Гоблин – император - Эддисон Кэтрин - Страница 64

— Вслед за папой и дедушкой, — сказал Идра, его глаза наполнились слезами. — Туда, откуда не возвращаются.

Майя посмотрел на Идру, а тот просто сказал:

— Это было бы правильно.

Потом он достал платок и повернулся к младшей сестре.

— Потому что Император — это вы, — продолжала рассуждать Миреан. — Мы все видели, как вас короновали. Я до сих пор не могу понять, как Идра мог стать Императором, если вы не умерли.

— Я ведь объяснял тебе, Мири, — торопливо перебил ее Идра. — Мама хотела, чтобы кузен Майя отрекся от престола.

— Да, но я все равно не… — начала Миреан, демонстрируя знаменитое упрямство Драхада, но предостерегающий взгляд брата заставил ее замолчать.

Поскольку фактического доказательства о замысле Шевеан убить Майю не было, он предпочел оставить этот неприятный вопрос. Со временем они сами во всем разберутся.

— Я хочу, чтобы вы знали: я не виню никого из вас. Я знаю, как вам сейчас плохо, и сожалею об этом. Идра, что я могу сделать для вас?

Он верил, что Идра не выдвинет невыполнимых требований, и тот, хорошенько подумав, сказал:

— Можно вернуть нам некоторых из наших домашних слуг? Не телохранителей, конечно, мы понимаем, но моего учителя и горничную девочек?

— О, пожалуйста, кузен Майя, — сказала Миреан.

— Сулер ни в чем не замешана, — с полной уверенностью продолжал Идра. — Она не сделала бы ничего дурного.

Майя заметил, что девочки явно любили горничную больше, чем мать. Ну, конечно, это же горничная заботилась о них; Шевеан не была баризанской матерью, как Ченело, всецело посвятившей себя своему ребенку.

— Я посмотрю, что можно сделать, — сказал он и встал, с унынием думая об обязанностях, которые ждут его по ту сторону решетки детских покоев.

— Спасибо, кузен Майя, — сказал Идра, а Ино с Миреан тихо повторили вслед за ним.

Идра поклонился, девочки присели, и Майя оставил их, цепляющихся друг за друга в неуютной и холодной детской.

Глава 24

Сэппуку Дажиса Атмазы

Единственным, что порадовало Майю в этот долгий, ужасный день, был факт, что ни Цевет, ни лейтенант Эшана, командир дополнительной роты гвардии Унтеленейса, назначенной теперь в Алсетмерет, не имели никаких возражения против Лейлиса Атмазы и Сулер Жаванин. Майя коротко переговорил с наставником принца и еще короче с горничной девочек. Лейлис Атмаза оказался невысоким живчиком с необыкновенно яркими глазами, он чем-то напомнил Майе мангуста. Он явно любил своего ученика и беспокоился о его благополучии, и Майя вспомнил, что именно Лейлис Атмаза разъяснил Идре разницу между плохой политикой и той, что просто не нравилась лорду-канцлеру. С Сулер Жаванин дело обстояло даже проще: чистокровная двадцатилетняя гоблинка, очень темнокожая, перепуганная до немоты. Но услышав, что девочки Ино и Миреан спрашивали о ней, она сразу сказала:

— Ваше Высочество, пожалуйста, позвольте мне побыть с ними. Хотя бы на несколько дней, пока вы не найдете кого-то лучше.

— Мы не думаем, что кто-то сможет заботиться о детях лучше, чем вы. Девочки вам доверяют. Спасибо, Мин Жаванин.

Ее неожиданная улыбка была так прекрасна, что Майя с удовольствием вспоминал о ней, так же как о заплаканных красных глазах Калы и его смертельной бледности, словно порожденной глубокой тайной раной. Этими знаками любви и доброты он пытался защититься от слезливого письма Сору Жасани, изобилующего самооправданиями и нападками на Майю за арест Шевеан; от болезненного разговора с Наревисом Чаваром, вся уверенность которого испарилась без следа; от сбивчивого рапорта Телимежа, когда он поздно вечером испросил аудиенции и умолял Майю отправить его в отставку по причине непригодности к службе.

— Рапорт? — Удивился Майя, первой его мыслью было, что он, должно быть, ослышался.

— Мы выйдем в отставку, — заверил его Телимеж, словно говорил о деле само собой разумеющемся. — Мы не хотим обременять вас, Ваше Высочество.

