Спецслужбы и войска особого назначения - Линник Татьяна Ивановна - Страница 68

Особым вниманием МГБ (с 1954 г. — КГБ) пользовалась организация русских эмигрантов — Народный трудовой союз (НТС). Эта организация была основана в конце 20-х годов в Белграде находившимися в эмиграции эсерами и меньшевиками. Вначале НТС придерживался левоцентристской линии. Но постепенно в него стали принимать и правых деятелей, он приобрел крайнюю антисталинскую и антикоммунистическую направленность.

Из Белграда НТС переехал в Париж, затем во Франкфурт-на-Майне. В годы войны его руководители сотрудничали с немцами, но к 1943 году многие члены НТС, возмущенные зверствами немцев на территории СССР, были арестованы гестапо, и десятки брошены в нацистские лагеря. В 1945 г. лидер НТС В. Поремский и несколько других были освобождены американцами из лагерей и стали сотрудничать с ними.

Действуя в основном на территории западных зон оккупации Германии и Австрии, члены НТС вели работу среди освобожденных советских военнопленных и перемещенных лиц, издавали резко антисоветские газеты, листовки, брошюры, пытались создать свою агентуру и внутри СССР НТС получил помощь от ЦРУ США, ведя передачи по радио «Освобождение» (ныне «Свобода»).

В сентябре 1947 года исчез один из активных деятелей НТС Г Трегубов. Как было установлено позднее, его завлекла в Восточный Берлин агент МГБ Е. Ключевская. В 1954 году в Австрии был похищен еще один деятель этого союза — В. Треммель. В том же году такая же успешная операция была произведена в Западном Берлине в отношении А. Трушновича.

В газете «Комсомольская правда» от 20 июня 1990 года опубликована беседа бывшего генерал-майора КГБ О. Д. Калугина с сотрудниками газеты. Отвечая на вопрос, существует ли в КГБ практика политических убийств, генерал сказал: «Не знаю, как сейчас, но некоторое время тому назад еще существовала». То есть уверенности, что такие убийства сейчас не совершаются, нет.

Нужно отметить, что КГБ не является уникальной организацией в этом отношении. Американское ЦРУ ему в этом деле не уступает. В начале 70-х годов в США появились разоблачительные материалы об этой организации, в частности, о прямой причастности ЦРУ к убийству премьер-министра Конго П. Лумумбы (в 1961 г.) и диктатора Доминиканской, Республики Р. Трухильо (в этом же году), а также об организации попыток с целью убийства руководителя Кубы Ф. Кастро. При этом во всех этих «мокрых делах» ЦРУ прибегало к услугам организованных преступников. И американский конгресс принял меры: в 1975 году создан специальный комитет конгресса по расследованию разведывательной деятельности, который провел слушания (открытие или закрытие), и на них руководители ЦРУ чувствовали себя далеко не уютно. Конгресс выработал решения, которые навели какой-то порядок в этом разведывательном ведомстве. Во всяком случае после 1975 года не было каких-либо авторитетных сообщений об организации ЦРУ политических убийств.

(А. Тихонов. Мокруха по-чекистски //Детектив. — 1990. — № 11.)

МЕРТВЫЕ ГОВОРЯТ ЖИВЫМ

В годы второй мировой войны в Главном Политическом Управлении. РККА был создан отдел (позднее — Управление), который был призван вести пропагандистскую работу среди войск и населения противника, а также среди военнопленных. Помимо политработников были привлечены специалисты-страноведы: историки, экономисты и литературоведы, художники и инженеры, а также журналисты и литераторы, хорошо знавшие немецкий язык и Германию.

Сразу после начала военных действий в отдел начали прибывать захваченные советскими войсками трофеи и среди них — множество немецких газет, документов командования вермахта, личные документы солдат и офицеров. Все это надо было изучить, осмыслить, использовать для пропаганды, чтобы построить ее на конкретном материале и придать, таким образом, советским листовкам и звукопередачам большую убедительность и оперативность.

И тут существенную помощь оказали немецкие писатели-антифашисты, которые после захвата власти нацистами вынуждены были покинуть родину и жили в Советском Союзе в качестве политических эмигрантов.

