Америка в пяти измерениях - Байдакова Алла Владимировна - Страница 68

Имя своему подразделению придумали сами пограничники, воздав должное одному из его создателей – Стэнли Листону. Он был одним из первых индейцев-пограничников. Стэнли настолько хорошо умел выслеживать нарушителей, что товарищи прозвали его Тенью (Шэдоу). Он, как тень, преследовал «бэд гайз», то есть плохих парней – нарушителей, пояснил Кевин. Ученики Листона, который сейчас уже на пенсии, увековечили его профессионализм высочайшего класса словом «Шэдоу» в названии подразделения. Вторая половина имени родилась тоже не случайно. Индейцы-пограничники сравнивают себя с волками, поскольку, по их собственным словам, они используют те же способы «охоты». В отличие от обычных пограничников они выходят в дозор поодиночке. И только когда нарушители обнаружены, «волк» созывает остальных на подмогу. Откликаются все – на помощь спешат и другие «волки», и пограничная служба, и вертолетчики.

Численность отряда на момент нашего визита составляла 18 человек. Руководство хотело бы увеличить состав до 24 человек, но подобрать людей очень сложно. Они должны обязательно быть индейцами, отслужить в армии, иметь хорошее образование, быть в прекрасной физической форме, и у них должна быть незапятнанная биография. И – что не менее важно – они должны владеть навыками предков: уметь читать следы, различать запахи, слышать и видеть «неслышимое и невидимое». Члены отряда уверяют, что этому может научиться любой человек, если он чуток к природе. Они готовы делиться своими секретами, и их часто приглашают в другие страны, чтобы передавать свой опыт коллегам-пограничникам. Индейцы обучали пограничников Казахстана, Узбекистана, Туркменистана, Молдовы, Польши, Хорватии, балтийских стран.

Восхищение вызывает и смелость индейцев-пограничников. Они выходят в дозор по одному, хотя прекрасно понимают, что те, кто занимается контрабандой наркотиков или переправляют людей через границу, – личности чрезвычайно опасные, готовые без малейших колебаний пустить в ход оружие. Более того, за голову каждого из пограничников этого подразделения наркодельцы назначили внушительную награду. В 1987 году один из пограничников отряда – Гленн Майлз – был застрелен в пустыне, и его убийц найти так и не удалось. Следы, по которым пошли его коллеги, ушли через границу в Мексику. Хотя отряд должен заниматься главным образом перехватом наркотиков, ему приходится решать и проблему нелегальных иммигрантов, которые идут в США в поисках работы. Кстати, примерно половина всех захваченных на местной границе наркотиков приходится на это небольшое подразделение.

Потом нам свои приемы и навыки индейцы продемонстрировали на практике. Наши коллеги из Рен-ТВ отправились с одним из членов отряда, а мы вместе с Кевином устроились в кабине небольшого грузовичка-внедорожника «Шевроле-Сильверадо», в кузове которого разместился также четырехколесный мотоцикл – квадрацикл, предназначенный для гонок по пересеченной местности. Мы не заметили на машине спецсигналов, но наш проводник развеял наши сомнения: они спрятаны, чтобы не привлекать лишнего внимания. Одно нажатие кнопки – и машина замигала, издавая пронзительные вопли. Минут через 20 после того, как покинули заставу, мы оказались уже в пустыне – местности, которую Кевин знал как свои пять пальцев. Пограничник с нескрываемым удовольствием рассказывал о правилах работы. Перед глазами разворачивалась картина, напоминающая романы Фенимора Купера. Машина ползла на минимальной скорости, а ее водитель из окна пристально рассматривал следы на земле.

