Шутки кончились. Книга стихов - Сидерос Дана - Страница 14

Прямо вот в полдень, даже не среди ночи.

Где-нибудь, скажем, в какой-нибудь Барселоне.

Вы возразите: «Позвольте, так не бывает».

Я вам отвечу: «Бывает ещё не такое».

Кстати, не самый худший сценарий смерти.

Всё же испанское солнце, брусчатка, клёны.

Скажем, трамвай — это больно, но лучше рака,

Да и бедняцкий покой веселей колонии.

Полупрозрачным стоять у трамвайной дверцы

Под невозможным небом его Барселоны...

Он подмигнёт, мол, что ты, не нужно плакать.

Я поклонюсь: «Вы прекрасны, сеньор Антонио».

Вот бы и жить поселиться за облаками

Где-нибудь недалеко от этого места.

И продырявить себе втихаря оконце

Над бесконечно строящимся собором —

Этим безумным термитником, над домами,

Воском свечным оплывающими в сиесту.

Но Барселона осталась за тем каталонцем.

Так что придётся

Искать другой

Город.

ноябрь 2007

«Я могу рассказать, каково возвращаться обратно...»

Я могу рассказать, каково возвращаться обратно

На каминную полку сквозь злую зеркальную гладь.

Как небрежно пасьянсы рукою раскладывать ватной

И безмолвную пешку вперёд и вперёд подвигать.

Все цыплята владеют французским — поверишь едва ли.

Нам кухарка на ужин готовит цыплят табака.

А на завтрак сегодня сырое яйцо подавали,

Я осколки пыталась собрать, но не вышло пока.

Все цыплята владеют французским. Все кошки — цыплята.

Есть ли кошкам от этой идеи какой-нибудь прок?

В два часа — два часа изученья учёных трактатов.

В шесть часов — «файф-о-клок». Добрый вечер, Клубничный Пирог.

Хочешь ты или нет — все цыплята владеют французским.

Да, дурная посылка подчас убивает игру.

Я могу научить, как читать этот бред без закуски,

Но науку мою ты опять позабудешь к утру.

Я могла бы сказать, каково возвращаться обратно.

Но в дверях гувернантка, в руках её — туфли и зонт.

Семь часов — время чинно бродить по аллеям опрятным,

С каждым шагом тебя забывая, мой ласковый Дронт.

март 2006

ЭГОЦЕНТРИЧЕСКАЯ РЕЧЬ

«Предположим, тебе шесть лет...»

Предположим, тебе шесть лет.

Вокруг закипает лето.

На тебе голубое платьице и белые сандалеты.

Дома ждут котлеты, кисель и повтор балета.

Это здорово. Но занимает тебя не это:

ты стоишь на крыше,

туча вот-вот тебя краем тронет...

Платье всё в гудроне.

Сандалики все в гудроне.

А внизу мальчишки присвистывают с уважением,

примеряются к крепким новеньким выражениям:

проиграли малявке.

Малявка взлетела вверх, проворная, как коза.

Ты стоишь и стараешься не реветь,

а ведь нужно ещё слезать.

Ты не помнишь, куда ставить ногу,

где держаться руками,

и не знаешь, как показаться маме.

Предположим, тебе двадцать три.

У тебя проекты, дедлайны,

безразмерная майка,

шампунь

          с ароматом киви и лайма.

Лето плавит асфальт, чтобы это сносить

нужно сделаться далай-ламой

или, может быть,

саламандрой, виверной, ламией.

Ты стараешься выглядеть глупо,

               нелепо и неопрятно.

Бесполезно.

Они раскусили тебя: ты не помнишь путей обратно,

не умеешь рассчитывать силы,

никогда не отводишь взгляда

и полезешь куда угодно ради пустой бравады.

Брось. Подумаешь, жарко...

Говорят, к обеду станет ненастно.

Может быть, повезёт, и удастся прожить подольше —

вот так же, на спор.

август 2009

ПЕРЕХОДНЫЙ ВОЗРАСТ

Однажды тебе перепадает фамильная брошь,

а ты недостаточно для неё хорош.