Поджигатели (Книга 1) - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 119

Он отвернулся от озера, тяжело вздохнул и вернулся к столику. Лакей убирал стаканы.

— Мой спутник не возвращался?

— Он сел в фуникулёр.

— Вы путаете: он не мог уехать без меня.

— Я отлично видел: он поехал вниз.

Сторож на платформе фуникулёра ничего не мог сказать. Он ничего не помнил — ему хотелось спать.

Годар стоял и машинально прислушивался к тому, как вода с шумом вливалась в резервуар под вагончиком. Он так задумался над странною выходкой Анри, что не заметил, когда кондуктор перекрыл воду и занял место у тормоза.

— Вы поедете? — крикнул он Годару.

Годар вошёл в тёмный, пустой вагон. Кроме него, не было ни одного пассажира. Чувство привычной насторожённости заставило Годара переложить браунинг из заднего кармана в карман пиджака и отодвинуть предохранитель. Он о трудом боролся с одолевавшей его сонливостью.

Глухо лязгала шестерня по зубьям рельса и трещала собачка тормоза, когда кондуктор сдерживал разбег вагона.

Показался чёрный провал пропасти. Под вагоном басисто загудел металл моста, словно катили железную бочку.

Когда вагончик остановился в нижнем павильоне фуникулёра, кондуктор поспешно сошёл с площадки и открыл заслонку водяного балласта. Это был последний рейс…

К вечеру следующего дня капитан Анри сделал полиции заявление об исчезновении Годара. Ему предложили осмотреть труп, найденный утром на дне пропасти, под мостом фуникулёра Сан-Сальвадор. Голова трупа была в таком виде, что никто не взялся бы признать в нём майора Годара. Но на левой стороне нижней губы виднелось что-то белое. Анри узнал прилипший окурок своей сигареты и вздохнул с облегчением.

В тот же вечер Анри уехал из Лугано.

Капитан французской службы Анри и майор вермахта Отто фон Шверер почти одновременно вышли из вагонов. Первый — в Париже, второй — в Берлине.

Капитан Анри сделал доклад начальнику бюро.

— Сто против одного: немцы никогда сюда не сунутся. Они передоверили дело овра, чтобы остаться в стороне. А овра, в свою очередь, использует мадьяр или усташей, — уверенно сказал Анри.

— Все хотят выйти сухими из воды… — недовольно проговорил генерал Леганье. — Нужно принять меры к тому, чтобы ни один из усташей не мог проникнуть во Францию. Позор падёт на наши головы, если мы не сумеем оградить жизнь короля Александра на французской земле. За Барту я спокоен. Его мы не дадим в обиду. Нужно сейчас же дать знать на Кэ д'Орсэ, чтобы там не вздумали выдать визы этим разбойникам. Вы знаете их имена, Анри?

— Так точно, мой генерал, — и Анри перечислил имена трех хорватов из шайки Павелича.

— Действуйте…

Через час капитан Анри был опять у генерала: оказалось, что отдел виз министерства иностранных дел уже имел указание кабинета премьера о предоставлении въездных виз Павеличу, Радовановичу, Хрстычу и Вучичу.

Генерал позвонил министру иностранных дел. Трубку снял сам Барту. Леганье приказал вести запись разговора и включил усилитель, чтобы капитан Анри мог слышать, что отвечая Барту.

Генерал : — Через вашу голову даются распоряжения отделу виз?

Барту : — Что вы хотите, генерал? Приказ канцелярии премьера!

Генерал : — Я решительно протестую против въезда этих лиц!

Барту : — Премьер передал мне это как личную просьбу маршала.

Генерал : — Поймите же, господин министр: впуская этих убийц, вы ставите под угрозу жизнь короля Александра!

Барту : — Господин Кьяпп обещал мне принять меры.

Генерал : — А для вашей личной безопасности он тоже примет меры?

Барту : — Что вы имеете в виду?

При этих словах Барту рассмеялся. Генерал сердито проговорил в трубку:

— Я хотел бы так же смеяться, как вы, господин министр, но, к сожалению, у меня нет для этого оснований. В последний раз предупреждаю вас: въезд подобной компании во Францию — игра с огнём. Внешние союзы, ограждающие Францию, могут оказаться разорванными одним выстрелом!

Барту : — Слишком много для кучки гангстеров.

Генерал : — Вспомните один выстрел в Сараеве, дорогой министр! А Гитлеру и Муссолини больше ничего и не нужно… Вы разрешите мне переговорить с маршалом?

Петэн, в свою очередь, сослался на то, что его просил о визах для усташей полковник де ла Рокк, он хлопотал за них как за политических эмигрантов, просивших у Франции убежища…

Старый предатель со знаками «маршала Франции» не собирался посвящать генерала Леганье в то, что уничтожение Барту входило в план подавления в Третьей республике всего, что ещё было способно сопротивляться наступлению немецкого гитлеризма и своего собственного, французского фашизма, тайным главою которого и был сам дряхлеющий маршал-изменник.

Наступил октябрь. В Берлине все ещё шёл дождь, но в Париже светило солнце. Это не было жаркое сияние июльского солнца, но все же дни стояли ясные и тёплые.

В один из таких дней генерал Леганье, получивший новые сведения о подготовке покушения на короля Александра, решил ещё раз позвонить Барту. Разговор опять был записан слово в слово. Начальник Второго бюро официально просил министра изменить церемониал встречи короля — не ездить в Марсель. Но Барту в двух словах доказал генералу, что это абсолютно невозможно.

— Тогда прошу вас, господин министр, — заявил Леганье, — переменить пункт встречи. Что хотите, только не Марсель!

— Поздно, поздно, мой генерал, — с обычной для него весёлостью ответил Барту. — Все ваши страхи навеяны дурным сном, а дурной сон — результат плохого пищеварения, — и старик рассмеялся. — Смотрите на меня, дорогой генерал: никогда никаких кошмаров. Желудок действует прекрасно. В мои-то годы!

А Леганье на основании агентурных данных мог с уверенностью сказать не только то, что охрана Барту поставлена из рук вон плохо, но… да, да, он знал: всё, что случится в Марселе, произойдёт с ведома сюрте, с ведома Кьяппа.

— В таком случае, господин министр, — заявил Леганье, — прошу вас взять с собой двух-трех офицеров моей службы.

Барту опять ответил, смеясь:

— Два-три от вас, два-три от Кьяппа… У меня не Ноев ковчег, а всего лишь дрянной старый вагон, в котором, вероятно, ездил ещё Адам. Только для того, чтобы не обидеть вас, возьму одного офицера. И баста, мой генерал, баста!