И вот остановка. Кевин выходит и преподает нам первый урок. Даже нам, дилетантам, очевидно, что здесь прошло множество людей, но индеец поясняет, что многие следы – старые, а вот эти – свежие и принадлежат они, судя по размерам, двоим мужчинам и женщине. Кевин не бросился, однако, в погоню за ними. Он пояснил, что их должен перехватить пограничный патруль на соседней дороге. Новая остановка. Пограничник прикладывает палец к губам и показывает в сторону кактусов, а там, расправив огромные уши, замер кролик. К местной дикой жизни индеец относится разумно и бережно – он охотится на зверье, но одновременно питает к нему своего рода чувство почтения. Не без уважения пограничник продемонстрировал нам здоровенного палочника – несколько неуклюжее насекомое, изображавшее из себя часть ветки кустарника. Еще одна остановка. Кевин показывает на следы нескольких лошадей. По его словам, они шли из Мексики и несли груз – наркотики или оружие. И вот тут началось преследование – мы шли по следу, и одновременно индеец читал нам курс лекций по расшифровке следов. Оказывается, некоторые увиденные нами отпечатки подметок являются достаточно старыми, поскольку поверх них лежат следы мышей, которые ходят только ночью. Таких тонкостей, неведомых постороннему, много, и, конечно, не все были разъяснены. Не открыл нам Кевин и еще одной тайны – откуда он знает русский язык. А он его явно знал – об этом свидетельствовали некоторые его высказывания.

Пешее преследование оказалось безуспешным, мы быстро вернулись в машину, а потом наш проводник сел на свой квадроцикл и умчался по следам, пообещав вернуться минут через 20. Когда звук его мотоцикла стих, наступила полная тишина. Сначала нам было весело – еще бы, мы стали свидетелями настоящего патрулирования на американо-мексиканской границе. Мы походили вокруг и убедились, что территория пустыни в этом районе местами напоминает территорию парка, где устраиваются пикники – столько там было следов людей и мусора. Через полчаса нам стало уже не очень весело – ведь не зря же здесь столько следов, стало быть, люди ходят! А какие здесь могут быть люди? Через час мы уже сидели в американской погранмашине и грустно смотрели в сторону границы. Из кустов вышел койот и внимательно стал нас рассматривать. Но особого интереса мы у него не вызвали, и он удалился. Минут через 5 появился кролик и неторопливо прошел по каким-то своим кроличьим делам. Примерно через полтора часа мы наконец услышали треск мотоцикла. Кевин извинился за долгое отсутствие и пошутил, что вообще-то он имел в виду 20 минут не по обычному времени, а по времени навахо. И, видимо, чтобы успокоить нас, сказал, что никакой опасности для нас не было – мы все время были под присмотром. Каким образом, он не пояснил. Может быть, койоты и кролики осуществляли эту миссию? Что же касается его поисков нарушителей, то они оказались безуспешными. Как позднее сообщили местные пограничники, нарушители границы, увы, успели сдать свой груз и вернуться в Мексику, о чем свидетельствовали обнаруженные следы.

На том наше патрулирование границы и закончилось. Мы расстались с нашими коллегами из Рен-ТВ в городе Тусон, а сами решили заехать в один очень необычный музей, расположенный здесь же рядом. Это – стартовый комплекс ракеты «Титан-2», превращенный в музей. Когда– то в США было 54 таких пусковых установки, ракеты которых были готовы нанести удар по врагу, коим являлся тогда Советский Союз. Ракеты «Титан-2» стояли на боевом дежурстве с 1963 до 1987 год. Для потомков решили сохранить только один комплекс. Небольшая экспозиция музея наглядно демонстрирует противостояние США и Советского Союза в годы холодной войны. Когда-то это место было сверхсекретным объектом, а сейчас сюда пускают всех желающих. Мы тоже купили билеты и в составе небольшой экскурсионной группы были допущены в музей, причем каждому экскурсанту в обязательном порядке был выдан шлем. Потом нам показали и шахту, и ракету в ней, а также подземный командный пункт.

Вообще этот музей смело можно назвать музеем холодной войны. Здесь ее дух не просто сохранен в экспонатах, но и буквально витает в воздухе. Пожилой экскурсовод, явно бывший военный, с гордостью рассказывал о том, что «Титану-2» потребовалось бы всего 30 минут, чтобы достичь цели в Советском Союзе. Он с явным восхищением превозносил достоинства «Титана» и с упоением рассказывал, какая это была замечательная ракета и что бы она смогла сделать, доведись ей подняться в воздух. Американцы – члены нашей группы – одобрительно кивали. А нам было как-то не по себе. Это ведь наши города, и прежде всего Москву, они называют словом «цель». А когда мы сказали, что приехали из той самой России, то есть бывшего Советского Союза, наш экскурсовод как-то замялся. А остальные экскурсанты посмотрели на нас с некоторым неодобрением, как будто мы сказали какую-то бестактность. На несколько секунд мы почувствовали себя как самые настоящие нелегальные иммигранты, чужие на этом празднике американского патриотизма.