Кодекс страсти - Шредер Марта - Страница 64

Глава 24

Ужин проходил как в тумане. Изредка Кэролайн краем уха ловила обрывки разговора и почти каждый раз радовалась, что не слушала более внимательно.

Мейда и Тесса перекидывались дурацкими замечаниями о том, как чудесно снова собраться всей семьей. Как они прекрасно выглядят. Как им хорошо друг с другом. Какая жалость, что все это время они не были вместе.

Постоянно улыбаясь, Гарри пытался завладеть рукой Кэролайн. Она высвобождалась, досадуя, что он отвлек ее мысли от Дэниела.

Бен в последний момент присоединился к ней. Он хмуро смотрел на всех, а с бабушкой был почти груб. У Мейды нашлось несколько резких слов по поводу его грубости. Тем не менее Кэролайн заметила, что к концу ужина Бен с отцом почувствовали себя непринужденнее. Не то чтобы Бен казался довольным, но сердитости в нем явно поубавилось.

Пока прислуга убирала после обеда со стола, они пили кофе в гостиной. На чайном столике перед креслом Мейды уже стояли серебряный кофейный сервиз и кофейные чашечки Королевской Дултоновской фабрики.

– Ну а теперь, милая Кэролайн, – сказала Мейда медовым голосом, – расскажи мне все о юридической школе. Тесса говорила, что ты проводишь время со своими соучениками. Она охарактеризовала их как неопрятных молодых людей из низов. Ты действительно воспринимаешь все это всерьез?

Кэролайн нахмурилась. Неопрятные и из низов. Надо поговорить с Тессой.

Она сказала:

– Да, я отношусь к этому очень серьезно, но это величайшее удовольствие всей моей жизни. А студенты в моей группе вовсе не вышли из низов и достаточно опрятны. – Она на минуту задумалась. – По крайней мере, не более неряшливы, чем большинство их сверстников.

– Они все ужасны! – Мейда подалась вперед, чтобы взять серебряный кофейник и налить себе кофе. – Как у тебя могла родиться такая странная идея насчет юридической школы? Даже не университет! Ты глубоко поразила меня, Кэролайн.

– Я знаю, Мейда. – Кэролайн с улыбкой поставила чашку. – Вы все это уже говорили. Просто наши взгляды не совпадают.

Кэролайн произнесла эти слова без вызова, но Мейда сразу же выпрямилась и бросила хмурый взгляд на свою бывшую невестку.

– Право же, Кэролайн, как можно сравнивать! Я веду совершенно нормальную жизнь, подобно сотням других женщин. Я не знаю ни одной, которая посещала бы юридическую школу.

– Что ж, вероятно, ни у кого из моих соучеников нет знакомых, посещающих благотворительные концерты Филадельфийского оркестра. – Кэролайн улыбнулась. – Полагаю, каждому свое. Вы не согласны, Мейда?

– Не могу привыкнуть, что ты называешь меня Мейда. Мне бы хотелось, чтобы ты по-прежнему звала меня мамой Фолкнер. – Мейда теребила двойную нитку жемчуга на шее.

– Но мы больше не родня, – мягко сказала Кэролайн, – теперь мы просто знакомые, и я называю вас Мейдой.

Это была та близость к правде, которая позволяла Кэролайн оставаться в рамках вежливости. Мейда и Гарри были родственниками ее детей, а в каждой семье есть члены, не делающие ей чести.

Мейда улыбнулась Тессе и Гарри, сидящим на диване и громко смеявшимся какой-то своей шутке.

– Ну не чудесно ли ладят эти двое? – сказала она. – Я так рада, что ты не запретила Тессе видеться с Гарри только из-за своей ревности и обиды.

«Это родные твоих детей, – напомнила себе Кэролайн. – Не выходи из себя по столь ничтожному поводу». Ей удалось ответить почти равнодушно:

– Я не ревную и не злюсь. У меня своя жизнь, а у Гарри своя.

Мейда бросила быстрый взгляд на кресло с подголовником, в котором сидел Бен, вытянув длинные ноги к камину.

– Бен, сядь прямо. Ты ужасающе выглядишь, развались подобным образом. Кэролайн, я не понимаю, как ты позволяешь ему вести себя так, словно он воспитывался среди дикарей. Ты не должна…

С Кэролайн было уже достаточно. Она неторопливо поднялась:

– Мейда, уже поздно, а завтра утром мне на работу. Спасибо за обед. Бен, Тесса, я отправляюсь домой. Оставайтесь, если хотите. Мейда, как вы думаете, Хуан мог бы меня отвезти?

