Синее пламя - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 72

Но это был Мильвио. Мокрый до нитки, он вел, положив руку на плечо, незнакомого парнишки.

– Нашел себе нового друга? – Лавиани была рада сменить тему. – Как-то он не впечатляет.

– Его прибило к нашему берегу. Остальных унес поток. Я проверил. Никто больше не выбрался.

– А! Так это один из дружков Шрева. И зачем его надо было спасать?

– Перестань, – укорила ее Шерон, доставая из своей сумки последние бинты. – Он еще мальчишка и ранен. Смотри, все лицо разбито. Садись сюда, давай я посмотрю, что с тобой.

Тот глядел волком, но Мильвио хлопнул его по плечу:

– Хватит валять дурака, парень! Тебе никто не причинит вреда. Это вы первые стали в нас стрелять!

– Мы с отцом ни в кого не стреляли. Отпустите меня!

– Куда это? – с подозрением спросила сойка. – Предупредить своего хозяина о том, где мы?

– У меня нет хозяина!

– Сядь, пожалуйста. – Шерон не желала участвовать в глупом споре. – Мне надо остановить кровь. А потом уже будем решать, что с тобой делать дальше. В таком виде ты точно никуда не пойдешь. Упадешь под первым же кустом.

Доводов Шерон он послушался, буркнул Мильвио:

– Кинжал отдай!

– Его заслужить надо. Ты меня чуть не прирезал.

– Какой бойкий цыпленок! – «восхитилась» Лавиани, злясь из-за того, что указывающая возится с чужаком.

Мальчишка зыркнул на нее, но промолчал, хотя и сидел сжав кулаки.

Шерон сперва пришлось вытереть кровь с его лица и шеи. Она текла из двух глубоких ссадин на лице, и девушка достала из сумки деревянный футляр. Взяла кривую иглу, нитку:

– Надо зашивать. Лавиани, у тебя было средство от боли.

– Может, мне ему еще золотых марок насыпать? – буркнула та, но корешки достала и сунула парню в руку. – Жуй. Да не смотри на меня так! Больно ты важен, чтобы я тратила яд на щенков.

Пока Шерон занималась врачеванием, Тэо пошел к воде, чтобы умыться. Мильвио, показав сойке жестом, чтобы та приглядывала за их новым другом, направился следом за Пружиной.

– Раньше таким, как ты, рубили левую руку.

– Помогало?

– На какое-то время. Но результат, как говорят, все равно был плачевный. Пустой какое-то время не мог пользоваться магией, зато потом…

Акробат осторожно пошевелил пальцами левой, вновь удивился, что не чувствует боли:

– Быть может, всем было бы лучше, если бы эта стрела попала не в руку, а в шею.

Треттинца его слова удивили:

– Знаменитый канатоходец впервые на моей памяти впал в уныние.

Тэо вытер мокрое лицо рукавом, ответил небрежно, уже жалея о своих словах:

– Ерунда. Забудь. Просто тяжелый день. Оставим нытье для более подходящей минуты. Надо уходить от берега. Друзья сойки будут нас искать.

– Не сейчас. Через какое-то время. – Казалось, южанина не заботили убийцы.

От деревьев раздался громкий свист, и они отвернулись от реки.

– Лавиани не терпится нас увидеть. Идем. Узнаем, что стряслось.

Тэо подумал, что случилось невероятное и мальчишке удалось сбежать. Но тот сидел на прежнем месте, а девушка заканчивала накладывать последний стежок.

– Это Крейт, – представила она их «пленного». – С Мильвио ты уже знаком. Мой друг – Тэо. Крейт беспокоится об отце и женщине, которую ослепил Шрев. Они были на плоту вместе с ним.

– Да не об этом ты сейчас им говоришь! – встряла раскачивающаяся на носках сойка, выражая всю степень своего нетерпения. – Шрев направлялся в Шой-ри-Тэйран!

Она еще никогда не бывала в таком лесу.

Бесконечном. Величественном. Тихом. Спокойном. Умиротворяющем.

На Летосе не росли дубы эйвов, столь высокие, что на их ветвях можно было построить целый город. Перед ней были деревья, которые помнили прошлую эпоху.

Здесь властвовала птичья многоголосица и шелест ветвей, словно шумел морской прибой. Бесконечный. Неостановимый. Он был всегда и всегда будет, даже если все люди исчезнут.

