Рокировка. Шах - Долгова Галина - Страница 43

В какой-то момент я поняла, что двигаюсь, словно заводная игрушка. Мыслей не было никаких, все, что я могла, – это просто переставлять ноги, даже не задумываясь, куда иду. Нет, карту я помнила хорошо, знала, что мне необходимо добраться до деревни, потому что дальше я сверну на восток в сторону от человеческих поселений. И дорога будет гораздо тяжелее – непроходимые леса, поля и в конце – перевал. Я не знала, сколько у меня в запасе времени, но прекрасно понимала, что идти необходимо напрямик, срезая как можно больше, иначе…

Думать об «иначе» не хотелось. Да и что об этом думать? И так все сразу понятно. Сила при мне, а все остальное Данаона не волнует. К тому же он только рад будет, что женушка помолодела и больше не уродка. Будет пользоваться по полной. Так что, вперед и только вперед!

Судя по карте, к закату я должна была добраться до деревни Залесье. От захода в Стонник пришлось отказаться, но сейчас мне стало понятно, что так будет даже лучше. Во-первых, Залесье находится дальше от поместья, и если не идти, как я, напролом сквозь лес, а ехать по дороге, добраться туда можно будет только к завтрашнему обеду. Во-вторых, там не было ни военных, ни трактиров, ни административных зданий. Все это вобрал в себя Стонник, как центр поместных земель. Ну и в-третьих, так было ближе к моему перевалу.

Конечно, я обдумывала возможность обойти и эту деревню, но поняла, что не получится. Надо было экономить продукты, да и силы после ритуала еще до конца не восстановились. Лучше сегодня, пока Данаона еще точно в поместье нет, нормально отдохнуть, а потом уже идти без остановок.

Вот только одного я не подрассчитала, а именно того, что идти сквозь самый настоящий лес не так уж легко. Преграждающие дорогу поваленные деревья, заросли кустов, паутина, бурелом, колючие и жалящие растения, мошкара… С каждым шагом идти становилось все труднее и труднее, и самое страшное – я безумно боялась сбиться с пути. А если я отклонилась в сторону и не найду деревню? Что делать? Вдруг пойду не в ту сторону и выскочу прямо на отряд? Поэтому я не позволяла себе ни обходить препятствия, ни огибать овраги, если не видела, где они заканчиваются. Приходилось то скользить вниз по крутым склонам, то карабкаться вверх, обдирая ладони о камни и колючки. Времени, конечно, как и сил, это забирало массу, зато так меньше вероятность сбиться с пути. Одно радовало – начавшийся мелкий дождик и порывистый ветер не проникали сквозь густые кроны деревьев.

На обед я не останавливалась. Не хотелось. То ли переела с утра, то ли нервы, но единственное, ради чего я останавливалась, – это попить воды, наткнувшись на чистый родник, да поесть малины, случайно набредя на ее заросли.

– Да! – Я не сдержала восторженного стона, когда уже глубоко после заката вылезла из чащи и заметила в нескольких километрах к востоку деревню. Все-таки отклонилась, но, слава богу, не критически. Правда, теперь меня терзали сомнения, пустит ли кто переночевать…

До деревни я долетела меньше чем за час, что было моим абсолютным личным рекордом, и тут же застучала в самый крайний дом, мысленно молясь, чтобы все прошло хорошо. На какой-то миг показалось, что никто мне не откроет, но спустя пару минут раздались шаркающие шаги.

– Хто? – скрипучий каркающий мужской голос раздался из-за двери.

– Простите, пожалуйста, что беспокою, но я заблудилась. Можно мне у вас переночевать? Пожалуйста, – еще раз повторила.

– Девка? Сколько вас там?

– Одна! Клянусь!

За дверью все замерло, и я замерла, ожидая решения старика, судорожно придумывая, что еще можно сказать, чтобы убедить его. Но к моему удивлению и облегчению, послышался скрип, и дверь приоткрылась, явив моему взору невысокого сухонького старичка.

– И правда… одна, – проскрипел он. – Беглая, что ли?

– Э… нет… – я ошарашенно заморгала, чувствуя, как в душе поднимается ледяная волна страха. – Меня замуж отдают… а я вот… к сестре…

– Ну-ну… – хмыкнул дед, похоже, ни на йоту не поверив. – Ладно уж, заходи. Переночуешь в задней комнате, а за это… – старик пожевал губами, – пол мне вымоешь, рубашки постираешь и печку почистишь.