Казалось, такое быстрое окончание ее званого ужина застало Мейду несколько врасплох. Бен вскочил на ноги и рванулся к дверям, словно в него стреляли из револьвера. Кэролайн протянула руку Гарри и пожелала ему доброй ночи.

– Могу я снова увидеть тебя, Кэрри? – спросил он, не отпуская ее руки. – Может быть, завтра за ленчем?

– Нет, Гарри. – Он принял удивленный вид, и Кэролайн неслышно вздохнула. – Обычно я ем за своим рабочим столом. Я всегда либо подшиваю документы, либо занимаюсь и не хочу тратить время на то, чтобы идти куда-то.

Она одарила его ничего не выражающей улыбкой из тех, которыми обмениваются дипломаты накануне начала войны между их странами.

– Но ты можешь сделать исключение, правда? Ради меня.

Гарри подарил ей улыбку, которую, без сомнения, считал обезоруживающей.

– Нет, Гарри, – снова сказала она, – для этого нет особых оснований. Мы уже сказали все, что должны были сказать.

– Я хочу снова увидеть тебя. – Гарри все еще удерживал ее руку. – Я думаю, нам надо о много поговорить.

Подобно своей матери, Гарри обладал даром избирательной глухоты, способностью пропускать мимо ушей то, что не хочется слышать. Это делало разговор с ним утомительным.

– Гарри, ты уже сказал мне, что не хотел бы продавать дом. Ты объяснил, что твои дела идут не слишком хорошо, и ты не в состоянии частично оплачивать обучение детей в колледже. – Кэролайн отняла свою руку. – О чем еще нам говорить?

Гарри покачал головой:

– О нас, Кэролайн. О нас с тобой, вот о чем.

Он попытался обнять ее, но она выскользнула из его рук.

– Гарри, выслушай меня. Нас не существует. Ты ушел от меня. Мы в разводе. Есть я, и есть ты, но нет нас. Это и означает развод.

Кэролайн говорила медленно, отчетливо выговаривая слова и надеясь, что он все-таки поймет ее. Она повернулась к нему спиной и с той же вежливой улыбкой, застывшей на ее лице, сказала:

– Мейда, еще раз спасибо. Очень вкусный обед. Пожалуйста, передайте кухарке, что говяжья вырезка была изумительной. Спасибо еще раз. Ты идешь, Тесса?

– Нет, – ответила Тесса. Ее лицо было суровым и замкнутым. – Нет, я еще немного задержусь. Папа сказал, что позднее отвезет меня домой. – Она резко и четко выговаривала каждый слог.

Неприятности впереди. Такой тон у Тессы означал объявление сражения. Кэролайн надеялась только на то, что оно подождет до утра. На сегодня она была сыта Фолкнерами по горло.

– В таком случае увидимся дома. Спокойной ночи, Мейда.

Но прежде чем Кэролайн дошла до двери, голос Мейды, сокрушавший такое множество продавцов и официантов обоего пола, произнес:

– Кэролайн, подожди, прошу тебя. Я считаю, что мы должны кое-что обсудить.

– Нам с Гарри обсуждать нечего. Что же такое мы с вами могли бы сказать друг другу?

Кэролайн старалась говорить спокойно, но внутри у нее все кипело, ведь Мейда претендовала на право голоса при решении ее жизненных проблем.

– Ну, я считаю, что мы всей семьей должны поговорить о будущем. – Мейда указала на маленькое кресло в провинциальном стиле с вышитым сиденьем. – Присядь, Кэролайн. Бен, пожалуйста, садись.

Кэролайн осталась стоять. Мейда огляделась кругом и откашлялась.

– Думаю, мы должны прояснить некоторые моменты. Ты, Кэролайн, по-видимому, не понимаешь, в чем нуждается Гарри и чего он хочет. Он говорит, что неоднократно пытался обсудить с тобой ваше примирение, а ты отказываешься…

Кэролайн сделала рукой жест, словно регулируя уличное движение:

– Мейда, никакого примирения быть не может. Точка.

– Поэтому, – продолжала Мейда, словно никто не произнес ни слова, – я думаю, что мы должны поговорить об этом сейчас. Вы оба испытываете некоторые денежные затруднения. Я хотела бы оплатить ремонт дома и помочь Гарри начать свое собственное дело. На определенных условиях. – Она оглянулась и кивнула Кэролайн, которая по-прежнему стояла, но уже нетерпеливо притопывая ногой. – Во-первых, Гарри должен оставить эту женщину и вернуться домой.