Турецкий ятаган - Шхиян Сергей - Страница 28

Здесь я нашел все, что было нужно, от парикмахерского салона до портняжной мастерской, где за считанные минуты подогнали мне по фигуре весь комплект платья.

Там же мне удалось пообедать в изрядном ресторане. Потому я и пребывал в блаженном состоянии и не обращал внимания, куда едет лихач. Только когда холод немного разогнал винные пары, удивленно подумал, что мы почему-то слишком долго не можем никуда доехать.

— Эй, голубчик! — крикнул я в форточку, через которую была видна спина возницы, — ты, собственно, куда меня везешь?

— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, уже подъезжаем, — успокоил он, поворачиваясь в мою сторону. — Осталось самая малость.

Я успокоился и погрузился в приятные размышления об ожидающих меня радостях жизни. В эти планы входили роскошные апартаменты, собственный выезд, приятное женское общество, дорогие рестораны, знакомство с художественной московской элитой и прочие приятности.

— Голубчик, — опять воззвал я к широкой спине кучера, — долго еще?

— Мост, ваше сиятельство, закрыли, — сообщил мой бородатый Вергилий, — пришлось ехать в объезд, вы не извольте беспокоиться, скоро домчу.

— А что с мостом? — поинтересовался я.

— Бомбист жандармского генерала взорвал, а мосту ничего, целый мост-то.

— Бомбист, говоришь, — осуждающе сказал я, — это плохо! Не люблю террористов!

С революционерами у меня складывались довольно сложные отношения, и их методику индивидуального террора я не признавал, как говорится, в принципе.

— Убили жандарма или как? — опять спросил я извозчичью спину.

— А кто его знает, нам это без интереса, — ответил он.

— Слушай, голубчик, — опять обратился я к кучеру, — останови у какого-нибудь ресторана, мне нужно выпить.

— Будьте благонадежны, ваше сиятельство, как только увижу ресторацию, сразу и остановлю.

— Ты кончай меня сиятельством называть, никакое я не сиятельство. Лучше поезжай скорее, мы уже целый час плетемся!

На мое последнее замечание кучер никак не отреагировал. Это меня обидело, и я отбросил штору с окна, чтобы сказать ему пару теплых слов. Коляска летела во весь опор, а за стеклом проносились не здания центра Москвы, а деревья заснеженного леса.

— Ты куда меня везешь?! — закричал я. — Какая тут, к черту, гостиница! Немедленно поворачивай назад!

— Никак не могу, Алексей Григорьевич, — наклоняясь к окошку, сказал, расплываясь в улыбке, кучер, — приказано вас срочно доставить живым и здоровым.

«Вот и пожил для себя, — уныло подумал я, — будут мне теперь и барышни, и рестораны».

Мое настоящее имя и отчество знали в эту эпоху только несколько человек, так что понять, к кому меня везут, было совсем не сложно.

После цивилизованной, комфортабельной Москвы начала XX века, с электричеством, трамваями, извозчиками и прочими благами просвещенного времени, оказаться в глухом захолустье было не самым радостным событием.

Поселили меня в курной крестьянской избе, с антрацитовыми от многолетней копоти стенами. Топилась она, соответственно названию, по-черному, в единственной комнате располагался каменный очаг без трубы. Никакой обслуги здесь не предусматривалось, жил я один и сам занимался всеми бытовыми делами. Мне приходилось заготавливать в лесу дрова, разводить в очаге костер для обогрева и приготовления пищи и учиться спасаться от выедающего глаза дыма. Единственной радостью и развлечением была баня, которую я топил так часто, как на это хватало сил.

Однако жаловаться было не на что, я сам подписался на участие в эксперименте и теперь пожинал плоды этого легкомысленного решения. После того, как меня «похитили» в самом центре старой столицы, прошло больше месяца. Все это время я безвылазно находился вблизи города Тарусы, жил один в лесу и продолжал тренировки и подготовку к выполнению своей «стратегической миссии».

