Турецкий ятаган - Шхиян Сергей - Страница 50

— Алена, — сказал я, не давая себе времени передумать, — тебе придется самой спуститься вниз.

— Как спуститься? — испугалась она. — А если я упаду?

— А ты не падай, потом буду я тебе помогать.

— Я боюсь, — коротко сказала она

— Ладно, тогда оставайся, а я пошел…

— Нет! Я боярина боюсь, если он ко мне полезет — выброшусь в окно!

Вопрос на этом, как говорится, закольцевался; и в тереме не останусь, и лезть в окно боюсь; лучше потом сама выброшусь.

— Ну, тогда как знаешь!

Я не стал ее уговаривать, спустился вниз за бердышом.

— Алексей, ради Бога, не уходите, — взмолилась девушка, высовываясь по пояс из окна. — Я согласна, только вы меня не уроните!

Я вновь поднялся наверх, зацепил конец бердыша за подоконник, начал инструктировать:

— Выбирайся вперед ногами и крепко держись за древко.

— Хорошо, — сказала Алена дрогнувшим голосом, — только вы не подсматривайте!

— Как я могу подсматривать, сейчас же ночь!

— Да, вон какая луна яркая!

Действительно, полная луна уже сияла на чистом, безоблачном небе, и наши манипуляции на стене могли порадовать любого зрячего часового. Однако пока, кажется, стрельцам было ни до наблюдений за девушками и светилами,

Алена выбралась из окна и, мелькая темными юбками и белыми ногами, довольно ловко спускалась вниз.

Когда ее босые ступни достигали моего лица, я переступал на нижнюю ступеньку, и так постепенно мы спускались вниз.

Наконец я добрался до земли и снял девушку с лестницы.

Оказавшись в безопасности, она сразу же ослабела и привалилась к моей груди. Я обнял ее за плечи и прижал к себе, чтобы ей было удобнее стоять. Однако тут же почувствовал, что сделал это зря, между нами сразу возникла какая-то интимная неловкость.

— Все, все, теперь бояться нечего, — успокаивающе сказал я, отстраняясь и пытаясь разглядеть, с кем меня свела судьба.

Сказать, что Алена мне сразу понравилась, было бы большим преувеличением. По виду, самая обычная девушка, исхудавшая в заточении, с чумазым лицом и растрепанными волосами.

— Спасибо, — прошептала она, — я так боялась!

— Теперь все позади, — почему-то не сказал, а прошептал я, но потом откашлялся и договорил нормальным голосом, — нам нужно спешить.

— А нас не поймают? — спросила она, не двигаясь с места.

Видно было, что вопрос ею был задан просто так, но для меня он был не праздным. Истинных возможностей дьяка я не знал, но представлял, что кое-что в этом царстве он сделать сможет. Поэтому нам с Аленой самым правильным было на время исчезнуть.

Только куда? Спрятаться-то было некуда. Добираться до Москвы, чтобы передать девушку родителям, было слишком рискованно. Нас могли запросто перехватить по дороге уже не пьяные, а трезвые стрельцы и тогда финал для нас был бы самый плачевный. Семнадцатый век не то время, когда с врагами и ослушниками долго разговаривают, а против лома, как известно, нет приема, особенно когда у тебя нет другого лома.

— Ты почему без сапог? — спросил я, заметив, что девушка переминается босыми ногами на холодной земле.

— Боярин велел отобрать. И однорядку забрали, только сарафан остался.

— Что за однорядка, гармошка? — не понял я, вспомнив по ассоциации, двухрядную гармонь.

— Вроде летника, только десять и две пуговки в ряд, — доходчиво объяснила она. — А хороша однорядка была, комчата червчата и поверх того вошвы, бархат с золотом зелен. А пуговки какие были — перламутр!

— Да, жалко однорядку, по всему видно, хорошая была вещь, — торопливо сказал я, чтобы она окончательно не запутала меня подробностями женского туалета — Только как ты босая пойдешь?

— Как-нибудь дойду, главное, чтобы не поймали!

— Нельзя, чтобы поймали, — незаметно отстраняясь от ее обволакивающей женственности, сурово подтвердил я, — Жаль только, деваться нам с тобой некуда.

— Пошли к нам в слободу, тятя-то небось не выдаст!

