Прыжок в прошлое - Бакли-Арчер Линда - Страница 1

1

Линда Бакли-Арчер

Прыжок в прошлое

Посвящается доброму отважному человеку, которго будут помнить под именем Гидеон, карманник и джентльмен

К ЧИТАТЕЛЮ

Когда я рассказывала Питеру Скокку о его роли в произошедших событиях, он попросил меня включить в повествование несколько выдержек из книги, найденной им в Хоторн-Коттедже в Дербишире. Она называлась «Жизнь и времена Гидеона Сеймура». Книга написана между 1790 и 1792 годами, но не была опубликована (по крайней мере, к тому моменту, о котором идет речь).

Питер полюбил рассказы Гидеона. Лежа под тенистым дубом в Хоторн-Коттедже, Питер позволял голосу Гидеона вести себя по разным местам и переносить в те времена, свидетелем которых Питер не мог быть, многих – и не хотел. Питер говорил, что справедливо было бы иногда позволять рассказывать обо всем самому Гидеону. И тогда я добавила несколько цитат из его книги.

Что же касается автора, которому доверено повествование о событиях, оказавшихся столь значительными для очень многих людей, то пока вы не услышали всю историю полностью, вы не поймете, ни какова моя роль, ни почему столь сложная задача досталась мне. Я собрала вместе все переплетающиеся линии в надежде на то, что этот рассказ не только послужит серьезным предупреждением, но и покажет величие человеческого сердца и безграничное стремление человека к познанию Вселенной.

Питер просил меня, если возможно, посвятить эту книгу памяти Гидеона, и я счастлива это сделать, поскольку его роль во всех происходивших событиях чрезвычайно важна.

В первые дни пребывания в Хоторн-Коттедже Питеру казалось, что отец бросил его. Я понимал, какую он испытывает боль, и меня это огорчало. Гнев, который Питер таил внутри себя, медленно нарастал, но мальчик не позволял себе расслабляться и говорить об этом.

Однажды Питер сказал, что хотел бы, чтобы его отцом был я. Тут пришла моя очередь разозлиться.

– Что за безумство? – закричал я. – Какое такое преступление совершил твой отец, что ты готов поменять его на вора?

– Он не совершал никакого преступления, – ответил Питер, – но отец, который не любит своего сына, должен быть наказан.

Жизнь и времена Гидеона Сеймура, карманника и джентльмена, 1792 год

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Несостоявшийся день рождения

Было раннее субботнее утро шестнадцатого декабря, первый день рождественских каникул. Первые лучи солнца коснулись, наконец, окон большого дома на краю Лондона. Питер выпрыгнул из кровати, пулей метнулся к окну, отдернул занавеску и зажмурился от предвкушения счастливого дня. За домами, на другой стороне Ричмонд-Грин, пылало солнце, на чистом бледно-голубом небе не было ни облачка.

– Да! – громко крикнул Питер и со всей силы бросился на кровать, чтобы как следует попрыгать на матрасе.

Такой день не мог бы испортить даже проливной дождь, но все же отлично, что сегодня светит солнце. В прошлом году, как раз в двенадцатый день рождения Питера, папа задержался в Венеции по делам и не смог вовремя вернуться домой. Потом отец еще раз отложил празднование дня рождения сына из-за деловой поездки в Нью-Йорк и записал в своем ежедневнике, что праздник будет перенесен на первый день рождественских каникул. С папиными обещаниями всегда происходило одно и то же. Они миражами прятались где-то в будущем, и чем ближе ты к ним подходил, тем призрачнее они становились, и казалось, что они совсем исчезнут. Когда мама уехала работать в Штаты первый раз, Питер надеялся, что отец будет уделять ему больше времени. Однако у мистера Скокка всегда возникали какие-то встречи, клиенты, срочные дела, и все это требовало слишком много отцовского внимания.

