Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих - Страница 14

развития мысли. В начале была мысль, — вот к чему сводится его

рассуждение. Эта первая чистая мысль тожественна с чистым бытием,

и дальнейший процесс развития мысли составляет одновременно

и процесс развития мира. «Положению, что бытие переходит в ничто,

а ничто переходит в бытие, положению о становлении, — говорит

Гегель, — противостоит положение: из ничего ничто не происходит,

что–нибудь происходит лишь из чего–нибудь, — положение о

вечности материи, положение пантеизма» *).

*) «Наука логикг», ч. [, стр. 23.

XLVI

Теперь, кажется, еще яснее стало, зачем Гегелю понадобилось его

начало о чистом бытии и ничто. Оказывается, что если мы не примем

этого начала, то вынуждены будем «признать вечность материи»,

т. е. вынуждены будем стать на материалистическую точку зрения.

Учение же о возникновении мира из чистой мысли согласуется с

христианским учением о творении.

«Античные философы ясно усмотрели тот простой вывод, что

положение: что–нибудь происходит из чего–нибудь или из ничего ничего

не возникает, на самом деле уничтожает становление, ибо то, что

становится, и то, из чего оно становится, суть то же самое; здесь имеется

лишь абстрактно–рассудочное положение тожества. Но должно

казаться очень странным, что эти положения провозглашаются без

всяких оговорок также и в наше время, причем нимало не сознают, что

это положение есть основа пантеизма, и не знают, что древние сделали

исчерпывающие выводы из этого положения» *).

Гегель снова, как видим, «пугает» пантеизмом тех, кто

признает положение: из ничего ничего не возникает. Другой, более

существенный аргумент Гегеля в пользу положения: из ничего возникает

ничто, это то, что отрицание его ведет будто бы к отрицанию

возникновения, к отрицанию изменчивости вообще. Но Гегель совершено

неправ; напротив того, его точка зрения, состоящая в том, что

возникновение предполагает абсолютное небытие того, из чего нечто

возникает, ведет в сущности к отрицанию возникновения и всякого

развития вообще. В самом деле, отрицание вечности материи

равносильно признанию той мысли, что материя возникла из ничего. Гегель

стоит здесь на какой–то отвлеченной и абсолютной точке зрения, что

опять–таки идет вразрез с диалектическим методом. Гегель трактует

возникновение как абсолютное возникновение, — стало быть как

метафизический, а не диалектический процесс. Он упрекает

материалистов в том, будто они отрицают самое возникновение, т. е. процесс

развития, только потому, что они считают, что что–нибудь возникает

из чего–нибудь, ибо в таком случае возникающее и то, из чего оно

возникает, суть одно и то же. Прав ли Гегель? Нет, не прав. Мало того,

что не прав, но мы вынуждены и здесь сделать Гегелю упрек в

метафизическом характере его рассуждений. Разумеется, возникающее

и то, из чего оно возникает, не одно и то же, но между ними нет и

абсолютного разрыва или абсолютной противоположности, или, иначе

*) Гегель, Энциклопедия, § 88, стр. 153 — 154,

говоря, между ними существует и тожество, и различие. Это

единственно правильная диалектическая постановка вопроса. Гегель же

стоит в данном случае на точке зрения абсолютного разрыва между

возникающим и тем, из чего оно возникает. Но из этого абсолютного

разрыва не может получиться вообще возникновения. Ведь сам

Гегель в приведенной выше цитате говорит, что «начало не есть чистое

ничто, но ничто, от которого должно произойти нечто; поэтому в начале

уже заключается бытие». Начало есть небытие, которое есть вместе

бытие, и бытие, которое есть вместе небытие. Но если это так, то

нельзя говорить о чистом бытии как абсолютном отрицании и нельзя

стоять на почве отрицания вечности материи. Природе присуще

самодвижение; материя и ее движение вечны и неповторимы. Мы можем

выразить нашу мысль несколько иначе. Говоря о бытии, мы всегда

имеем в виду бытие чего–либо. Вез «нечто», чему присуще бытие,

никакого бытия нет. О другой стороны, под бытием в философии часто

понимают самое субстанцию, или природу, т. е. природу, или материю,

отожествляют с бытием. В этом cмысле, как мы видели,

Фейербах и говорит, что древние под бытием понимали материю. И в самом

деле, если я говорю: есть, то я предполагаю то, что есть. Поэтому

Энгельс совершенно правильно говорит по поводу эфира: «Если он

вообще есть, то он должен быть материальным, должен подходить

под понятие материи» *). В этом смысле бытие и материальность

едины и тожественны. Материя есть бытие; она наполняет всю природу;

бытие тожественно с материей. Гегель берет бытие как чистую мысль,

между тем как наша задача состоит в том, чтобы постигнуть бытие

как реальное, материальное существование.

Значит ли это, что диалектика бытия и небытия, т. е. первая

элементарная форма диалектического процесса вообще, как она развита

Гегелем, не имеет для нас никакого рационального смысла? Мы

думаем, что рациональный смысл в этом есть, если мы будем понимать

этот процесс не в абсолютном, а в относительном смысле.

В самом деле, гегелевское отвлеченное бытие и ничто так

обескровлены, что из них ничего реального, никакого движения или

становления получиться не может. Для изображения процесса становления

мы вынуждены исходить из еще не определенного бытия, которое в то

же время достаточно определенно в себе. То же самое относится и к

небытию. Небытие абсолютное ничего породить из себя не может.

) 'Диалектика лрирсды», стр, 201,

XLVIII

Речь может итти только об относительном небытии, о небытии в

отношении определенного нечто. Чтобы быть лучше понятым,

воспользуемся рассуждением самого Гегеля. «Вещи еще нет, когда она

начинается, но в ее начале не только ее ничто, оно уже также и ее

бытие. Начало само есть становление, но мы говорим о начале,

когда еще кроме того имеется в виду дальнейшее поступательное

движение» *). То, что Гегель говорит о начале, справедливо и в

отношении всякого становления. Вещи еще нет, когда она

начинается. Но ведь это означает только, что определенная вещь еще

не существует в той новой форме, в какой она должна получиться

в результате становления. Но вместе с тем позади вещи, которой

еще нет, не лежит, так сказать, абсолютное небытие. Она ведь

возникает из другой вещи, т. е. из определенного бытия. Но ее бытие есть

небытие в отношении новой вещи не в абсолютном, а только в

относительном смысле. Ведь сам Гегель говорит, что хотя вещи еще нет,

когда она начинается, однако ее начало не есть чистое ничто, оно

уже содержит ее бытие. Поэтому абсолютно неопределенного бытия

нет, есть только относительно неопределенное, значит и

относительно определенное. Материя, которая в качестве «субстрата» лежит

в основе всякого возникновения, всякого процесса и которая

тожественна с бытием, не может ни возникать, пи исчезать, а может только

менять свои формы.

Бытие, в котором нет абсолютно никаких определений, не может

«породить» из себя определенного наличного бытия. Материя, или

бытие, всегда существует в какой–либо форме, как–нибудь

определена. Стало быть, любое бытие, как бы мало дифференцировано оно

ни было, достаточно все же определенно и конкретно. Поэтому мы не

можем исходить из абсолютно неопределенного, непосредственного

и простого бытия, а должны класть в основу исследования

относительно неопределенное и относительно простое бытие, относительно

недифференцированное бытие. Стало быть, началом будет служить

такое бытие, в котором «даны определения и различные отношения

его моментов».