Во сне и наяву - Басби Ширли - Страница 94

Янси все еще не понимал, какая роль ему уготована, но карты сдавал не он, и ему приходилось играть с тем, что получил. Он с опаской двинулся к темной неподвижной фигуре и, приблизившись, узнал в распростертом на полу теле… Хайрама Барнелла! Янси опустился на колени и попытался найти пульс, но тут же понял, что Хайрам мертв. Он поднес к глазам влажную и липкую ладонь. В темноте было трудно разглядеть, но Янси не сомневался, что его ладонь в крови. Осмотрев труп, он нашел на затылке рану. Барнелл погиб от удара тяжелым предметом по затылку.

Янси встал и тут же почувствовал за спиной движение.

Когда он выхватил из кобуры револьвер, было уже поздно. От сильного удара в висок он со стоном рухнул на пол рядом с Хайрамом. Только чудо помогло ему не разделить участь Барнелла. Однако удар оказался настолько силен, что на несколько минут Янси потерял сознание. Этого времени хватило нападавшему, чтобы крепко связать руки и ноги своей жертве.

Придя в себя, Кантрелл почувствовал слабый запах дыма.

Янси попробовал пошевелиться, но тщетно. Зато ему удалось перекатиться на спину, и тогда он увидел смутно темнеющую фигуру человека, разжигающего у самой лестницы костер. Незнакомец подбрасывал щепки и солому в огонь, который на глазах становился все сильнее и ярче. Наконец человек повернулся, и Янси с ужасом узнал в бликах пока еще слабого огня Тома Шеллдрейка.

— Por Dios! — испуганно воскликнул он. — Что здесь, черт побери, происходит? Что вы делаете. Том?

Шеллдрейк пристально посмотрел на него, и по спине Янси пробежал холодок. Перед ним стоял совершенно безумный человек.

— О, простите, — извиняющимся тоном сказал Том. — Я надеялся, что ударил вас достаточно сильно, чтобы убить. Не хотел, чтобы вы страдали. Ведь вы всегда были так добры и внимательны ко мне. — Он печально вздохнул. — Мне, право, очень жаль, но маленькое ранчо в окрестностях Сан-Антонио меня совершенно не устраивает. Я не намерен менять на него «Солнечное ранчо» и мексиканские серебряные рудники. — Шеллдрейк увлекся и забыл о костре, который разгорался все ярче у его ног. — А знаете, идею я позаимствовал у Хайрама Барнелла. Вам известно, что он хотел убить вас и жениться на вашей вдове? Ну конечно же, у него была сообщница. Ему помогала эта потаскушка, моя жена.

Кроме вас, они собирались прикончить и меня! Однажды ночью еще в «Солнечном ранчо» я подслушал, как они обсуждали свои дьявольские планы. Энн и Хайрам считали себя чертовски умными, но по части ума они мне и в подметки не годятся! — Шеллдрейк захихикал, и Янси задрожал от страха.

Сейчас у него отпали последние сомнения в том, что он находится во власти сумасшедшего. Он осторожно попробовал освободиться от пут. — Даже не старайтесь, — посоветовал ему Том. — Бесполезно, я очень крепко вас связал… Конечно, Хайрама связывать было ни к чему. — Он снова захихикал. — И мою прекрасную женушку, если уж мы о ней заговорили!

Услышав последние слова Шеллдрейка, Янси вскинул голову и хрипло спросил:

— Черт побери, что вы хотите этим сказать? Где Энн? Что с ней?

Шеллдрейк с таинственной улыбкой посмотрел наверх.

— Моя дорогая, моя драгоценная жена там, наверху.. Ну сами посудите, какой смысл избавляться от вас и оставлять в живых эту маленькую шлюху!.. К тому же, — как ни в чем не бывало добавил он, — она заслуживает смерти! Можете себе представить, Энн с ее любовником хотели убить меня? Ну и ну!

— А зачем было убивать Хайрама? — спросил Янси, надеясь потянуть время. — Он и так должен был уехать завтра утром.

Том рассеянно погладил подбородок и пожал плечами.

— Этот мерзавец собирался убить меня. Вполне достаточно, чтобы отомстить ему. К тому же не забывайте: он пользовался расположением моей супруги! Ну разве можно меня винить в решении убить этого негодяя? — Он с упреком посмотрел на Янси. — А знаете, вы сами подтолкнули меня к столь решительному шагу. Если бы вы в конце концов не надумали избавиться от нашей теплой компании, кто знает, сколько бы вы еще прожили! Может, дожили бы даже до глубокой старости. Но положение мгновенно изменилось после того, как вы велели нам с Энн и Хайраму собираться в дорогу.

