пошел поделиться впечатлениями с «напарниками», но они продолжали «отдыхать», а из спальни доносились такие звуки, что я не рискнул стучать в дверь. Мне уже начинало надоедать эти «постоянные перерывы в работе», как и мечущиеся из спальни в ванную полуголые тела.

Сон, после разговора с Эдуардом Леонидовичем, понятное дело, окончательно прошел, и я позвонил соседке. Было около четырех часов, и Марина была уже дома.

– А это ты, – без особой радости в голосе сказала она, – говори скорее, а то я скоро ухожу.

– Я заскочу к тебе на минутку.

– Давай, только быстро.

Я запер «страстных любовников» на ключ и через минуту был в соседней квартире.

– Я познакомилась с таким мужиком! – объявила Марина, как только я возник на пороге.

– Опять!

– Это беспроигрышный вариант, будь ты бабой, сам бы в него влюбился. Ничего общего с теми, что были раньше!

– Я к тебе, собственно, по делу…

– Красавец, умница…

– Мне нужны кое-какие вещи…

– Слушай, говорят, у тебя машину взорвали?! – вспомнила Марина, отвлекаясь от рассказа о своем очередном будущем «козле».

– Взорвали.

– А, кто?

– Пока неизвестно, у меня, понимаешь, гостья…

– Ну, ты и бабник, а как же Алька?

– Это не то, что ты думаешь, тем более, она с женихом…

– Ну, это другое дело, так вот, мой новый…

– Стоп. Про нового ты мне потом расскажешь, сама же говорила, что тебе некогда.

– Ой, черт! И, правда, я же опаздываю! – закричала женщина сложной судьбы и начала напяливать на себя пальто.

– Подожди минутку. Мне нужны твои старые вещи… Понимаешь, тут такое дело…

– Возьми в этом шкафу, – надевая сапоги, распорядилась Марина, – там одно старье, все руки не доходят выбросить. Ключ потом занесешь, у меня есть второй…

– Мне нужны и мужские вещи…

– Там все ненужное, я же тебе сказала, что мне некогда! – прокричала она, выбегая из квартиры.

В шкафу, указанном хозяйкой, за старыми пыльными тряпками была спрятана моя сабля. Первым делом я проверил, на месте ли она. Потом начал поочередно вытаскивать спрессованные, кое-как запиханные вещи. Таким гардеробом можно было одеть два десятка бомжей. Похоже, что это шкаф был у Марины «музеем утраченных чувств». Однако, меня больше заинтересовало верхнее платье ее покойного отца, Николая Николаевича, видного начальника советского времени. Он был довольно высокого роста и грузного сложения, так что его старые плащи и пальто вполне подходили и Андрею, и мне. После недолгих раздумий я выбрал для Оли длиннополое пальто, несколько толстых кофт, чтобы изменить фигуру, и вязанную шапочку, а для нас с Андреем драповое пальто, синий плащ, шляпу и облезлую каракулевую шапку, под названьем «пирожок». Сверх «лимита» прихватил инвалидную палку. Теперь из нас можно было спокойно сделать двух типичных советских служащих последних советских лет.

Когда с ворохом старых вещей я вернулся к себе, дверь в спальню была уже открыта, а утомленные «аматеры» сидели за столом на кухне и гадали, куда я пропал.

– Достал! – обрадовался Андрей. – Что же ты нас не предупредил, что уходишь, мы сидим и волнуемся.

– Вы слишком громко спали, – не удержался я от колкости, которую гости пропустили мимо ушей.

– Я не надену такое старье! – гордо заявила Ольга, рассматривая допотопное, длиннополое пыльное пальто. – На кого я в нем буду похожа.

– Оденешь, как миленькая! – рявкнул я волевым голосом. – И будешь похожа на чучело, чтобы тебя никто не узнал!

Оля набрала было воздух в легкие, чтобы громко запротестовать, и оглянулась на Андрея, ища у него защити своим женским свободам и привилегиям, но он смотрел в сторону. Тогда она передернула плечиками и демонстративно надулась.

– Давайте, переодевайтесь и потренируйтесь в старческой походке, – начал командовать я. – Как только стемнеет, уходим. Нужно отсюда смыться, когда народ пойдет с работы.

Для затравки я надел свою куртку, сверху натянул пальто покойного отца Марины Николая Николаевича, украсил голову облезлым «пирожком», взял палку и принялся хромать по кухне, сутуля плечи и заплетаясь ногами. Мой вид так развеселил Ольгу, что она, забыв недавнюю обиду, тут же нарядилась в «обноски» и превратилась в пятидесятилетнюю обнищавшую учительницу. Хуже всего перевоплощение удалось Андрею. Актерских способностей у него не было вовсе Оставалось надеяться на темноту и на то, что он меньше всех представлял интерес для наших преследователей. Идти предполагалось двумя партиями, сначала я, потом, через несколько минут, «супруги». Погода нам благоприятствовала. Начал моросить мелкий осенний дождь, так что лица было вполне уместно прятать в поднятые воротники.

Чтобы возможному наблюдателю с улицы нельзя было догадаться, что квартира пуста, я решил не выключать свет на кухне, а телевизор оставить работающим и установил таймер, чтобы он его вырубил в двенадцать часов ночи. Кроме того, я снял телефонную трубку на случай, если нас будут проверять по телефону. На улице было уже совсем темно. Я вышел, как и предполагалось, первым и спустился по лестнице пешком. На выходе из подъезда произошел забавный случай. Меня «узнала» старушка со второго этажа.

– Доброго вам здоровьишка, Николай Николаевич! – приветливо окликнула она меня. – Что-то давно вас не было видно, поди болели?

– Болел, голубушка, – ответил я, протискиваясь мимо нее. – Как сами-то?

– Да жива покеда.

– Ну, и доброго вам здоровья.

– Спасибо, милый. Дочка-то замуж не вышла ли?

– Не вышла.

– Ну и хорошо, какие ее годы.

Надо сказать, что Николай Николаевич почил уже лет десять тому назад, но память о его начальственной одежде, видимо, навсегда запечатлелась в народной памяти.

Выйдя на улицу, я побрел тихим, заплетающимся шагом в сторону булочной, для наглядности держа в свободной от палки левой руке большой полиэтиленовый пакет. «Вторая группа» должна была пойти в противоположную сторону.