Английская Утопия - Мортон Артур Лесли - Страница 53

Пораженный всем виденным зрелищем мертвой цивилизации не менее, чем осудившим ее приговором, Вельштейн бежит назад, в далекую Африку, в одно из немногих мест, не задетых катастрофой, и там принимается за устройство республики на принципах, способных, по его мнению, устранить опасность классовой борьбы. Тут высказывается старая мечта мелкобуржуазных радикалов о свободном предпринимательстве без эксплуатации, очень схожая с тем, что Доннели и его единомышленники-популисты хотели иметь в Америке. Нельзя сомневаться в искренности его намерений; но его беспомощность при его ненависти к монополистическому капитализму, с одной стороны, и страхе перед рабочим классом и непониманием его — с другой, также очевидна.

Другой утопией, также обещавшей свободное предпринимательство без эксплуатации в одном из поселений в Восточной Африке, была книга «Свободная страна. Социальный прогноз», опубликованная в 1890 году австрийским экономистом Теодором Герцкой. Это совпадение покажется менее удивительным, если вспомнить, что в результате путешествий по Восточной Африке, предпринятых в те годы, были обнаружены большие площади, пригодные по климату для поселения европейцев, и что страна была как раз накануне освоения. Обе книги были написаны в те годы, когда Британская восточно-африканская компания подготавливала формальную аннексию всей области. Утопия Герцки несколько выделяется тем, что вместо того, чтобы изображать общество как действующее предприятие, она показывает, как его закладывают и развивают. Он, как и Кабэ, был свидетелем попыток осуществить на практике его фантазии. Результаты, однако, были еще ничтожнее, чем у икарийцев.

Рассказ об основании Свободной страны изобилует тщательно обрисованными деталями, вплоть до экипировки каждого члена разведывательной партии «шестью полными комплектами нижнего белья из легкого упругого шерстяного материала, так называемого «егерского белья». Нетрудно себе представить, что при таком старте все дальнейшие препятствия на пути становления утопического государства устраняются самым блистательным образом.

Это государство основывается на общности владения землей, сочетающегося со свободным предпринимательством в области производства. Любой человек или группа людей могут получать беспроцентные ссуды на организацию предприятий, которые разрешено создать, причем заем погашается взносами. Основная часть продукции производится кооперативными организациями, продукты потребления распределяются между гражданами в соответствии с выполненной ими работой. Обеспечиваются продуктами женщины, дети и нетрудоспособные. Свободная страна — это Утопия просвещенного эгоизма.

«Все было организовано так, чтобы по возможности устранить все препятствия на пути проявления разумного частного интереса. Становилось особенно важно дать надлежащее направление высшей воле в государстве и всемерно помочь эгоистическим интересам быстро и правильно осознать свою истинную выгоду».

Ни коммунизм, ни нигилизм — два пугала тех дней — не смогли привиться в подобной стране, это следует считать явлением скорее отрадным, чем достойным удивления.

Почти все, что было сказано об ответе на «Через сто лет», можно отнести и к «Картинам социалистического будущего» Эйгена Рихтера (1893). Он рисует явно нелепую картину социализма, опровергнутую всем тем, что произошло с 1917 года. Его социалистическое правительство конфискует личную собственность и мелкие сбережения и упраздняет деньги. Детей отбирают у родителей, престарелых людей заставляют селиться в особых домах. Все, вплоть до самого мелкого предприятия с одним рабочим, национализируется в течение суток. Немудрено, что после таких мер напрашивается вывод (неверность которого теперь доказана на практике), что социализм поведет к падению производства продукции, так что рабочие будут получать меньше, чем при капитализме. Перед нами снова обычная картина полицейского государства, в котором бюрократические безумства и злоупотребления привели угнетенных до крайности рабочих к восстанию. Тут можно еще раз указать на то, что некоторое оправдание картине, нарисованной Рихтером, можно найти в тех оппортунистических ошибках и недиалектическом мышлении, которые уже тогда проявлялись в социал-демократической партии в Германии и в других странах.