В возможностях ее отца я уверен не был, как и в том, что мы сможем до него добраться. И вдруг, как всегда в таких случаях, пришло простое решение:

— Тебя нужно переодеть в мужчину!

— Меня? — поразилась Алена. — Как так можно?

— Молча и быстро! — уверено сказал я, наконец выбрав направление деятельности. — Теперь бегом за мной!

Я схватил ее за руку и потащил в сторону хозяйственного двора.

— Но как же, так, — бормотала Алена, семеня и путаясь в своем долгополом сарафане, — мне такое зазорно! Что люди скажут! Куда вы меня тащите?!

— Слушай, можешь ты хоть минуту помолчать! — взмолился я. — Прежде чем тебе переодеваться, сначала нужно найти, во что. Молись, чтобы у моего приятеля оказалось запасное платье!

Надежда была на нового друга Алексашку. Ростом он был немногим выше Алены, по-юношески строен, и его одежда должна была быть ей впору.

Постепенно девушка втянулась в темп бега и даже перестала тормозить и причитать. Мы пролезли в дыру в плетне и побежали коротким путем к казарме. Прятаться просто не имело смысла. Все, кто могли стоять на ногах, участвовали в празднике и веселились на переднем дворе, те же, кого там не было, помешать никому не могли.

Возле нашей казармы, прямо против входа лежал человек, в котором я опознал своего недавнего обидчика. Он вольно раскинулся на спине, уперев любопытствующий взгляд в молодую луну. Наш приход его потревожил и, оторвавшись от созерцания ночного светила, обидчик показал себе указательным пальцем в рот. Я сначала не понял, что ему нужно, и только перешагнув через недвижимое тело, догадался, он просил влить себе в рот чего-нибудь бодрящего.

— Ой, — кратко вскрикнула Алена, преодолевая это недвижимое препятствие, — он что, пьяный?

— Пьяный, — буркнул я, осторожно пробираясь в темную казарму.

На все помещение только возле иконы в красном углу теплилась маленькая лампадка. Я отыскал на обычном месте лучины и поджег сразу три смоляные щепки. Они затрещали, осветив пустое помещение. Личные вещи стрельцы хранили в небольших сундучках, которые можно было возить вьюком на лошади. Замков не них не было, видимо кражи между своими были не в почете. Я поставил Алексашкин сундучок на полати и, попросив девушку посветить лучинами, проверил его содержание. Увы, ничего из того, что могло бы пригодиться для переодевания, там не оказалось.

— А что вы ищете? — спросила Алена, с интересом рассматривая «сокровища» юного стрельца.

— Одежду для тебя.

— Вы, что, взаправду хотите, чтобы я оделась как мужчина? Но это же стыд и срам, я не стану переодеваться! Что люди скажут!

— Придется, иначе нас сразу же поймают. Ты хочешь опять попасть в руки Дмитрия Александровича чтобы он заморил тебя голодом?

— Но, но ведь так нельзя делать, я же, я же…

— Сначала еще нужно найти, во что переодеться, а потом будешь ломаться.

Я поставил сундучок на место. Проблема оказалась серьезной. Судя по размеру и содержимому стрелецкого багажа, никакой запасной одежды они с собой не возили. Девушки же нужен был полный комплект платья с кафтаном, штанами, шапкой и сапогами. У кого можно в «праздничный» вечер, когда все были в драбадан пьяны, срочно купить платье и обувь, я не мог даже представить.

Пока я усилено ломал голову, Алена осматривала казарму. Возле входа она осветила лучинами затоптанный суглинком пол.

— Здесь что, живут одни мужчины? — пренебрежительно спросила она.

Я повернулся в ее сторону, но тут громко заскрипели несмазанные петли входной двери. Вздрогнув от неожиданности, я инстинктивно схватился за рукоять ятагана.

Однако вместо вооруженных противников через высокий порог перевесилась человеческая голова в войлочной шапке, потом шапка упала внутрь, а голова приподнялась и посмотрела на нас укоризненными глазами.

Это опять был все тот же мелкий мужичек, лежавший недавно перед порогом и ни за что ни про что на кухне отвесивший мне оплеуху.

— Выпить есть? — хриплым, но твердым голосом, поинтересовался он, подслеповато щурясь на горящие лучины, видимо, не понимая, зачем ему освещают лицо.