Талисман Михаила Булгакова - Тарасевич Ольга Ивановна - Страница 12

«Любанга, где моя сорочка?»

«Любочка, ты куда положила мои бумаги?»

«Ох, Любушка-голубушка, прости, денег нету, гонорар не выплатили».

Он – просто бедный мальчик.

Мальчик, мальчишка – не мужчина.

А мне надобен мужик, чтоб в кулаке меня держал, чтобы как глянул – у меня сердце в пятки падало.

Но только что-то никто, похожий на такого мужчину, мне не встречался. Пришлось окрутить Маку.

Конечно, если бы не нашел он для нас сначала комнаты, а потом квартиры, ничего у нас с семьей не сложилось бы.

У меня в Москве – полкомнаты на птичьих правах у родственников. Долго там оставаться было нельзя, и так косо поглядывали. Я, когда спрашивала позволения у них остановиться, говорила: «На месяц только, мне бы с Не-Буквой развестись, а потом болгарин мне мой вызов пришлет, и я опять уеду за границу».

Развод мне Не-Буква дал быстро.

В принципе, жилось мне с ним плохо. Журналист, получал он мало, иногда нам натурально приходилось голодать по несколько дней. Муж писал в Париже для эмигрантских газет, я в кабаре танцевала – русская балетная школа, которую я окончила, в Париже ценилась высоко. Потом перетащил меня муж в Берлин. Сказал, работа у него там, деньги. Я не верила – так он мне шубку подарил, диковинную. Сказал – дорогая, любимая, вот тебе шикарный подарок, редкий ценный мех. Я подумала и согласилась: а может, и правда не врет и жизнь свою устроил. Шубка та через три недели стала лезть, аж жуть, и с черной сделалась вся отчего-то буро-зеленой. Работы в Берлине, конечно, никакой у мужа не оказалось, опять жили впроголодь. Да еще и еда эта немецкая гадкая – суп из пива, капуста тушеная с сосисками. Русский человек на таком питании долго не выдержит!

К счастью, пока Не-Буква бегал в поисках места, подвернулся мне один болгарин. Женатый, правда, но закрутилось у нас. Он обещал: разведется со своей немкой, меня в жены возьмет и увезет к морю. А у него там свой огромный дом с белыми колоннами.

А тут Не-Буква как раз в Москву подался. Письмо мне прислал: в Москве нэп, всего вдоволь, красные уже дворян не убивают.

Я в Москву тоже рванула: развод оформлять. Не-Буква быстро меня отпустил. Я даже обиделась – ревновал меня африкански, а тут на пару месяцев уехал – и влюбился в другую, чистый срам!

Мы развелись, я письмо от любовника получила.

Только никакого вызова не случилось – прощался он со мной, навсегда бросал.

Конечно, поплакала. Теперь уж точно за границу выехать не удастся: не с кем, не к кому!

Не-Буква старался, как мог, судьбу мою устроить, то с журналистом познакомит, то с писателем.

Серьезно только Булгаков загорелся.

И я обрадовалась: не старый еще, видный из себя, печатается, пьесы его в театрах идут, и я при нем буду как сыр в масле.

Все оказалось иначе, конечно.

Пишет он неплохо, спору нет (хотя и не Достоевский он, и никогда не станет им).

Но вот устраиваться хорошо не умеет.

Я бы ушла, если бы было к кому.

Впрочем, все еще может измениться. Надо только следить за собой, бывать на людях. Вырваться от Мишиных сорочек и обедов…

– Придется пойти мне к Таське, – пробормотал Мака, обнимая меня за талию. – Сегодня же вот решусь и отправлюсь!

Прижимаясь к нему, я улыбнулась.

Бывшая жена недавно швырнула ему в лицо журнал с первой частью «Белой гвардии».

Мака начинал писать эту вещь, еще когда жил с Тасей, и, должно быть, обещал посвятить роман именно ей.

Татьяна Николаевна открыла журнал и прочитала: «Любови Белозерской-Булгаковой». Ну и кинула журнал Маке, и выгнала своего бывшего мужа в шею.

Роман-то Мишин в печать взяли, а вот гонорар не выплатили.

Мака говорит: есть у Таси чудесная золотая браслетка, он ее как наденет – все проблемы мигом решаются.

Уже не первый раз все собирается к ней зайти, попросить браслетку. Деньги у нас на исходе, есть скоро будет нечего.

