Залечишь мои раны? (СИ) - Акулова Мария - Страница 86

Кажется, каждому из оставшихся за столом было что сказать. Что?то колкое так и рвалось с языка этой тройки, но они почему?то молчали. Из последних сил держались, но молчали. Видимо, существуют еще в этом доме кое — какие авторитеты и непрекословные истины. Например, право главы семейства восхищаться своим садом, не омрачая это увлечение шуточками близких.

Бросив взгляд через плечо, Снежа уловила, как Марина манит наклониться ближе к столу оставшихся за ним людей, что?то говорит одними губами и отец с дочерью прыскают смехом. Почему?то жутко захотелось узнать, что именно сказала Самойлова.

— Относись философски, Снежана. Что и них взять? — а вот Леонид даже не оборачивался. Видимо, просто знал, что именно последует за их уходом. И особого интереса на его лице не было. Поистине вселенское спокойствие. Кажется, Снежана начала понимать, как он живет с Мариной.

Она горит, а он тушит. Она закипает, а он охлаждает. Она — верткий локомотив, а вот он — грузный состав. Неизвестно только кто в ком нуждается больше.

Сад Снеже показывали долго, со вкусом, поименно представляя каждый кустик и с удовольствием выслушивая искренние восхищения некоторыми из них. Притворяться Снежане не пришлось, хоть она и боялась этого, ведь никогда не интересовалась садово — огородным искусством. Но Леонид оказался удивительным рассказчиком, уместно шутил, хоть и редко, завораживал своим спокойным, мягким тембром, производил впечатление очень умного человека. И все это в разговорах о саде. Снежане оставалось лишь надеяться, что сама она в его глазах не видится дурочкой.

Кажется, нет. Почти два часа они провели наедине. Мимо то и дело проскакивала Катя с Лансом, раз подходила Марина, вручая мужу очередную таблетку, еще несколько раз Снежа улавливала взглядом вышедшего из дома Марка. Он не пытался украсть ее у отца, просто стоял на задней веранде, не выпуская из рук телефон. Деловая колбаса…

Проследив за взглядом девушки, когда она в очередной раз поймала появившегося на террасе Марка, Леонид улыбнулся.

— Работает, — он тоже оглянулся на сына. — Даже на выходных работает. Видимо, это у нас семейное.

— Да? — Снежана остановилась у следующего по очереди произведения садового искусства, готовясь выслушать его историю.

— Раньше — да, а сейчас моя работа — мой дом. Я отошел от дел. Сейчас бизнесом занимается Марк, а я формально подписываю некоторые бумаги.

— Не жалеете? Что отошли от дел?

— Иногда жалею, — Леонид улыбнулся. — Например, в моменты, когда Марк вот так на выходных решает какие?то проблемы. Думаю, что будь нас двое, было бы легче. Но чаще нет. Вот если и Марина решит выйти на пенсию, тогда, чувствую, пожалею…

Как раз в этот момент на террасе показалась Самойлова. Обвела взглядом сад, нашла Леонида со Снежаной, а потом, будто услышав, что именно сказал благоверный, показала язык.

Лёня рассмеялся. Вряд ли слышала, скорей всего просто очень хорошо его знала. Снежа снова перевела взгляд на Марка. Ей вдруг стало интересно, сможет ли она когда?то узнать его вот так. До понимания с полувзгляда, полуслова и полумысли? Очень хотелось бы.

— А вот это… — вновь вспомнив о саде, Лёня продолжил экскурсию.

К вечеру, Снежана чувствовала себя уставшей, наполненной солнцем, свежим воздухом и запахом цветов. Где только они не были. Попали и на ту самую пресловутую обмельчавшую речушку, скатались в местный магазин, после обеда еще несколько раз усаживались за стол, хотя есть не мог уже никто, кроме Кати и Ланса, погулять с Лансом тоже было поручено им.

Вечером, стоя на пороге дома, вдыхая запах свежескошенной травы, Снежана вспоминала это все раз за разом, оживляя в памяти минуты длинного, но такого чудесного дня в кругу чужих людей, не кажущихся теперь совсем уж чужими.