Более интересная работа, построенная по той же схеме, принадлежит Эрнесту Брама. Мы имеем в виду его «Что могло бы быть; история социальной войны» (1907), переизданную в 1909 году под более известным заглавием «Секрет лиги». Во время всеобщих выборов 1906 года в парламент прошло около сорока лейбористов и членов тред-юнионов, что вызвало тревогу у тех, кто привык считать это учреждение заповедником, доступным лишь высшим и средним классам. Книга Брама выражает эту тревогу, и повествование начинается с 1918 года, когда в Англии происходят новые выборы, во время которых «умеренное» лейбористское правительство заменяется социалистическим. У Брама этот процесс восхитительно прост:

«Партия лейбористов пришла к власти, доказав выборщикам из рабочих, что члены ее — их братья, и пообещав им значительную часть той собственности, которая принадлежала другим, а также достаточно много привилегий, которые она гневно осуждала, когда они были присвоены другим классам. Придя к власти, она сделала выборы доступными для всех. Социалистическая партия пришла к власти благодаря тому, что доказала выборщикам из рабочих, что члены ее даже больше, чем их братья, и пообещала им еще большую часть собственности других людей (среди которых были и более состоятельные члены партии лейбористов, находившейся тогда у власти) и еще большие привилегии».

Новое социалистическое правительство, несмотря на свое название, не пытается провести коренные преобразования, но удовлетворяется тем, что вводит прогрессивный налог для финансирования «Страны благоденствия», основанной на существующей капиталистической системе производства. Результаты вызвали сильную ненависть верхних классов и особенно средних, а выигрыш рабочих оказался на поверку очень незначительным:

«Это был почти «золотой век». Единственным недостатком было то, что рабочий человек в финансовом отношении оказался в положении, весьма сходном с положением колриджевского старого моряка. Для него и ради него тратилось много денег, однако в его кармане никогда не было ни гроша. Положение жен рабочих было еще хуже».

Брама, по-видимому, не мог себе представить, чтобы социализм означал что-либо, кроме бессмысленного грабежа, и книга его, невежественная и глупая одновременно, наполнена неприкрытой ненавистью и презрением к рабочему классу. Известный интерес этой книге придает то, что она, во-первых, является отражением роста лейбористской партии и, во-вторых, совершенно непроизвольно демонстрирует, насколько несостоятельна попытка построить благоденствующее государство, если оставлять в руках класса капиталистов ту власть, которую они имеют благодаря владению средствами производства.

Далее книга повествует об увеличивающихся трудностях правительства и поражении, нанесенном ему «Лигой единения», полулегальной организацией, куда влилось все население, кроме чернорабочих. Метод лиги заключался в неожиданном отказе, от имени всех своих членов, от пользования углем. Одновременно лига путем сговора с заинтересованными иностранными государствами обеспечила наложение эмбарго на британский уголь в главных странах-потребителях — все это из самых патриотических чувств и побуждений. Наконец, после государственного переворота лига завладевает властью и устанавливает парламентскую диктатуру при помощи самых простых средств: она практически лишает голоса весь рабочий класс — шаг, который Брама одобряет, рассуждая примерно, как Айртон, ссылавшийся на то, что во всякой акционерной компании при голосованиях по вопросам ее деятельности число голосов, которыми обладают пайщики компании, пропорционально количеству вложенного ими капитала.

В том же 1907 году была опубликована еще одна книга, касающаяся того же великого спора, но на этот раз социалистическая по своему духу. «Железная пята» Джека Лондона уже давно признана классическим произведением рабочего движения, и я не намерен подробно обсуждать его здесь. Она имеет безусловную ценность, потому что Лондон, несмотря на свою теоретическую слабость, с большой силой и мастерством описывает ближайшее будущее с марксистской точки зрения. Именно его талант позволил ему разгадать сущность врага, понять жестокость и беспринципность правящих классов и то, что они пойдут на что угодно, лишь бы сохранить свою власть. Благодаря этому пониманию он смог предвидеть возникновение фашизма и особенно той новой его разновидности, которая, как это особенно ясно видно нам теперь, грозит возникнуть из американского империализма. А главное, Лондон видел, что фашизм — не таинственная болезнь, но нечто естественно возникающее при некоторых обстоятельствах в период загнивания капитализма.