Прыжок в прошлое - Бакли-Арчер Линда - Страница 20

– Вы говорите о сущности пространства – времени?

– Предположим, вы хотели превратить виртуальный проход в реальный… В теории, хотя это никогда не было доказано, вам для этого необходима антиэнергия. Возможно, и устройство Расса, и аппарат Тима создали антиэнергию, необходимую для…

Доктор Дайер нахмурился и покачал головой.

– Не понимаю. Каким образом аппарат таких размеров мог создать эффект виртуального прохода и при этом исчезли люди?

– Давайте считать, что мы размышляем о связи между гравитацией и временем.

Доктор Дайер плюхнулся на стул.

– Но ведь это просто смешно! Для создания прохода, достаточно большого, чтобы деформировать время, нужно огромное количество антиэнергии. Вы это всерьез?

Доктор Пирретти медленно покачала головой.

– Ну, это не совсем деформация времени, но это вполне серьезно…

– Боже правый! – воскликнул доктор Дайер. – Я вижу, вы…

– Пока мы разговариваем, Расе в Хьюстоне снова строит свой аппарат, – перебил доктор Джекоб. – И мы бы хотели, чтобы Тим вернулся с нами в США и там воссоздал свой эксперимент. Мы должны попробовать проделать с этими машинами все, что возможно. Пока трудно сказать, к чему это приведет. Шансы на успех ничтожны.

Доктор Пирретти взяла за руку доктора Дайера.

– Можно рассчитывать на вашу осмотрительность? Мы поделились с вами нашими размышлениями, но обязаны попросить ни с кем об этом не говорить – даже с женой. Маловероятно, что гипотезы по поводу времени – антигравитации приведут к какому-то результату, но если газеты ухватятся за что-то подобное, все полетит в тартарары…

– Можете представить себе заголовки, – сказал доктор Джекоб. – «Ученые НАСА засыпаны предложениями желающих стать пилотами в машине времени», «Палеонтологи вымаливают шанс подтвердить свои теории», «Опаснее, чем атомная бомба, – защитите нашу историю!», «Демонстрации по всему миру против изобретения»…

Доктор Дайер кивнул.

– Понимаю. Не беспокойтесь, я ничего не скажу, тем более жене, поскольку это расстроит ее еще больше. К тому же, все это так притянуто за уши, что мне трудно всерьез воспринимать ваши страхи.

Миссис Дайер услышала поворот ключа в замке и кинулась навстречу мужу. Он сразу понял, что она плакала, и сейчас изо всех сил старается сдержать слезы.

– Что еще? – воскликнул мистер Дайер, ожидая худшего.

– Только что звонила подруга Кэйт – Миган. Девочки из одиннадцатого класса этим утром закатили истерику, потому что видели привидение, разгуливающее по их комнате…

Мистер Дайер закрыл лицо руками.

– Привидение! Но ты же не веришь в привидения! – воскликнул он. – Какое это имеет к нам отношение?

– Они клянутся, что этим привидением была Кэйт, и она была одета в длинное белое платье!

Кэйт широко зевнула и вытянула руки над головой. Четверка лошадей шестнадцатью копытами отбивали милю за милей по растрескавшейся земле. Этот звук гипнотизировал, и Кейт он напомнил мерное стучание колес поезда. Потянуться – вот все, что Кэйт могла сделать, чтобы не заснуть в этой удушающей жаре. Рядом спокойно похрапывала Ханна, напротив дремал Питер. Кэйт и Джек отодвинулись от окна, потому что от летящей из-под колес пыли слезились глаза. Кэйт позвала Джека к себе на колени. Тяжесть и тепло маленького ребенка вызвали неожиданную боль, снова безумно захотелось увидеть своих родных. Она редко смотрела телевизор без прильнувших к ней Милли, Сиина или близнецов. А бедняжка Сэм всегда так нервничал, если она хоть на десять минут задерживалась после школы. Он сразу просил маму позвонить учительнице. Сейчас именно он мог бы быть рядом с ней. Джек почувствовал ее настроение, поднял голову и уставился на слезинку, бегущую по ее щеке.

– Отчего вы плачете, мистрис Кэйт?

– В глаз пылинка попала… А какие ты знаешь колыбельные, Джек?

