Шутки кончились. Книга стихов - Сидерос Дана - Страница 9

И когда с глаз спадёт туманная пелена, смолкнет этот безумный аккордеон, этот жуткий альт, он придёт в себя на карнизе: к спине — стена, под ногами — жесть и бетон, а внизу — асфальт. Он замрёт, почти не дыша, губу прикусив, не решаясь глядеть на стоящих внизу, на смотрящих вверх. Что там было вчера? Да обычный корпоратив, просто штатная проба друг друга на зуб под винцо и блеф. Что ещё? Деваха эта с пунцовым ртом: староват, мол, ты, виршеплёт, вон — очки, живот...

А потом зазвучала музыка.

А потом

он не помнит почти ничего.

Почти ничего.

Только, кажется, шёл, как крыса, на нервный звук, идиотски скалясь, раскидывая коллег, преграждавших путь. И казалось, что если встанешь, нутро порвут эти чёртовы ноты, срывался в бег и не мог свернуть.

Стой, работай теперь горгульей блочных домов. Впрочем, что-то мигает внизу, пожарники, что ли? В отпуск. Завтра. Куда-нибудь под Саров. Скажешь, внезапно разнылся зуб. Скажешь, что болен.

Корча пожарным рожи, выпотрошив карман, он достаёт мобильник. Номер твой набирает — весел, как... какаду. Скажет потом, что был... ну, допустим, пьян. Или что в фанты с друзьями играли, и он продул.

октябрь 2007

«Вот тебе, говорят, мегаполис — люби и цени его...»

В Москве не бывает моря... Юлия Морозова

Вот тебе, говорят, мегаполис — люби и цени его,

Местным ритмам и пульс твой, и вдох твой вторят.

Я смеюсь: как, скажите, любить эти шум и вонь,

Если мысли уже полгода только о море?

Потерпи, говорят, помолчи хотя бы пяток минут.

Я послушно молчу. Словоблудие — злейший враг мой.

Закрываюсь и превращаюсь в морскую раковину:

Волны тихо шумят между горлом и диафрагмой.

Им всё мало, клюют, толкают то здесь, то там —

Не груби, говорят, всем подряд, будь добрей и проще.

Я и так уже проще некуда, просто чистый штамп:

Не на трап иду, не в астрал — на Красную площадь.

Останавливаюсь, расчехляю голос, беру слова,

Заряжаю глаголы, ворошу междометий улей,

Набираю в грудь воздух и начинаю звать —

Стылым воем подземки, гулом горбатых улиц.

...И оно приходит. Со стороны реки.

Сносит стены и башни, Ветошный и Хрустальный,

Я уже различаю, как вдали поют моряки,

Как с Ильинки на площадь вплывает огромный кит,

Волны б

ы

стры, смертельны, пенисты и горьки,

У Василия прорезается пёстрый киль,

Он пускается вплавь в свои какие-то дали.

Я скачу у прибоя, стягиваю носки,

И ныряю.

Всё равно же водой обдали.

октябрь 2008

ДРУГИЕ ФОКУСЫ

«Вытрясаю всё из карманов и рассовываю по щелям в полу...»

Людмиле Смеркович

Вытрясаю всё из карманов и рассовываю по щелям в полу.

Предвкушаю допрос и обыск, и чудовищный мордобой...

Надо было быть осторожней на этом дрянном балу.

Говорила мне тётка-фея: «Детка, владей собой!»

На кой чёрт мне, простите, сдался коронованный этот сопляк?

Кто просил поднимать вуаль и улику терять с ноги?

А дворец вчера оцепили, не вернуться теперь никак.

И по городу стража рыщет, тут беги уже, не беги.

А в каморке темно и тихо, только кучер грызёт паркет.

Только мерно гудит процессор, да лакеи в углу смолят.

На столе: в башмачке окурки, стылый кофе, двойной билет

И контракт на пол-королевства с личной подписью короля.

2004

«Волонтёры находят их у помоек...»

Лину Лобарёву

Волонтёры находят их у помоек:

облезлыми, грязными,

с ожогами, переломами, язвами,

пятнами от чернил.

Сокрушаются: «Да за что же их?»,

гладят по хребтам переплётов кожаных

и несут

в приют для бездомных книг.

Хозяин приюта три месяца щей не ел,

у него проблемы с деньгами и помещением,

в кармане — одни счета.

Он целыми днями чистит, шьёт и разглаживает,

если при этом бы шли продажи, но нет.

Не берут ни черта.

И писали в газету,

и рекламу давали уже —

никакого толку.

Но зато, когда он засыпает среди стеллажей,

книги тихо урчат на полках.

июнь 2010

«В окнах маячат узкие тени веток...»