Но сегодня целый день папа будет с ним: катание на лыжах, потом ланч в городе и, наконец, посещение футбольного матча Премьер-лиги – все время с отцом! И все самые любимые развлечения! Теперь уж ничто не помешает празднику осуществиться. Подтверждая этот замечательный факт, вверх по лестнице плыл запах жарящегося бекона и сосисок. В обычные дни в семействе Скокков никогда не готовили такой завтрак. Желая продлить удовольствие, Питер уютнее завернулся в одеяло, и когда кто-то стал открывать дверь, притворился спящим.

– Просыпайся, Питер, пора вставать. – Маргрит определенно была лучшей из череды гувернанток, которых нанимал папа, с тех пор как мама уехала работать в Лос-Анджелес. Гувернантка была немкой и готовила изумительные котлетки.

– Питер, – прошептала Маргрит ему на ухо, – я знаю, что ты проснулся. Мы сегодня отправляемся в путешествие. Надо вставать. С тобой хочет поговорить отец.

Маргрит щекотала Питера, а он извивался и похихикивал. Но когда мальчик взглянул на Маргрит, то увидел, что она не смеется. Что-то было не так.

– Какое путешествие? – требовательно спросил Питер. – Что вы хотите сказать?

Маргрит не отвечала. Питер выскочил из кровати, рывком открыл дверь и, перемахнув два пролета лестницы, чуть не врезался в отца, который жарил в кухне яичницу. Папа уже был одет в красивый костюм, выбранный специально для того, чтобы произвести впечатление. Их глаза встретились, и Питер все понял.

– Праздника не будет, так?

– Питер, мне очень жаль, правда. Обещаю, мы отпразднуем твой день рождения. Мне только что позвонили. Я должен встретиться с главой студии, потому что сегодня днем он улетает обратно в Штаты.

Питер будто окаменел. Это невозможно. Папа не сдержал слова в третий раз.

– Но Маргрит отвезет тебя на весь уик-энд в Дербишир на ферму своих друзей. А мы обязательно повеселимся, когда ты вернешься домой. Я знаю, как ты разочарован, но ты должен понимать… От этой встречи зависит будущее многих людей.

Отец и сын стояли друг напротив друга, между ними был всего лишь обеденный стол, но сейчас этот стол с бешеной скоростью превращался в пропасть, разделяющую родных людей. За несколько мгновений все счастье этого утра бесследно улетучилось, и когда папа обошел стол и хотел положить руку сыну на плечо, Питер быстро отступил в сторону, не дав даже коснуться себя. Мальчик сжал пальцы в кулак, он был не в состоянии справиться с охватившей его яростью, кровь пульсировала в висках, гулко билось сердце. Питер ничего не желал понимать. Он не хотел ехать с Маргрит к каким-то незнакомым людям. Он хотел, чтобы папа отменил встречу. Он хотел колотить кулаками по папиной груди. Он всего лишь хотел, чтобы отец был с ним и никогда, никогда, никогда больше не нарушал своих обещаний.

– Я не понимаю, зачем ты завел ребенка, – закричал Питер. – Ты никогда не бываешь со мной – я просто мешаю тебе!

– Если ты так думаешь, тогда мне нечего тебе сказать, – огрызнулся отец. – Ты знаешь, я провожу с тобой столько времени, сколько могу, но кто-то должен для всего этого и деньги зарабатывать…

Он неопределенно повел рукой в сторону блестящей стальной кухни и Маргрит, которая чистила ботинки Питера. Было видно, что Маргрит хотела бы сейчас провалиться сквозь землю.

– Подожди, вырастешь, обретешь кучу обязанностей и, оказавшись на моем месте, будешь вести себя точно так же.

– Нет, не буду! Если бы мама была здесь, она не позволила бы тебе так поступить.

Это был неправильный шаг, и Питер это знал. Но слова соскочили с языка прежде, чем он смог их остановить.

– Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном! – Теперь в голосе отца Питер почувствовал с трудом сдерживаемый гнев. – Как ты смеешь говорить о маме, которая выбрала работу на другой стороне планеты. – Отец схватил сковороду и с досадой выбросил подгоревшую яичницу в помойное ведро. – Ты поедешь с Маргрит. И все тут. А я подумаю о переносе празднования твоего дня рождения на то время, когда ты перестанешь вести себя, как избалованное дитя, и если перестанешь.