Амалия под ударом - Вербинина Валерия - Страница 52

Саша иронически покосился на своего коллегу. Коллега смущенно почесал нос.

– Когда присутствующий здесь Федор Иванович… ммм… совершенно случайно… да, случайно порезал внутреннюю часть одного из чемоданов Изабеллы Антоновны, то обнаружил там вот эту вещь. – И Саша, запустив руку в сверток, как фокусник из шляпы, вытянул – нет, не белого кролика с трогательно длинными ушками! – нечто блестящее, ослепительное, режущее глаз мириадами искр.

– Боже мой! – простонала Муся, поднеся руки к груди, и замерла, совершенно зачарованная.

– Ого? – удивился Орест.

Граф Полонский и Никита Карелин переглянулись и как по команде придвинулись ближе.

– Откуда она у вас? – изумился Никита.

Саша прищурился.

– Вы узнаете эту вещь? – тихо спросил он. – Вы когда-нибудь видели ее прежде?

– Ну конечно, видели! – воскликнул Полонский. – Это диадема Адриенн Дарье.

Глава 22

– Разорен, убит, обесчещен! – стенал вечером Орлов, вытирая платком лоб. – В своем доме… своем собственном доме… дал приют каким-то канальям! Газетчики, паршивцы, пропечатают меня в своих капустных листках, и тогда прощай мечты о Станиславе первой степени! Никто не пожелает видеть меня в свете! Я конченый человек, пропал, погиб!

– Папа! – урезонивала Муся своего нервного папашу. – Вы только подумайте, как на самом деле замечательно все сложилось! Амалии теперь ничто не угрожает, раскрыты опасные преступники, и… найдена такая потрясающая диадема!

– Ну, конечно! – всплеснул руками Орлов. – Важнее диадемы ничего нет! И как я сразу не догадался!

Специально, чтобы установить подлинность диадемы, из Николаевска был вызван лучший местный ювелир. Саша и фон Борн в полном молчании наблюдали, как он возится с разными лупами, меняет увеличительные стекла, кашляет, кряхтит и утирает пот.

– Да, – наконец торжественно объявил ювелир. – Диадема совершенно подлинная!

– Я так и думал, – поспешно сказал Саша, – но мне было важно услышать это от вас.

Фон Борн шевельнулся.

– А сколько такая диадема может стоить? – как бы невзначай спросил он.

Ювелир замялся, бросил на следователей косой взгляд и едва различимым шепотом назвал приблизительную цену.

– А-а… – протянул Федор Иванович, хватаясь за сонетку. Следующими его словами было: – Даша! Уксус… Полотенце… Мне!

– Ну надо же! – пожаловался он Зимородкову, когда старичок ювелир собрал свои стекла и лупы и удалился. – Мне таких денег не заработать даже за сто лет беспорочной службы, а тут…

– Зато теперь понятно, из-за чего была убита Адриенн Дарье, – ответил Зимородков, ероша свои жесткие волосы. – Из-за диадемы, которая стоила целое состояние.

Фон Борн в волнении приподнялся на стуле.

– Но ведь диадема была найдена при трупе!

– Не совсем так, – отмахнулся Зимородков. – Ее пыталась примерить девушка, обнаружившая тело. Но та диадема не была настоящей, это была искусная подделка. Именно поэтому в газеты просочились толки о краже и о том, что девушку пытались притянуть к ответу. Тот, кто на новогоднем балу отравил Адриенн Дарье, подменил диадему, а когда подделка была обнаружена, вор и его сообщница были уже далеко. – Зимородков в волнении стукнул ладонью по столу. – Убежден, что все было именно так! И, судя по тому, как хладнокровно и обдуманно действовала наша парочка, убийство и кража диадемы – не первое их преступление.

– Но чего они добивались от Амалии Константиновны? – в изнеможении спросил фон Борн. – Она не богата, у ее семьи нет никаких особых драгоценностей, и от ее смерти никто ничего не выиграет. Почему эти люди так упорно преследовали ее?

– Если мы найдем Митрофанова или Олонецкую, мы найдем и ответ на ваш вопрос, – ответил Саша. – Ясно одно: для чего-то им непременно нужно было избавиться от нее. Сначала они пытались отравить ее, как до того Адриенн. Потом хотели представить дело так, что с ней произошел несчастный случай. – Саша вздохнул и поглядел на сверкающую диадему. – Ладно. Эту игрушку мы сейчас запрячем подальше, а пока необходимо обыскать комнату Митрофанова. И, конечно, следует продолжать искать двух наших беглецов – псевдохудожника и Олонецкую.

