Талисман Михаила Булгакова - Тарасевич Ольга Ивановна - Страница 41

– Ну ты сравнил – по телевизору смотреть или самому играть! Это же небо и земля! Пошли! Не понравится – всегда можно уйти!

«Действительно, что я выкаблучиваюсь? Как будто бы у меня есть большой выбор прекрасных занятий для вечера, – вздохнув, подумал Олег. – Приду я домой, и что – опять с Сашкой скандалить, выслушивать, какое я ничтожество, ревновать?..»

Оперативник оказался прав: играть самому было по-настоящему увлекательным занятием. Олег быстро изучил правила, понял, что ему интереснее всего играть в нападении, и даже умудрился на первой же тренировке ловко обойти опытных защитников и забить гол.

Скоро он уже ждал тренировок любительской команды как настоящего праздника.

Оказалась, эта игра умеет полностью переключать на себя все мысли и эмоции. Когда стремишься получить пас – в душе нет места ни боли, ни страданиям. И конечно, футбол дарит потрясающее чувство общности, команды. Игрок в футболе никогда не одинок. Футбольный болельщик всегда окружен сотнями единомышленников.

Команда тренировалась по вечерам в ближайшей школе.

Раздевалки были маленькими и неудобными, спортзал – душным, сетка на воротах – рваной. А сами ворота, сваренные из труб, – громоздкими и неустойчивыми. Но Олег не обращал на все эти мелочи совершенно никакого внимания. И, как оказалось, совершенно напрасно.

В тот вечер, разломавший его жизнь на «до» и «после», все было как обычно.

На воротах стоял Санек, тот самый опер, который пригласил его на тренировку. И это Олега очень обрадовало, он любил играть, когда вратарем его команды был Санек. Он отличался невероятно быстрой реакцией, интуитивно чувствовал траекторию полета мяча. С таким вратарем играть – одно удовольствие, он не испортит работу нападающего. Можно забивать, не опасаясь пропущенных мячей в свои ворота.

У соперников вратарь был слабее. Олег имени его еще не запомнил, тот парень недавно пришел и в прокуратуру, и в футбольную команду.

Сначала все складывалось удачно. Получив мяч, Олег стал продвигаться к воротам, ловко увернулся от пытавшегося его блокировать защитника. Он уже готовился к сильному удару, пробивающему ворота противника. Но вдруг боковое зрение уловило какие-то тени справа. В ту же секунду Олега кто-то толкнул, мимо просвистело бледное лицо вратаря, тот еще почему-то вцепился ему в руку и дернул, потащил в сторону. Но удивиться или испугаться Олег не успел – футбольные ворота начали падать, и в голове пронеслось: «Сейчас раздавит», и низ живота обожгла боль, и перед глазами рассыпались искры.

Так все было кончено.

– Счастливчик, в рубашке родился. Мы еле вытащили тебя с того света, – пытался приободрить Олега врач перед выпиской из больницы.

Он сдержался. Не заорал что было мочи: «Да на хрена вы меня спасали! Как мне жить теперь, зачем?! Уж лучше бы я сдох!»

Как ни странно, у него получилось взять себя в руки. И даже усилием воли почти заглушить постоянно звучащее в памяти: «Пещеристые тела полового члена раздавлены. Восстановление половой функции невозможно». Это был голос врача. Медсестра потом еще сочувственно поинтересовалась: неужели все, никакой надежды? И врач равнодушно ответил, что с такой травмой мужчина больше никогда не сможет вести половую жизнь. Тогда тот разговор продолжился с использованием какой-то уж очень специфической лексики. Но главное было понятно. И это не оставляло никаких шансов на нормальную жизнь.

До этого происшествия Олегу казалось, что секс давно не играет в его жизни особой роли.

