Стриптиз в кино - Бартоломью Нэнси - Страница 37

Фрэнсис не отвечал. Просто смотрел на меня. Глаза у него были темные, но очень яркие. Что ж, выговорюсь хоть немного.

— Удивительно, — продолжала я, — никто не уважает танцовщиц, подобных мне, но почти все приходят на нас поглазеть, а зачастую излить свои секреты, беды, обиды, невзгоды, семейные и деловые. И получают облегчение. Почему же так, а?.. Только не уверяй меня, что ты никогда не бывал там, у нас, в Бивер-клубе, который в Верхнем Дерби. Я точно знаю, ты туда наведывался.

После моих заключительных слов мне даже захотелось плакать — жалко стало себя, тех, кто приходит к нам… вообще всех людей. Живых и мертвых. Винус, Фрости, Барбони…

Фрэнсис, перегнувшись через стол, взял меня за руку.

— Мир, — сказал он. — Ты многое мне объяснила. Хотя не совсем убедила. Но я твой брат и люблю тебя. И помогу во всем, в чем нужно… Что касается твоих танцев… Может, ты и права, но, когда я думаю, что этим занимаешься ты, во мне все переворачивается. Это как с негритянским вопросом… Вообще-то равенство, равноправие и все такое, но когда белый думает, что его дочь выйдет замуж за негра или сын женится на черной, сама знаешь, как бывает. И наоборот тоже… Конечно, ты не нуждаешься в моем одобрении, однако стоит представить, как эти подвыпившие типы там на тебя глазеют… Да что говорить, не нравится мне это!

Фрэнсиса тоже повело высказаться, и я была рада этому.

— Пускай глядят, как им хочется, — ответила я. — Все равно я в выигрыше. Хотя бы потому, что они, а не я опустошают свои кошельки.

Мой брат криво усмехнулся и пожал плечами, а я решила прекратить диспут. Некоторое время мы сидели молча, глядя в окошко на пустынную улочку. Потом он заговорил:

— Как по-твоему, что должен носить мафиози из Нью-Джерси, когда оттягивается? Гавайская рубашка и темные очки подойдут? Или темный костюм и галстук в горошек?

Мы одновременно рассмеялись. Я встала со стула, подошла к нему и обняла.

— Как я люблю тебя, Фрэнсис, если б ты только знал, — пробормотала я в его плечо.

— А я тебя еще больше, — сказал он.

Глава 25

До нашего с Фрэнсисом отъезда на деловую встречу я ненадолго заглянула в трейлер к Рейдин, и мы провели там заседание военного совета. Так, на всякий случай.

Ресторан с баром “У Эрни” находится на самом берегу, веранда, можно сказать, касается волн залива Сент-Эндрюс. Рядом — здания делового центра, и, кроме служащих, в этом районе всегда полно туристов, просто прогуливающихся людей. Сам ресторан тоже пустует редко — здесь вкусно кормят, и пиво всегда свежее. Но я выбрала его не из-за хорошей кухни, а потому, что в три часа тут самый пик: чиновники кончают работу и хотят побаловаться пивком, и того же самого хотят сменяющиеся в это время со своих постов охранники и полицейские в штатском. Я-то уж знаю.

Так что, с одной стороны, если начнется, не дай Бог, стрельба, то в такой толпе куда меньше шансов, что пуля попадет именно в тебя; а с другой стороны, еще меньше шансов, что стрельба вообще начнется.

Фрэнсис все-таки решил ради такого случая — первого и, как мы надеялись, последнего его появления в роли Лося-младшего — напялить костюм и огромные темные очки, закрывающие большую часть лица. А вдруг Крошку Лося кто-либо из этих людей знает? Ох, что тогда будет, страшно подумать! Но не могла же я спрашивать об этом у моего телефонного собеседника.

Во всяком случае, глядя на Фрэнсиса, я почти поверила, что он один из лучших представителей этого клана — так непринужденно он держался.

Он уверенно поднялся по ступенькам ресторана — так входят люди, знающие себе цену и не боящиеся посторонних глаз. Скорее всего этому его научила профессия пожарного. На минуту задержавшись в холле, он сразу сориентировался, прошел направо и вышел на веранду над заливом. Здесь, опять же, наверное, по привычке, окинул взглядом зал, как бы намечая пути отхода (на случай пожара или чего-нибудь еще), посмотрел в сторону залива, а затем безошибочно выбрал место, где нам сесть, такое, откуда видны и входная дверь, и оба боковых выхода. Я отнесла умение ориентироваться на счет его профессиональной выучки, но, быть может, он просто смотрел много боевиков по телевизору и вот наконец дождался случая воплотить в настоящей жизни увиденное на экране.