Марина… Здесь Снежана увидела ее в новом свете. Ревность к Марку пропала как?то незаметно. А теперь казалась совсем уж глупой. Все дело, видимо, в том, что раньше она не видела Марину с Леонидом. Ядовитая, стервозная, рядом с мужем она становилась мягче пуха. В каждом взгляде, в каждом ее жесте читалась забота, часто даже большая, чем это требуется.

«Ты не замерз?», «Ты выпил таблетку?», «Для тебя вот этот биток, он не такой перчёный», и так во всем, всегда, везде. Сама Снежана скорей всего уже взвыла бы от такой заботы, а Леонид переносил ее спокойно, терпеливо, не бросал на жену раздраженные взгляды, не уворачивался от принесенного пледа, принимал это ее внимание, а потом заставлял сесть рядом, гладил по руке, ее же укрывал, еще и обнимал. Видимо, здесь чтили игру в то, кто о ком «перезаботится».

Леонид… Он казался Снежане очень похожим на Марка и в то же время абсолютно не таким. Страх перед этим человеком пропал, а на его месте загорелось уважение. Девушка ни на секунду не забывала о той тайне, в которую ее когда?то посвятила Марина. Не забывала, а потому и смотрела на все через призму этих знаний. И то, как он вел себя… Не так ведут себя обреченные. А значит, он не обречен. Значит, сам верит в возможность положительного исхода и прилагает усилия к тому, чтобы в это безоговорочно поверила еще и Марина.

Катя… Здесь ей было хорошо. Здесь она чувствовала себя нужной, важной, любимой.

Говорят, что чужих детей не бывает. Сегодня, Снежана поняла, что именно это значит. Катя — всеобщая любовь и счастье для каждого из обитателей. Для Марины, которая с гордостью отмечает, как девочка перенимает что?то от нее. Для Лёни, который вместе с ней смеется, когда она прибегает к нему, чтобы поделиться очередной совершенной вместе с Лансом глупостью. Для Марка, который только пытается делать вид строгого отца, а сам с превеликим удовольствием валяется вместе с дочерью на траве, слушая, как она читает ему вслух очередную фэнтезийную историю. Смеется, когда делая очень серьезный вид, она пропускает места, которые ему совсем не обязательно слышать…

А для нее… Она хотела подружиться с Катей. Не заменить ей мать, не навязать себя, как пассию отца, а именно подружиться. Это желание стало неожиданностью даже для самой Снежаны, но неожиданностью приятной.

— Идем спать, — Марк вышел на террасу вслед за ней, подошел не сразу, сначала долго стоял за спиной, не приближаясь, думая о чем?то своем.

А потом прижал к себе тонкую спину девушки, заключая в крепкие объятья. Весь день они провели здесь, вроде бы даже вместе, но он соскучился по ней. Только по ней. Когда вокруг никого.

Улыбнувшись, Снежана развернулась, привстала на носочки, поцеловала, чувствуя, как что?то начинает трепетать внутри.

— Идем.

В их комнату, Снежану доставили в наилучшем виде, не дав коснуться ногами пола, а потом занялись подготовкой, но, кажется, не ко сну. Он очень соскучился только по ней. Опять за что?то благодарил, за что?то извинялся, что?то обещал, но толком слушать все это Снежана не могла.

Ее накрывало волнами нежности к этому человеку. К тому, кто когда?то забыл в ее студии часы, кто настоял на первом свидании, втором, третьем, кто появился на ее пороге, напрашиваясь на чай, кто не ушел, когда ей казалось — самое время струсить, кто методично приручал, к себе, к осознанию, что теперь есть они, что теперь можно положиться. Кто открылся, пусть не сразу, но открылся, кто впустил в свою жизнь. Ни одна снежинка ведь не может таять так часто, так много, а она в очередной раз тает. Потому, что он так же нежен, как и ее мысли. И ему хочется доверять, на него хочется положиться, ему хочется отдать все, что есть и с благодарностью забрать взамен то, что он сможет предложить.

Выразить словами все это было безумно сложно, потому Снежана просто отдавала и брала. Главное, чтоб Марк все понимал, а он точно понимал. Ее личный океан все понимал.

Утром Снежана встала в пять. Она хотела сделать еще одну вещь. Одну единственную, а потом уехала бы со спокойной душой. Снежа должна была кое?что пообещать одному человеку.

Марк недовольно напрягся, когда она попыталась незаметно выскользнуть из его объятий, но почувствовав поцелуй, расслабился, выпустил.