И потянулись дни, заполненные хлопотами, беготней и бумажной работой. Что же до Амалии, то она смогла наконец насладиться отдыхом, не опасаясь, что ее застрелят, отравят или каким-либо другим способом отправят в мир иной. Миновал август, и наступил сентябрь, и плющ вокруг ясеневской усадьбы начал краснеть, а фонтан перед домом по-прежнему высоко вздымал свои струи.

В один из дней запыхавшийся Митя Озеров принес весть: лошадь, на которой Олонецкую видели в последний раз, найдена. Один крестьянин на ярмарке в Николаевске пытался ее продать. Когда его допросил фон Борн, выяснилось, что крестьянин просто-напросто нашел лошадь возле реки и забрал себе, полагая, что она никому не принадлежит.

– Наверное, эта страшная женщина уплыла на лодке, – предположил Евгений.

– Нет, – внезапно сказала Амалия. – Никуда она не уплыла.

– Почему? – удивился Полонский.

Амалия обернулась к графу. Тонкая светлая прядь свешивалась вдоль ее правой щеки.

– Разве стали бы вы спасаться бегством, бросив компрометирующие бумаги и украшение, ради которого вы когда-то убили человека? Все вещи Изабеллы Олонецкой остались в ее комнате, с собой она ничего не взяла, даже денег. Нет, тут что-то не то. Я думаю, ее больше нет в живых.

– Думаете, ее убил Митрофанов? – спросил Орест, только что подошедший к ним.

– Митрофанов? – Амалия мгновение подумала. – Может быть, и Митрофанов. Кстати, его бегство тоже выглядит очень странно. Он делал все, чтобы остаться в этом доме, даже изуродовал свои картины. И вдруг – бежал…

– Он почувствовал, что Зимородков подбирается к нему, – перебил Амалию граф. – Ни один преступник не хочет быть пойманным, знаете ли. А у Александра на его счет были весьма серьезные подозрения. Кстати, я не знаю, говорил ли вам ваш друг, но при осмотре комнаты Митрофанова они обнаружили осколки баночки, в которой хранился яд. Именно тот яд, которым был отравлен Алеша Ромашкин.

– Да, я знаю об этом, – отозвалась Амалия. – А вот и Саша!

Зимородков вошел в комнату. Его глаза сияли, он явно сделал какое-то важное открытие и был им чрезвычайно доволен.

– Похоже, что уголовный роман продолжается, – сказал Орест насмешливо. – Что на сей раз? Задержали Митрофанова? Нашли труп госпожи Олонецкой?

– Почему труп? – удивился следователь.

– Да вот Амалия Константиновна не верит, что она бежала, – заметил Евгений. – Так вы нашли Олонецкую или нет?

Саша упрямо покачал головой.

– Можете забыть о госпоже Олонецкой, – отозвался он. – Я сам с фон Борном и становыми объехал все окрестности, заглянул в каждый уголок. Мы прочесали лес вдоль и поперек, не оставили без внимания ни одну хижину, искали даже на дне реки. Тела Изабеллы нигде не обнаружено, как нет и никаких следов того, что ее убили. Зато мне удалось выяснить кое-что другое. И все благодаря вам, Амалия Константиновна!

– Мне? – недоверчиво спросила Амалия.

– Ну, да. Помните, недавно вы передали мне свой разговор с Дельфиной Ренар. Она еще сказала, что Изабелла Олонецкая кого-то напоминала ей. Так вот, я навестил мадам Ренар. Она сейчас живет в Николаевске и собирается вскоре отправляться на родину.

– Да, я знаю, – отозвался Евгений. – Дельфина уехала из Паутинок сразу же после похорон Алеши.

– Не в том дело, – нетерпеливо сказал Саша. – Дельфина Ренар вспомнила, где именно она видела женщину, похожую на Изабеллу. Это было в Вене, в мае прошлого года. Дельфина Ренар утверждает, что та женщина, с которой они жили в одном отеле, поразительно походила на Изабеллу, только цвет волос у нее был другой. Понимаете, к чему я клоню?

Но Амалия по-прежнему ничего не понимала.

– Подождите, подождите… – вмешался Орест. Он наморщил лоб. – Ну, да, Вена… Эмма Кох, которая умерла девятнадцати лет от роду. Как же, помню! Вы еще пытались обвинить нас с Евгением в ее смерти.