Конечно, раньше, когда Саша еще старательно притворялась ангелом, ее объятия и поцелуи были такими нежными, сладкими. В последнее время прикасаться к жене было противно. Олегу чудился запах чужой кожи на любимом теле, и к горлу подкатывала тошнота. И лучше было совершить пару нехитрых движений в душе, дающих разрядку, чем заниматься сексом с женой, недовольно рассматривающей потолок. Изменять Саше, даже такой, вечно пилящей, сварливой, Олегу было противно. Как-то одна барышня из прокуратуры соседнего района пригласила к себе в гости, откровенно намекая: муж в командировке, можно хорошо провести время. Молодая женщина была очень привлекательной: блондинка с голубыми глазами, маленькими грудками и круглой упругой попкой. Его типаж – такие худенькие хрупкие девочки всегда сводили Олега с ума. Но он так и не смог дать женщине то, чего она хотела. Раздражали чужие непривычные запахи, шмотки ее мужа; фотографии якобы счастливой семьи, висящие на стенах. Приводимые себе мысленно аргументы, что все мужики порой ходят налево, и это нормально, особенно с учетом того, что Саша – не образец супружеской верности, не помогали. «Наверное, ты устал. В другой раз все получится», – девушка пыталась приободрить несостоявшегося любовника. «Конечно, в другой раз», – малодушно поддакивал Олег, прекрасно понимая: никакого другого раза не будет, он слишком хорошо помнит, какое это наслаждение – обладать любимой женщиной; и адюльтер не приносит такого удовольствия, только горечь и досаду…

Но вот получается, что больше вообще не будет никакого секса. Ни с любимой женщиной, ни с нелюбимой – ни с какой. Просто больше никогда этого не будет.

С одной стороны, осознать это целиком и полностью не получалось. Произошедшее казалось дурным сном, который не может не закончиться.

С другой – возникло четкое ощущение того, что жизнь кончена. И память услужливо сыпала цитатами из старины Хэма, описывающего аналогичную ситуацию и вроде даже пытающегося показать определенные преимущества тотальной импотенции.

Но ничего не помогало.

Жить не хотелось. Жизнь сразу утратила смысл, все свои краски и радости.

«Надо же, оказывается, жизнь – это член, – иногда грустно иронизировал Олег. – Никогда бы не подумал, что этот орган определяет все, что со мной происходит. Мне казалось – мозг все-таки важнее. А вот насчет того, что ценим только когда теряем, – чистая правда. Оказывается, только потеря придает ценность тому, чем обладаешь. Не потеряв – не осознаешь всех преимуществ; воспринимаешь как должное…»

Олег уже давно не ждал от Саши ни помощи, ни сочувствия. Как-то незаметно жена превратилась в чужого человека, иногда находящегося на том же пространстве и постоянно ругающегося по поводу и без.

Ему казалось, что жена сделает вид, будто ничего особенного не произошло. Ведь, по большому счету, его импотенция никак не повлияет на ее жизнь – уже несколько лет они спали в разных спальнях, не прикасались друг к другу, даже не обменивались поцелуями. Но Саша, как всегда, превзошла саму себя и стала говорить просто невыносимые вещи.

– Все правильно, что с тобой это произошло! Да ты давно не мужчина, семью обеспечить не можешь! – кричала она, явно не жалея голосовых связок. – Теперь еще и в койке ничего не можешь! Так тебе и надо!

После таких воплей, конечно, все соседи были в курсе: у Олега Петрова большие проблемы с потенцией. Мужики в прокуратуре тоже все знали. Кто-то выражал сочувствие; кто-то интересовался, насколько хреново жить, зная, что у тебя никогда не встанет.

«Да нет, вздор, не может каждый встречный знать о моем члене, – пытался убедить себя Олег, понимая, что у него возникает страх ездить в метро, ходить по улицам. – Никто не смотрит на меня особенным взглядом. Это паранойя…»

Страх и неловкость растворялись только в алкоголе. Водка (а еще лучше в смеси с пивом) милосердно смывала действительность в желанное забытье.

Как ушла Саша, Олег не помнил. Он просыпался рано утром, выпивал полбутылки водки и шел на работу. Вечером летел в ближайшую пивнушку, выпивал еще полбутылки. Сил оставалось только на то, чтобы на автопилоте дойти до дома и отрубиться.

Как-то он проснулся среди ночи от жуткого сушняка. Включил свет и понял – исчезли вещи жены, игрушки дочки. Он осмотрел квартиру и убедился: жены и дочери тоже больше нет. Саша даже не объяснила, куда уходит, где ее искать!

Прекратив накачивать себя спиртным, Олег выяснил страшную правду: Саша нашла себе кавалера из США и уехала к нему вместе с ребенком. Точный адрес супруги выяснить не удалось. И больше ни Сашу, ни Машку Олег не видел.