И хочется, и колется. Мака боится скандала. Говорю же – мальчишка он. Смотришь – вроде видный мужчина. Но по сути – мальчик…

Она собиралась сказать Диме множество вещей.

Во?первых, что он лопух – это же надо было так вляпаться в странную, непонятную историю с обвинением в убийстве.

Во?вторых, хотелось бы прояснить ситуацию с детектором. Что за ерунда? Почему не удалось пройти проверку?

Ну и, конечно, возникало желание пожаловаться Димке на то, что его криминальное бытие дорого обходится. К следователю с просьбой о свидании обращаться было изначально бессмысленно. Семенов и раньше-то не очень горел стремлением помочь. А уж после безуспешной проверки на детекторе несложно догадаться, что он ответит: «Пока идет следствие, свидания запрещены. Если что-то изменится, я вам сообщу». Пришлось искать другие возможности организовать встречу. Общих знакомых, которые замолвили бы словечко и попросили бы начальника СИЗО устроить встречу с задержанным в обход всех правил, не нашлось. Сочувствия к родителям – судебным медикам, чей сын попал в конкретный переплет, у него не возникло. Но начальник СИЗО оказался мужиком корыстным и прямым текстом дал понять – в этом мире все продается и покупается, в том числе и встречи с теми, кто находится в камере. А то, что нельзя купить за деньги, можно купить за очень большие деньги. Алчность этого человека оказалось феноменальной – за свидание пришлось отдать львиную долю сбережений.

Наталия, ожидая Диму в мрачной комнате, где задержанные общаются с адвокатом, собиралась задать сыну множество вопросов. Но когда она увидела его потухшие глаза, услышала, как конвоир со щелчком снимает наручники, – в горле застрял комок.

– Мать, прости меня, – Дима бросил на Наталию виноватый взгляд и вздохнул. – Я все тебе объясню. На этой проверке я не мог говорить всей правды, потому что прикинул, что именно после всех этих откровений начнется. Мои показания будут проверять, Ольга все узнает. А я не хочу, чтобы она напрягалась, и…

…Жена умна. Очень красива. В постели – огонь. Готовит – пальчики оближешь. Отличный журналист, хорошая мать. В ней все нравится, все устраивает, и, с одной стороны, это приносит счастье. Но с другой – у этого предсказуемого счастья слишком известный вкус.

И хочется… Нет, не отказываться от своей семьи, конечно. Развод, новая женщина – все это исключено. Дочь должна воспитываться обоими родителями. Ну и терять Ольгу просто глупо. Кто же откажется от красивой, сексуальной, умной и надежной жены? Другой такой не найдешь, это и ежику понятно. Но что если попытаться так все устроить, чтобы и волки были сыты, и овцы целы? В конце концов, так все мужчины живут. Семья, жена – это святое. Но можно же завести и любовницу – так, чтобы изредка, для души и тела, встречаться, проводить время вместе.

Хорошо бы найти такую девушку, которая ни на что не претендует, любит секс, на которую приятно посмотреть…

Впрочем, такие мысли имели в основном теоретический характер. На практике изменять Ольге было трудно. Командировки? Но ведь там репортер находится, как правило, не один – с коллегами из других СМИ или фотокорреспондентом того же издания. Так что в поездках особо не разгонишься – жене все доложат.

Иногда Дима с приятелем устраивал вечеринки в сауне, куда приглашались барышни легкого поведения. Но с проститутками секс удовольствия не приносит. Это как минное поле, по которому идешь и не знаешь, что предстоит, рванет или все-таки в очередной раз пронесет.

Мужики в редакции рассказали про нормальную тему – знакомиться с девушками через Интернет. Да, отчасти это тоже стремно, таких приключений можно на свою пятую точку поймать, что потом и мыслей о «левом» сексе никогда не возникнет. Вон как Данилова из «Коммерческого вестника» развели. Нашел девушку через сайт, встретились в кафе, все пучком, понравились друг другу. Девушка не стала делать вид: «Я не такая, я жду трамвая», а сразу же пригласила Данилова в гости, тот радостно согласился. Решил: а чего время на романтические посиделки терять, и так понятно, чем все закончится, взрослые же люди. На следующий день девчонка звонит мужику и нежно заявляет: «Я все записала на видео, хочешь, чтобы файл не попал в Интернет, – гони деньги». И Данилов погнал, как миленький, выбора не было. Его кандидатура как раз тогда обсуждалась на пост зама главного редактора, и скандалы плюсов в его пользу явно бы не добавили.