Из воспоминаний К. Селезнева, работавшего в ГПУ РККА:

«Я могу назвать имена немецких писателей и поэтов, с которыми мне довелось работать лично — Эриха Вайнерта, Иоганнеса Бехера, Фридриха Вольфа, Альфреда Куреллы, Вилли Бределя и других».

Еще до войны предполагалось, что в случае нападения на Советский Союз Политуправления фронтов будут выпускать газеты на языке противника, которые с помощью авиации и наземных средств будут забрасываться в расположение вражеских войск. И вот уже на третий день войны такие газеты стали выходить. На Волховском фронте выпускалась газета «Soldatenfrontzeitung» («Солдатская фронтовая газета»), на Западном — «Wahrheit» («Правда»), на Брянском фронте — «Soldatenstimme» («Голос солдата»), на Юго-Западном — «Soldatenwahrheit» («Солдатская правда») и на Южном фронте — «Soldatenzeitung» («Солдатская газета»).  Кадров журналистов, владевших немецким языком в совершенстве, было очень мало, и газеты выходили с погрешностями… И первое поручение, которое получили прибывшие немецкие писатели и поэты, было такое: оказать помощь редакциям фронтовых газет. Поступавшие от них рукописи посылались редакциям. Некоторым писателям случалось выезжать на фронт, а один из них, Иоганнес Бехер, был даже назначен штатным литературным сотрудником редакции газеты Западного фронта «Wahrheit» («Правда»).

Когда линия фронта приблизилась к Москве, то вся группа писателей, находившихся в распоряжении Управления, приняла непосредственное участие в работе по заявкам политорганов Западного фронта. На страницах газет стали появляться стихи, фельетоны, короткие рассказы, очерки.

Надо было на ходу перестраиваться, отыскивать новые слова и аргументы, чтобы обращения и призывы были более убедительными и доходчивыми. Не сразу произошла эта перестройка, не скоро был найден нужный тон и наиболее действенные пропагандистские аргументы, ибо трагические перемены в облике немецкого народа лишь угадывались, а надо было их понять и осмыслить.

Немецкая антифашистская эмиграция верила, что народ Германии не подчинится приказам Гитлера. Старая немецкая коммунистка Фрида Рубинер, пришедшая на работу в отдел, начала свою первую листовку, обращенную к немецким солдатам, такими словами: «Стой! Здесь страна рабочих и крестьян!» Эта листовка показалась очень убедительной и ее немедленно распространили на фронте. Однако опрос военнопленных показал, что солдаты вермахта остались к ней равнодушны…

То же произошло с изданной иллюстрированной открыткой «Heil Beil!» («Да здравствует топор палача!»). На ней был изображен Гитлер, с упоением рубящий головы немцам — борцам против фашизма. И снова опрос военнопленных показал, что пропаганда отскакивала от их сознания как от стенки горох. Солдаты вермахта, оказывается, ничего не слышали о борцах-антифашистах. Гитлер же для них представал в ореоле спасителя и вождя нации.

Понадобилось время, и немалое, чтобы немецкие писатели и поэты научились нащупывать самые «узкие» места в «моральной броне» солдат. Они постепенно овладевали искусством выбирать для своих выступлений наиболее точные, «разящие» темы, разрабатывать аргументы, способные дойти до сознания, оболваненных и отвыкших самостоятельно мыслить гитлеровских солдат. Вместе с тем возросло и пропагандистское мастерство немецких поэтов и писателей. Их стихи и рассказы, фельетоны и очерки, написанные на живом и конкретном материале, становились все более безупречными по мысли, совершенными по стилю. Авторы обращались к адресату, которого знали гораздо лучше, чем прежде. Выступления немецких писателей и поэтов стали заметно эффективнее, приносили все более ощутимый результат.

Видоизменялись и формы работы. Довольно скоро выяснилось, что, например, газеты, созданные в первые дни войны, в сложившихся конкретных условиях оказались неоперативной и непрактичной формой печатной пропаганды, не позволявшей быстро, без задержек реагировать на изменения военной обстановки. Газеты почти не имели, разумеется, «корреспонденций» от своих читателей, находившихся по ту сторону линии фронта. Да и фронт практически не позволял разбрасывать их с воздуха. Их трудно было читать в окопе, не попавшись на глаза унтер-офицеру или фельдфебелю, не было у них читателей и в прифронтовом тылу.