Пруссачество и социализм - Шпенглер Освальд - Страница 24

классы издавна поднимались по ступеням бо-

гатства. Средний класс включал в себя тех, кто

жил своим трудом, не будучи бедным. Высший

класс был богат, не работая. Низший класс ра-

ботал и был беден. В Пруссии гранью, разде-

лявшей классы, было служебное положение -

то или иное соотношение между правом пове-

левать и подчиненностью. Здесь, наряду с кре-

стьянским сословием, был класс чиновников,

следовательно, вообще не хозяйственная еди-

ница, а функциональное единство. Напротив,

существенную особенность современной Фран-

ции составляет отсутствие настоящих клас-

сов. Нация представляет собой беспорядочную

массу, из которой выделяются богатые и бед-

ные, однако, не образуя при этом класса. Вся

нация - один класс, правда не во всей строгос-

ти германских подразделений, но все же один

единственный класс.

Итак, Маркс мыслит чисто по-английски.

Его система двух классов выведена из уклада

жизни народа купцов, который принес в жерт-

ву свое сельское хозяйство торговле и никогда

не обладал государственным чиновничеством

с ясно выраженным - прусским - сословным

сознанием. Здесь существуют только <буржуа>

и <пролетарий>, субъект и объект предприя-

тия, грабитель и ограбленный, совершенно

114

в духе викингов. В пределах господства прус-

ской государственной идеи эти понятия бес-

смысленны. Маркс был бы неспособен отли-

чить идею, вытекающую из принципа <все за

всех>, по которой каждое отдельное лицо без

различия положений считалось слугой целого

государства - от факта английского промыш-

ленного рабства. Он заимствовал один лишь

внешний облик прусской идеи: организацию,

дисциплину, общность, нечто совершенно не-

зависимое от отдельного класса, техническую

форму, социализм, чтобы вручить его, как

цель и оружие, рабочему классу, на англий-

ский образец организованному society, вручить

с тем, чтобы класс этот, опять-таки совершенно

в духе викингов, мог переменить свою роль ог-

рабленного на роль грабителя, т. е. совершить

экспроприацию экспроприаторов - и притом

с весьма эгоистической программой дележа до-

бычи после победы.

Все еще затруднительно дать точное опреде-

ление обоих классов. Буржуазия в рамках

марксистской мысли означает нечто совсем

иное, чем у Руссо. Большая разница - упо-

требляют ли это выражение для противопос-

тавления привилегированным феодальной эпо-

хи, или с точки зрения городских рабочих

масс. Наряду с тремя сословиями 1789 года,

по самому смыслу их не существует еще чет-

вертого сословия, рядом с нынешним четвер-

тым - нет больше первого и второго. Сьейес^

исчислял духовенство в 80.000, дворянство -

в 120.000, третье сословие - в 25 миллионов

человек. По этому счету последнее сословие -

115

это народ. Буржуазия значит <все>. Француз-

ский крестьянин тоже буржуа.

Четвертое же сословие представляет собой

меньшинство, и не может быть даже резко выде-

лено, так как в зависимости от обозначений -

ремесленники, промышленные рабочие, проле-

тарии, масса - граница определяется различно.

Четвертое сословие иногда определяется и еще

чаще ощущается так, что оно очень мало отли-

чается от буржуазии - это снова <все> за ис-

ключением предпринимателей.

Третье сословие собственно было отрицатель-

ным понятием. Оно выражает собой мысль, что

больше не должно быть никаких сословий. Чет-

вертое же сословие снова уничтожает это равен-

ство. Оно выдвигает один отдельный професси-

ональный класс как образец социальной жиз-

ни, оно возвращается назад за рубеж 1789 года

и выступает в качестве привилегированного со-

словия. Это заложено в понятии диктатуры

пролетариата, господства класса, который не

уверен в своем численном превосходстве. Та-

ким образом, классовая цель превратилась в ка-

рикатуру старого сословного идеала. То, что

звучит из этих построений, есть лишь литерату-

ра, а не кровь и воспитание, однако смехотвор-

ные картины немецкой революции: рабочие со-

веты в качестве новой верховной палаты, воз-

вышение рабочего до английского джентльмена

при помощи забастовок при продолжающей по-

ступать заработной плате, - как и во времена

Кромвеля и Робеспьера, показали, что иногда

литература может превращаться в странную

действительность.

116

XIX

Однако и мораль Маркса - английского проис-

хождения. Марксизм обнаруживает в каждом

своем положении, что он вытекает из богослов-

ского, а не политического образа мышления.

Его экономическая теория - это только послед-

ствие его основного этического чувства, и мате-

риалистическое понимание истории составляет

только заключительную главу той философии,

корни которой восходят к английской револю-

ции с ее библейским настроением, с тех пор

ставшим обязательным для английской мысли.

Поэтому основные понятия Маркса ощуща-

ются как моральные противоречия. Термины

<социализм> и <капитализм> обозначают добро

и зло в этой безрелигиозной религии. Буржуа

- это дьявол, наемный рабочий - ангел новой

мифологии; и достаточно только немного углу-

биться в вульгарный пафос <Коммунистическо-

го манифеста>, чтобы под этим покровом уз-

нать индепендентское христианство. Социаль-

ная эволюция - это <Божья воля>. <Конечная

цель> прежде называлась вечным блаженст-

вом, <крушение буржуазного общества> -

страшным судом. Таким образом Маркс пропо-

ведует презрение к труду. Быть может, он этого

даже не чувствовал. Труд, суровая, продолжи-

тельная утомительная работа - это несчастье,

а приобретение, не сопряженное с работой -

счастье. За истинно английским презрением

к человеку, у которого нет ничего кроме рук,

для того чтобы зарабатывать средства к жизни,

117

скрывается инстинкт викинга, призвание кото-

рого собирать добычу, а не чинить свои паруса.

Поэтому в Англии представитель физического

труда более раб, чем где-либо. Он раб в мораль-

ном отношении, он чувствует, что его способ за-

работка исключает для него возможность назы-

ваться джентльменом. В понятиях буржуазии

и пролетариата противостоят друг другу чисто

английские оценки торгового барыша и физиче-

ского труда* Одно - счастье, другое - несчас-

тье, одно - благородно, другое - низменно. Не-

нависть несчастного подсказывает ему, что пер-

вое - это профессия злого, второе - доброго.

Так объясняется духовная структура Маркса,

которая обусловила его критику общества и ро-

ковое его значение для истинного социализма.

Он знал сущность труда только в английском

понимании, как средство стать богатым, как

средство, лишенное нравственной глубины, ибо

только успех, только деньги, только ставшая

видимой милость Бога приобретала нравствен-

ное значение. Англичанин лишен понимания

достоинства строгого труда. Труд лишает бла-