Я шла за ним в ярком мини-платье, широкополой соломенной шляпе, в туфлях на высоком каблуке. Выглядела наверняка совсем не так, как себя чувствовала, но даже Фрэнсис, пожалуй, не замечал этого. Когда подошла официантка, он заказал себе мартини, а я дурацкий напиток с дурацким названием “Май-тай” — мало алкоголя и мало толку. Но он должен был дополнить мой образ, а пить ведь не обязательно. Главное — убойно выглядеть.

Я все-таки незаметно для себя успела проглотить почти полбокала, когда они наконец прибыли, эта нью-йоркская кодла. Я сразу догадалась, что они — в черной тачке с затемненными стеклами, тоже как в кинобоевике. Но парень, который вылез оттуда, удивил меня, аж шары вылезли: представляете — сальные, бурого цвета, волосы, собранные сзади в косичку, выцветшие джинсы в каких-то подозрительных пятнах, на ногах босоножки без носков, рубашка с распахнутым воротом. Ну и дела! Никакого уважения к семье, которую представляет. Брал бы пример с Фрэнсиса. В лучшем случае этот тип был похож на какого-нибудь захудалого голливудского продюсера.

Черный седан задержался у входа, и я успела заметить за баранкой обритый наголо череп и гору мышц. Возможно, другая гора скрывалась в глубине кабины.

Фрэнсис напрягся и сделал большой глоток из своего бокала. Насколько я могла судить, у “мистера Голливуда” оружия при себе не было. Это хорошо, потому что мы с братом тоже не запаслись пушками.

“Голливуд” зыркнул, сразу определил нас — ему бы в ФБР работать, а не в семье, — и направился к нашему столику. Положив руку на спинку свободного стула, он улыбнулся.

— Выглядишь совсем как твой портрет на афише, — сказал он мне.

Голос был тот же, что по телефону, хрипловатый, малоприятный, и улыбка не скрашивала впечатления.

Повернувшись к Фрэнсису и протянув руку, он торжественно произнес:

— Мистер Лаватини, для меня честь…

Фрэнсис сделал вид, что не замечает протянутой руки, и сказал, почти не разжимая губ:

— А вы кто такой?

— Паки Коццоие, я из…

— Знаю откуда, — перебил его Фрэнсис. — Садитесь. Небрежно откинувшись на стуле, он выжидательно смотрел на Паки, и видно было, что тот, несмотря на довольно холодный прием, чувствует себя вполне комфортно. Не знаю, как мой брат, но, пожалуй, хуже всех из нас троих чувствовала себя я — словно на тонком льду, который вот-вот хрустнет.

— Что ж, — сказал Фрэнсис, — давайте проясним, если возникли какие недоразумения. Потому что я приехал проветриться, а дела мешают моему отдыху. У сестренки и так неприятности в связи со всем этим, а тут еще вы… Итак, чем конкретно может она содействовать вам?

Паки подал знак официантке, заказал сухой мартини и только потом соизволил ответить.

— Алонцо Барбони, — сказал он, — был послан сюда, чтобы устроить для меня небольшой бизнес. Прошлой ночью он сдуру позвонил с парковки перед каким-то рестораном и пожаловался, что, по-видимому, кто-то за ним следит, прокололи сразу четыре баллона. Я сказал ему, чтобы не отнимал у меня время глупостями и был начеку. — Говоривший повернулся ко мне. — Тогда он и назвал ваше имя. А еще, — теперь он взглянул на Фрэнсиса, — Барбони высказал удивление, что Лось-младший собрался приехать в это Богом забытое место.

— Сам же он приехал, — возразила я, но Паки не обратил на мои слова никакого внимания.

— Представляете наше состояние, — продолжал он, — когда узнаем, что полчаса спустя Барбони застрелили. Поставьте себя на наше место…

Я этого очень не хотела делать, но решила промолчать о своих чувствах. То, что сказал Паки в дальнейшем, несколько прояснило ситуацию. Во всяком случае, для меня. За Фрэнсиса ручаться не буду.