Звоночек 3 (СИ) - Маришин Михаил - Страница 89

— Ну, положим, — задумчиво сказал военпред. — Только это ни о чём ещё не говорит. Пятьдесят метров дистанция смешная. Считай что в упор. Так и тяжёлый снаряд, если с танком рядом разорвётся, бывало, осколками пробивал. Где оружие-то, из которого стрелял? Мимо проходили, там только следы от взрыва.

— А оно всё сюда и прилетело, товарищ подполковник, — усмехнулся я.

— Граната, чтоль? — с сомнением спросил Бойко.

— Вроде того. Со ста метров пробовать будем?

— Ну, давай, коль не шутишь.

Бах! Второй раз взрыв был погромче и меня даже оглушило, а маскировочную мешковину попросту разорвало в клочья. Да и дыра в броне была куда как представительней, три пальца проходили. А реакция военпреда, понявшего окончательно, что спор он проиграл со счётом 2:0, была бурной.

— Ах ты ж изобретатель! Да ты знаешь, сколько народу над 126-м танком ночей не спало?! Петька Милов, кум твой, с завода не вылезал, чтоб бронекорпус нормально сварить! А этот…, гранаткой своей взял и испоганил всё! Слушай меня сюда! Гранатку эту выкинь из головы и забудь! Чтоб ни слова, ни полслова никому! Если ты, конечно, меня, Петьку, весь коллектив нашего завода хоть чуточку уважаешь! Обещай мне сейчас же, что молчать будешь!

Глядя на подполковника, я понял, что обидел его, прямо скажем, в самых нежных чувствах к новой машине спецКБ ЗИЛ. Этот тёртый, суровый мужик, казалось, сейчас вот-вот заплачет. И я не смог ему отказать. Пообещал. Оговорившись, что молчать о секрете буду до тех пор, пока соответствующие цели не появятся по ту сторону воображаемого фронта.

А вот с рабочих военпред такого обещания взять не догадался и слухи поползли один другого страньше. Уже через неделю комитет комсомола Москвы отрядил ко мне делегацию, которую интересовал один-единственный вопрос, а поскольку завод ЗИЛ располагался по пути, то зашли и к Бойко, чтоб уточнить информацию.

— Товарищ подполковник, а правда, что товарищ Любимов со ста метров четырёхкилограммовой гранатой танк подбил?

Военпред, осознав свою ошибку, а также то, что шила в мешке не утаишь, ответил утвердительно, но какие-либо пояснения давать отказался. О том, что ко мне пожаловала толпа юных ленинцев, я узнал от дежурного по КПП и, что делать, вышел к ним за периметр, так как проигнорировать было бы политически неграмотно, а пригласить к себе – противозаконно. Мне ещё кучи несовершеннолетних за колючкой для полного счастья не хватало.

— Здравствуйте, товарищи! — поприветствовал я их, увидев, что молодёжь организовалась и зачем-то построилась.

— Здравия желаем, товарищ капитан! — на зависть моим бойцам, звонко и дружно прокричали мальчишки и девчонки. Впрочем, среди них были и вполне взрослые представители обоих полов, а особенно выделялся крепыш на полголовы меня ниже и в полтора раза шире. В плечах.

— Чем могу быть полезен? — сразу же после моего вопроса и строй и порядок кончились, ко мне, галдя наперебой, бросилась толпа.

— Товарищ капитан, товарищ Бойко сказал, что вы четырёхкилограммовой гранатой со ста метров танк подбили! Научите, а?!

— Положим, не гранатой, а ударным ядром и не танк, а бронеплиту и не подбил, а пробил, — принялся я оправдываться, не ожидая от военпреда такой подставы.

— Научите!

— А ну становись! — нашёлся я, как взять ситуацию под контроль. — Смир-рна-а! — и уже спокойно, отеческим тоном, стал увещевать. — Ну зачем вам это, ребятки? Вот пойдёте в армию, там всему вас научат. А девчонкам это и вовсе ни к чему.

— Никакие мы не ребятки! Мы комсомольцы! Настоящие! На деле, как вы и учили! — крепыш горячо стал доказывать свою правоту. — И отговаривать нас политически близоруко, я считаю! Вот, товарищ Ворошилов, например, звание "Ворошиловского стрелка" ввёл и значок за сдачу норматива! И за парашютный прыжок тоже значок дают! И мы, будущие защитники рабочего класса, хотим научиться метать противотанковые гранаты так же, как и вы!