Мелодичный звон широкого ручья, то и дело нырявшего под древесные корни, напоминал ей лютню Велины, которую теперь нес Мильвио, забросив музыкальный инструмент за спину.

Они шли вдоль русла, иногда оказываясь возле таинственных проточных озер с темной водой, от которой пахло поздней осенью. Ручей то расширялся, то сужался, ускоряясь, прыгая по камушкам, превращаясь в небольшие бассейны, в которых жила рыба, поднявшаяся сюда от самого Бренна.

Ночью берега расцвечивались редкими огнями светлячков, которые маленькими звездочками рассаживались на папоротниках.

Первую ночь в лесу Шерон запомнила на всю свою жизнь. Спали они в огромном дупле, так похожем на морские гроты, часто встречающиеся на побережье южнее Нимада. Правда, на ее родине подобные места были пронизаны сыростью, холодом и сквозняками, а здесь было даже уютнее, чем в ее большом доме.

На «полу» рос мох, мягкий, точно пуховая перина, и удивительно теплый. С высокого темного потолка свешивались унизанные росою нити, и едва стемнело, как каждая капелька стала бледно светиться.

Тэо, постаравшись не лечь на раненую руку, почти сразу же уснул, а Шерон ворочалась с боку на бок. Мильвио взял лютню, осторожными пальцами коснулся струн, улыбнувшись ей, и указывающая сама не заметила, как уснула под мягкую, певучую мелодию, так похожую на колыбельную. Дуб вторил лютне, тихо скрипел, точно корабль на бурных волнах, каждый раз, когда на его высокую крону налетал ветер. Он пел для нее тихую песню древнего леса.

Ей удалось сделать то, что не получилось у остальных, – разговорить Крейта, упросить указать дорогу в Шой-ри-Тэйран. Она убеждала его, что лучше ждать отца и Бланку в городе эйвов, чем искать их в диколесье. Что один он не справится. А они могут помочь. Но он упрямо твердил, что ему надо уйти.

Лавиани не доверяла мальчишке. И, как оказалось, правильно делала. Он сбежал от них в первую же ночь, когда дежурил Мильвио. Сойка хотела вспылить, отчитать того, но увидела насмешливые глаза южанина и все поняла:

– Шаутт меня раздери! Ты сам отпустил сопляка. Скажи на милость, зачем?

– Затем, что он думает лишь об отце и той женщине. Я не буду насильно волочь кого-то через лес. Он свободный человек.

– Этот свободный человек теперь приведет сюда Шрева!

– Шрев уже и так знает дорогу. Впрочем, как и мы. Не жалей, сиора. Я поступил правильно. Мы не звери, чтобы держать людей в плену. Помощь он от нас получил и расплатился за нее.

– Угу. Если не наврал.

– Не наврал.

– Опять твое чувство, Фламинго?

– Оно меня еще пока ни разу не подводило.

– Ну поглядим.

Путь в город эйвов оказался простым – требовалось лишь идти вверх по течению ручья.

Лавиани нервничала, но не показывала этого. Все время думала о том, что Белые пороги, протяженность бурного потока и труднопреодолимые стены каньона это одно, а Шрев – совсем другое. Мильвио просто не знает, с кем имеет дело, поэтому считает, что у них в запасе больше десяти дней и они сильно опережают возможных преследователей. Но сойка никогда не витала в облаках несбыточных надежд.

Жалела, что дала Шерон уговорить себя. Следовало все бросить и уходить, когда была такая возможность. Увести погоню от друзей и не оглядываться каждую минуту через плечо, ожидая беды.

По несколько раз в день она оставляла группу, возвращалась назад и подолгу лежала в засаде, слушая лес. Но кроме многочисленного зверья и птиц, что жили здесь, никто не попадался ей на глаза.

Прячущийся Шрев чудился ей в каждой тени, и она понимала, что страшится встречи с ним.

Утром, прежде чем снова отправиться в путь, Шерон взялась за очередную перевязку. Тэо терпеливо ждал, когда она размотает тряпицу, слипшуюся от засохшей крови.

– Хм… – Странный тон указывающей заставил его посмотреть на свое запястье.

От раны, нанесенной ему три дня назад и вчера еще слабо кровоточащей, стоило лишь немного напрячь пальцы, остался лишь слабый бледно-розовый шрам.