– А-а… – от такого я опешила.

– Ничего, до ночи успеешь. И это… ужин еще приготовь.

– Ужин? – я покосилась на виднеющуюся за спиной старика старинную печку. Даже не представляю, как на ней готовить. Я же вроде как эйса, готовить самой мне не приходилось. Да и на Земле у меня не печка в квартире стояла. – А может, я лучше окно помою? – робко произнесла я, понимая, что если спалю дедку ужин, меня просто выгонят.

– Не умеешь, – мрачно констатировал дед, но потом лишь рукой махнул, пропуская внутрь. – Ладно уж, помоешь окно. Тоже неплохо. Ужин часа через два будет, я не готовил ничего, а ты пока поработаешь.

В какой-то момент мне даже захотелось предложить ему деньги, лишь бы не выполнять всю эту работу, особенно после тяжелого дня, но потом поняла, что бесполезно. Стоит мне заикнуться об этом, и дед выпроводит меня прочь, с напутствием поискать другой ночлег.

М-да… жизнь – интересная штука. Еще вчера я была госпожой с личной прислугой и поварами, а сейчас ползаю на карачках и драю деревянный пол. И кто бы мне сказал, что, выбирая из двух возможных вариантов жизни, я предпочту именно этот? Но тем не менее, несмотря на ноющие мышцы и плывущие перед глазами пятна, я все же выстирала в ледяной воде несколько рубашек и штанов, выскоблила печку, отдраила три окна и напоследок вымыла пол все той же колодезной водой, предварительно натаскав ее из колодца во дворе. К моменту, когда дедок позвал меня есть, предварительно бдительно проверив, что я все сделала, мне уже не хотелось ничего, кроме как упасть и заснуть. Руки буквально сводило, кожа на них потрескалась и полопалась, а на коленях появились синяки. Но пересилив себя, я все же съела пару ложек гречневой каши с молоком и два вареных яйца. Не слишком вкусно и сытно, но хоть что-то.

Дождавшись, пока я перемою посуду, старик отвел меня в небольшую комнатку, которой, похоже, уже давно не пользовались, и махнул рукой в сторону кровати. Потом молча вышел, предоставив мне возможность остаться с собой наедине. Подперев дверь трехногим табуретом, я скинула сапоги, куртку, расстегнула ремень и, подложив сумку под подушку, уснула мертвым сном.

А вот утро наступило безбожно рано. Меня разбудил грохот падающей табуретки, заставив подскочить на месте, а потом заалеть под укоризненным взглядом старика. Он несколько секунд молча буравил меня взглядом, а потом отвернулся, пробормотав словно в пустоту.

– Через час рассветет, тебе лучше успеть уйти до этого, чтобы никто не видел. Завтрак на столе.

А вот теперь мне стало стыдно. И очень. Я чувствовала, как пылали щеки и уши, и просто не могла оторвать взгляд от пола. Молча оделась, умылась и позавтракала. Старик так и не показался, а мне уже была пора уходить. Не выдержав мук совести, положила на стол три серебряные монетки и громко, так чтобы он услышал, проговорила:

– Спасибо вам. И простите, пожалуйста. Я не хотела обидеть.

И вышла за дверь, так ничего и не услышав в ответ. Что ж, его право. А мне пора в путь.

Вот теперь началась настоящая дорога. Я свернула на восток, старательно обходя и поселки, и тракты. Шла напрямик, стараясь не думать, что где-то там, возможно, уже вернулся в свое поместье Данаон. Конечно, всех его возможностей я не знала, но все же надеялась, что хотя бы еще день форы у меня есть, но все равно, через поля и луга старалась проходить как можно быстрее, отдыхая под укромной сенью лесов.

Я ужасно устала уже в первый день, когда пришлось безостановочно идти даже без обеда, так как косой холодный осенний дождь внезапно зарядил на целый день. Одежда промокла практически насквозь, а «об укрыться и пересидеть» можно было только мечтать. Меня колотил холодный озноб, а в голове поселился тяжкий страх заболеть. И ведь даже небольшого подлеска во всей округе не было! Одно сплошное поле, заросшее пожелтевшим бурьяном. От холодного порывистого ветра по всему телу пробегала дрожь, ноги заплетались, а я даже не могла остановиться, чтобы развести огонь и согреться горячим чаем.