Осознав, что взаимопонимания не достичь, я просто наотрез отказался от должности тренера, сославшись на юный возраст предполагаемых гранатомётчиков, которым рановато иметь дело со взрывчаткой. В ответ получил заверение, что справятся и без моей помощи.

После этой беседы нагатинский лагерь подвергся нешуточной осаде. Часовые докладывали, что даже самым ранним утром за моими занятиями со взводом академиков "второго захода" внимательно и скрытно наблюдают. Кроме того, бойцы роты охраны, которым и так было нелегко из-за весеннего наплыва гормонов, в увольнениях оказались под пристальным вниманием со стороны прекрасной половины человечества, которая всё время почему-то старалась свести разговор к гранатам. И моментально теряла интерес к тем, кто либо ничего не знал, либо просто не умел красиво врать. Самые языкастые продержались дней десять, но потом всё равно абсолютное большинство, за редким исключением пар, которых постигло внезапно вспыхнувшее настоящее чувство, получили отставку. От сознательных комсомолок такого подхода я, честно говоря, не ожидал.

Как только все "разведданные", с переменным успехом, так как кое у кого получилось попасть наугад в яблочко, были проверены, комсомольская организация Москвы пришла к выводу, что источник иссяк и дальше надо действовать своим умом и трудом. Норматив был ясен, а дальше как в анекдоте: что тут думать, надо прыгать! Мало того, в "Комсомолке", на первой странице, напечатали побудительную статью с моей фотографией "Бей врага ядром-гранатой как капитан Любимов!". Что тут началось! С Первомая СССР поразил гранатомётный психоз и первым в этой обстановке сориентировался "матросский флагман" нарком ВМФ Кожанов, учредив значок-медаль на белой колодке с узкой синей полосой, с оттиском богатыря-морпеха в позе, живо напомнившей мне матроса с панорамы "Оборона Севастополя". Сверху, по дуге, был начертан девиз "Бей гранатой", а внизу скромно и со вкусом "Кожанов". Значок имел первоначально три ранга и был, соответственно медным, бронзовым и серебряным, а в народе эти знаки отличия, которые чеканили всего-то около месяца, мигом обозвали "кожаными гранатомётчиками", что Ивана Кузьмича нисколько не расстраивало. Он даже перестал на меня обижаться за ту февральскую историю.

Между тем, события набирали обороты. Комсомольцы, отчаявшись запулить четырёхкилограммовый чугунный шарик хотя бы не на сто, а на полсотни метров, обратились к олимпийскому опыту и перешли на молот, с которым результаты были гораздо лучше. Но тут один шибко умный дядя в журнале "Армия и революция" опубликовал статью, в которой обосновал, что ядро всё-таки предпочтительнее молота, поскольку для его метания не нужен обширный окоп, а достаточно уширенного участка траншеи. Кроме того, он авторитетно заявил, что двухкилограммового заряда взрывчатки для поражения современного танка достаточно и имеет смысл метать диск. "Кожаный гранатомётчик", при сохранении ленты и надписей, преобразился, став бронзовым, серебряным и золотым с изображениями дискобола, метателей ядра и молота соответственно. А профильные организации получили задачу на разработку реальных боеприпасов.

Вельми обширна Земля Русская и богато талантами украшена. Комсомолец Громыхайло из деревни Подмышки первым метнул четыре за сто. Через два дня после того, как это было объявлено, его лично посетил нарком ВМФ и сагитировал вступить добровольцем в ряды морской пехоты на вновь учреждённую должность "тяжёлого гранатомётчика". На прoводах порвали три баяна, о чём с восторгом написала центральная пресса с "Правдой" во главе. Ворошилов бесится, его "стрелки" среди молодёжи перестали котироваться. Пулькой пальнуть за километр каждый может, а ты попробуй ядром за сто метров в движущуюся мишень попасть! Девчонки любят сильных! А мальчишки любят Нину Лазореву, собственные "ядра" которой тянули далеко за четыре килограмма. Да что там мальчишки! Престарелые деды собирались во время мастер-классов на стадионах с морскими биноклями, чтоб не пропустить момент броска!