— Непригоден к службе? — Повторил Майя бессмысленно, словно эхо.

— Мы не смогли защитить вас, Ваше Высочество, — сказал Телимеж с окаменевшим от страдания лицом.

— Вы не смогли бы ничего сделать. Нам доложили, что колдовство было очень сильным.

— Мы не заметили предательства Дажиса Атмазы. Мы не смогли его обезвредить заранее.

Майя устало искал способ справиться с этой новой проблемой. Он не мог не видеть в произошедшем долю вины Телимежа, он даже мог допустить, что для отставки имеются некоторые основания, хотя и немного. Но…

— Мы не хотим, чтобы вы ушли.

— Ваше Высочество? — Телимеж выглядел потрясенным.

— Вы не сделали ничего, что заставило бы нас усомниться в вашей верности, — сказал Майя. — И… мы поймем, если вы больше не хотите быть нашим нохэчареем, но мы благодарны вам за службу и не хотели бы расставаться с вами.

Телимеж смотрел на Майю, словно прибитый кирпичом по голове. Майя прикусил нижнюю губу, чтобы удержаться от хихиканья, то был скорее нервный смех, потому что всем участникам событий последних суток было не до веселья.

— Пожалуйста, — попросил он, — подумайте, по крайней мере, одну ночь. Мы поступили бы неправильно, приняв решение поспешно и сгоряча.

Телимежу потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, но он сумел поклониться и сказать:

— Ваше Высочество.

Затем направился к выходу и сумел с первого раза вписаться в дверной проем, правда с помощью подтолкнувшего его Бешелара.

— Мы не думаем, что он уйдет в отставку, Ваше Высочество, — сказал Кала, закрыв дверь Черепаховой гостиной.

— Во всяком случае, не сейчас, когда он знает, что вы хотите оставить его, — добавил Бешелар.

— О… — сказал Майя. — Если мы не должны были… то есть, нам не следовало удерживать его, если он действительно хочет уйти.

— Он не хочет, — заверил Бешелар. — Сердце Телимежа навсегда останется здесь.

— О, — повторил Майя, так как не был уверен, хорошо это или плохо.

Цевет, который вежливо удалился во время аудиенции Телимежа, теперь вернулся и объявил:

— Ваше Высочество, мы приказали охране опустить решетки. На сегодня ничего срочного больше нет.

— И вы думаете, мы можем идти в постель? — Майя слишком устал, чтобы сердиться; после полыхавшего в его душе гнева теперь остались лишь пепел и зола. — Мы не возражаем.

Бешелар и Кала молча проводили его вверх по лестнице. Майя считал, что должен что-то сказать им, но в голове не было ничего, кроме свинцовой тяжести. Его эдочареи тоже были молчаливы, и Майя обнаружил, что скучает по Немеру, который был больше склонен к болтовне и комментариям, чем оба оставшихся. В конце концов он почувствовал отчаянную благодарность, когда смог отступить за занавески своей кровати и представить, что находится один.

Спал он плохо и проснулся от сообщения, что в Черепаховой гостиной его внимания ожидает Адремаза. Эша сопел неодобрительно, но Майя решил: если Адремаза пришел поговорить о Дажисе, лучше увидеться с ним до завтрака.

Рядом с Адремаза у окна Чепераховой гостиной стоял молодой человек в синем халате, таком же поношенном, как у Калы.

Следовало ли мне подозревать Дажиса, уныло подумал Майя, потому что его одежда была новой? Они поклонились.

— Ваше Высочество, — сказал Адремаза, — мы хотим представить Киру Атмаза, которого, как мы надеемся, вы примете в качестве своего нового нохэчарея.

Молодой человек поклонился еще глубже, и Майя с любопытством посмотрел на него. Тот был невысоким и слегка полноватым, с белыми волосами, заплетенными в длинную косу ученого, и бедно-зелеными глазами. Нос можно было считать орлиным, но подбородок мягко закруглялся, и он… взгляд Майя опустился ниже, и затем он недоверчиво посмотрел сначала на Киру Атмаза, потом на Адремаза.

— Нохэчареем может быть женщина? — Спросил он и «дал петуха» на последнем слове.

— Мы говорили вам, что он догадается, — пробормотала Киру Атмаза голосом, и близко не напоминающим мужской.