Теперь меня окружали новые люди, и никого из старых знакомых я больше не встречал. Неудачное приобщение к красивой жизни забылось очень скоро. Меня гоняли на тренировках так, как будто готовили к Олимпийским играм.

Как я ни пытался выяснить, что собственно произошло в Замоскворечье, и какое отношение имела полиция к разгрому нашей «тайной избы», наталкивался только на удивленные лица. Никто из новых знакомых не хотел идти на контакт и хоть что-то объяснить. Да и знакомыми людей, которые меня окружали, назвать было сложно: все они представлялись именами, больше напоминавшими клички, и наше общение ограничивалось только деловым сотрудничеством.

Вначале все это здорово нервировало. Жить так, будто находишься один в пустыне, я не привык. Однако постепенно втянулся, одичал, и вполне обходился без задушевных бесед и теплой компании. Появилось чувство оторванности от мира. В мою лесную берлогу, само собой, не доходили никакие новости, и вскоре интересы сузились до простого выживания и небольших чувственных радостей, вроде большого куска добытого на охоте мяса и той же бани.

Тренировки касались только боевых искусств, стрельбы из лука, пищали, всех видов фехтования, ну и физической подготовки. Подобный образ жизни, наверное, вели средневековые рыцари. Видимо после таких запредельных нагрузок и были придуманы куртуазные отношения и платонические дамы сердца. На более земные сношения с прекрасным полом рыцарей просто не хватало.

Над всем сборищем моих тренеров и спарринг-партнеров стоял очередной главный куратор с эпической кличкой Святогор. Он же сообщал мне каждое утро о низкой оценке моих успехов:

— Очень плохо, — например, говорил он, — вы вчера не смогли убежать от обычной погони.

То, что погоня была не совсем обычная, а по ограниченному пространству небольшой березовой рощи за мной, пешим, гонялось полдюжины верховых «ловцов», напоминать ему не стоило. Это как бы само собой подразумевалось, как необходимое условие тренировки. Сам я не очень комплексовал по поводу собственных неудач, мне казалось, что делаю я все довольно успешно и в реальных условиях вполне бы смог переиграть почти всех своих спарринг-партнеров.

— Сегодня зам нужно будет спрятаться в том, — укрывал он направление, — лесу и попытаться сделать так, чтобы вас не смогли найти.

— Какой это лес, три осины, там же одно сплошное болото!

— Значит, у вас есть неоспоримое преимущество! — невозмутимо констатировал Святогор. — В болоте спрятаться легче, чем в лесу.

— Но ведь оно замерзшее!

— Не везде, там есть полыньи…

И вот после такой игры в прятки мне еще нужно было идти на охоту, заготовлять дрова, ну и делать все остальные работы по дому и жизнеобеспечению. Так что жизнь больше не казалась нескончаемым праздником с готовой горячей водой из крана, продуктовой лавкой под боком и другими благами цивилизации.

Однако все когда-нибудь кончается. Кончилась и моя полевая, вернее будет сказать, лесная практика. Наступила дружная весна, солнце жарило по-летнему, снега таяли с поразительной быстротой, и окрестности сделались практически непроходимыми. Однако занятия не прекратились, только строились с учетом новых условий. И вдруг в один прекрасный весенний день, после того как Святогор очередной раз посетовал на мою неловкость и нерадивость, он в конце разговора неожиданно улыбнулся и порадовал новостью:

— Готовьтесь, сегодня ночью вас переместят!

— Да, сегодня? — растеряно сказал я. — А как это будет выглядеть? В смысле, сама машина времени, или что там у вас. И что мне нужно делать?..

— Ничего, — искренне недоумевая, ответил он, — утром проснетесь и делайте что угодно…

— Как это что угодно? — не понял я. — Мне можно но будет вернуться в Москву?

— Ради бога, можете отправляться, куда хотите. Теперь вы зависите только от самого себя.

— А как же перемещение? — опять не понял я. — Когда оно произойдет?

— Я же вам сказал, сегодня ночью. Утром вы будете уже в шестнадцатом веке.

— Так просто, не выходя из дома? — промямлил я.

— Ну, не совсем просто, однако это уже не ваши заботы.