Кэйт никогда и не слышала о многих песнях, которые Джек попросил ее спеть. Зато им обоим была известна песня «Три слепых мышонка», хотя они пели ее с разными словами. С несгибаемым упрямством пятилетний Джек настаивал на том, что версия Кэйт не просто другая, а неправильная. В конце концов, Кэйт выучила его слова, только чтобы он перестал спорить. По крайней мере, хоть мотив был тем же самым.

Кэйт хорошо пела, и ее высокий, мелодичный голос доносился на крышу кареты. Преподобный Ледбьюри подхватил песню, начав ее с того места, где Кэйт и Джек остановились. Затем к преподобному присоединился кучер, и теперь уже два голоса оглашали поля Дербишира.

Кэйт и Джек только набрали воздуха, чтобы снова начать петь, как Джек испустил пронзительный крик. Кэйт подняла глаза и тут же все поняла. Тело Питера начало расплываться. Испуганный, но завороженный зрелищем, Джек спрятал голову на плече Кэйт, однако любопытство взяло верх и он приоткрыл один глаз.

– Зачем он это делает? – захныкал Джек, указывая пальцем на мерцающее тело Питера. – Мне это не нравится.

Боясь, что Ханна проснется, Кэйт в панике пихнула Питера, который в этот момент смущенно улыбался и озирался по сторонам, будто смотрел на дорогу. Когда нога Кэйт вошла в то место, где должна была находиться левая нога, Кэйт ощутила сильный холод, как будто из нее ушло все тепло жизни. Ее коленку что-то вытолкнуло, и в тот же момент перед глазами начали образовываться блестящие спирали. Кэйт почувствовала сильнейшее желание присоединиться к Питеру, отделиться от этой реальности и…

– Пусть он перестанет! – крикнул Джек. Преподобный все еще распевал «Три слепых мышонка».

– Питер! – крикнула Кэйт изо всех сил. – Питер, вернись назад!

Ханна открыла глаза в то же мгновение, когда Питер, повернув бледное зеленоватое лицо, сказал:

– Кажется, меня сейчас вырвет.

Питер высунулся за окно, и все наблюдали за его содрогающейся спиной.

– Ох, бедняжка! – воскликнула Ханна и постучала по крыше кареты. – С вашего позволения, преподобный Ледбьюри, мастеру Скокку нездоровится, будьте любезны, остановите, пожалуйста, карету!

Джек потянул Ханну за юбку.

– Ханна, пока ты спала, с Питером случилось что-то странное.

– Ну, мастер Джек, – ответила Ханна, – в долгих путешествиях с некоторыми людьми такое случается. Вам повезло, что этого не случилось с вами.

Джек вытаращил глаза.

Вся компания спустилась на землю размять ноги. Дрожащий бледный Питер стоял в тени кустов.

– Ты ужасно выглядишь, – сказала Кэйт.

– Большое спасибо, – ответил Питер.

Подошла Ханна, налила в бокал из довольно грязной стеклянной бутылки какой-то прозрачной жидкости янтарного цвета и сказала, чтобы Питер проглотил это залпом.

– Вы почувствуете себя лучше, – заверила Ханна.

Питер подозрительно посмотрел на бокал, но все же выпил. От лекарства на лице Питера сразу же появился румянец, но лучше ему не стало. Он схватился за живот.

– Все еще ноги не держат, а, мастер Скокк? – без особой симпатии спросил преподобный Ледбьюри. – Возможно, лучше сидеть наверху, пока вам трудно удерживать при себе содержимое вашего желудка!

Питер нырнул в кусты.

– Право слово, путешествие в Лондон для бедного ребенка покажется вечностью, – сочувственно покачала головой Ханна.

– А сколько времени будет длиться путешествие? – поинтересовалась Кэйт.

– Для таких лошадей – всего ничего, – заявил преподобный, похлопывая по боку гнедого жеребца. – Думаю, вы будете ужинать в Линкольн-Инн-Филдс вечером в эту среду.

– Два с половиной дня! – воскликнула Кэйт.

– Вот-вот, – кивнул преподобный, – удивительно быстро, разве не так?

Кэйт понурила голову.

– Удивительно…

Она немного подождала и пошла посмотреть, как там Питер.

– Пожалуйста, никогда больше так не делай, – сказал Питер. – Я думал, что умираю. Когда твоя нога вошла в меня, у меня все нутро вывернуло. Не смейся! Я серьезно – я на самом деле был в опасности. Странно, что я полностью не исчез.