— Но почему? — не смог скрыть удивления Янси. — Я думал, что делаю доброе дело, проявляю щедрость.

— О, вы правы, мой дорогой! Вы были очень щедры к нам, но эта щедрость разом как-то блекнет на фоне вашего огромного состояния. С какой стати я должен соглашаться на какое-то там Доминго, когда могу получить все.., после того, конечно, как женюсь на вашей вдове? — Том улыбнулся, довольный своей сообразительностью. — Знаете, у меня сложилось впечатление, что Саре больше нравятся солидные, в возрасте мужчины. Вы со мной не согласны? Вспомните, ведь она вышла замуж за Сэма, разве я не прав? Когда я избавлюсь от вас и Хайрама, то уверен, что без особого труда уговорю ее выйти за меня замуж. Мы с ней будем, так сказать, товарищами по несчастью. Мне тоже предстоит стать безутешным вдовцом. Только представьте, ведь мы сможем утешить друг друга!

От ярости Янси скрипнул зубами. Воспользовавшись тем, что его наполовину скрывала тень, он пытался дотянуться до ножа, спрятанного за голенищем сапога. Его напряженный взгляд метался между безумцем Томом и языками костра.

— Похоже, вы все хорошо продумали. — Янси попытался отвлечь Тома.

— Спасибо. Я вам очень благодарен за похвалу, но, к сожалению, не могу ее принять, — как ни в чем не бывало ответил Том. — Я вам уже сказал, что идея принадлежит Энн и Хайраму.

Я только доработал ее и взял на вооружение. — Он посмотрел на неподвижное тело Барнелла и сокрушенно покачал головой. — А знаете, я испытал огромное наслаждение, когда убивал его… Ах да, чуть не забыл! Вы, кажется, поручили своим людям следить за Хайрамом? Успокойтесь, успокойтесь, они живы и здоровы.

Думаю, им недолго придется лежать связанными в доме Хайрама, кто-нибудь их обязательно скоро найдет. Я был очень осторожен, и они меня не видели. Еще одна тайна, над которой мне предстоит поразмыслить на досуге.

Только сейчас до Янси дошло, что однорукий человек не мог проделать все то, о чем рассказал Шеллдрейк.

— Ваша рука… — изумленно пробормотал он. — Так, значит, вы пользуетесь ею!

— О да, — лукаво улыбнулся Том. — Я уже некоторое время пользуюсь раненой рукой, но если бы вы знали, как выгодно, чтобы все считали вас немощным калекой. Люди с жалостью смотрят на вас, к калекам и относятся иначе. Их считают безобидными, от них не ждут подвохов. — Он посмотрел на сеновал. — Моя жена, например, потеряла бдительность и позволила мне шпионить за собой и своим любовником. Если бы я был здоров, едва ли она проявила бы такую беспечность. Я знал обо всех их планах! Представьте себе, обо всех до единого! Они оказались такими дураками!

Энн и Хайрам считали, что если у меня парализована рука, значит, я ничего не вижу и не слышу. В последнее время моя супруга совсем обнаглела и даже не скрывала своей ненависти ко мне. Но в конце концов я оказался умнее, я обвел ее вокруг пальца! — Губы Тома раздвинулись в довольной ухмылке. — Они со своей сестрицей думали, что из меня можно веревки вить. И напрасно! Я показал Маргарет, как глубоко она заблуждалась на мой счет. Перед смертью она, наверное, поняла, как сильно ошибалась.

— Маргарет? — осторожно переспросил Янси, искоса взглянув на Шеллдрейка. — Что вы хотите этим сказать?

В наполненном едким дымом воздухе прозвучал смех, от которого кровь стыла в жилах.

— Только то, что эта маленькая сучонка Маргарет надеялась заставить меня развестись с Энн и жениться на ней! — Том повертел головой. — Она знала, что я хочу быть судьей, и пыталась убедить меня в том, что скандал не помешает моим намерениям. Тупая шлюха! Неужто кому-то нужен судья, который накануне выборов развелся с женой и женился на женщине столь неблаговидного поведения! Представляете, человек, который должен служить примером для всех сограждан, разводится с женой и женится на ее сестре, которая, в свою очередь, разводится со своим мужем, чтобы выйти за него замуж! Придумать такой безумный план могла только круглая идиотка! О моем разводе не могло быть и речи! Я попытался по-хорошему объяснить Маргарет, что это невозможно, но она ничего не хотела слушать. — Он повернулся к огню, подбросил еще несколько щепок и бесцветным голосом продолжал: