Опасная тропа - Шульц Джеймс Виллард - Страница 51

— Мон сир, я сожалею, что доставляю вам столько беспокойства.

— Ха! Никаких сожалений. Мы позаботимся о вас, — отвечал дядя.

— Мерси! — пробормотал раненый и вновь впал в забытье.

Я стоял и смотрел, как дядя искусно перевязывает рану, но вдруг почувствовал, что чья-то маленькая мягкая ладонь взяла меня за руку, и обернулся. Возле меня стояла Отаки. Я сразу же заметил удивительное сияние ее глаз.

— Это ты! Я вижу тебя! Я думал, что ты в лагере, — только и смог произнести я.

— Я вернулась сюда, чтобы ждать тебя, сразу, как только смогла, — прошептала она.

Тситсаки смотрела на нас и улыбалась.

— Вы оба с Питамаканом можете идти, мы скоро придем следом, — сказала она, и мы направились в свои комнаты.

Вскоре мы разожгли очаг и принялись готовить еду. Когда вошел дядя Уэсли, мы с Отаки сидели бок о бок, рука об руку друг с другом. Он прямо подошел к нам, обнял за плечи и произнес, может быть несколько прерывающимся голосом:

— Надеюсь, что вы будете так же счастливы, как и мы с Тситсаки!

Тут моя «почти-мать», стоявшая рядом с ним, вышла вперед и расцеловала нас обоих. Заплакав от радости, она сказала, что знает: мы всегда будем добры друг к другу. Я едва мог поверить в реальность всего происходящего: без единого слова с моей стороны дядя дает мне свое благословение!

Умяв по огромной порции мяса, мы торжественно заявили, что и северные черноногие, и кутене откликнулись на посланный им призыв. Сиксика и северные каина уже находятся в пути на юг, а кутене придут позже, вместе с летней добычей бобровых шкур. А потом мы принялись в мельчайших подробностях описывать свои приключения на той долгой и опасной тропе, что выпала на нашу долю. При этом присутствовало большинство служащих форта и, когда мы рассказывали о схватках с различными врагами, они хлопали в ладоши и восклицали:

— Прекрасно! Замечательно!

А их жены пронзительно выкрикивали наши имена и военный клич своего племени. Когда мы закончили, дядя воскликнул:

— Вы оба прекрасно выполнили свое дело! И будете вознаграждены!

В постели мы улеглись далеко заполночь.

Пока нас не было, пикуни, каина и большебрюхие перебрались за реку и разбили свои лагеря в десяти-двенадцати милях от форта на речке Шонкин, притоке Молочной. Туда и отправились на следующее утро Питамакан с Отаки.

Тситсаки с матерью Отаки заранее решили, что, хоть я и белокожий, но их дети должны поступать, как положено порядочным черноногим. Поэтому я оставался в форте в течение десяти дней, пока шла подготовка к проведению церемонии. Мне не очень понравилась такая отсрочка, но эти дни выдались для меня весьма тяжелыми. Прибыли северные племена, и я должен был включиться в интенсивную торговлю, последовавшую за большим советом и пиром, на котором дядя вручил вождям обещанные «многострельные» ружья.

Каждый вечер я проводил некоторое время с Бесстрашным. Он был просто счастлив воссоединению со своей женой и расточал громкие похвалы Дальнему Грому, поставившему его вести список продаж.

Наконец пришел день, когда дядя сказал нам с Тситсаки, что мы можем отправляться в лагерь пикуни. И мы поехали туда, ведя в поводу вьючных лошадей, тяжело нагруженных едой, одеждой и одеялами. В полдень мы сложили весь этот груз перед большой новой палаткой в общем лагере, в кругу рода Коротких Накидок. Войдя в эту палатку, мы увидели, что в ней уже поставлены ярко раскрашенные ложа, покрытые мягкими шкурами. В изголовьях и в ногах каждого из них были сделаны удобные спинки. В положенных местах лежали новые парфлеши, вьюки и другие вещи, составляющие необходимую утварь жилища.

Тситсаки не разрешила мне ничего делать.

— Ты больше не мальчик. Отныне ты обязан держаться с достоинством настоящего мужчины, которым, насколько я понимаю, ты собираешься стать, — заявила она.

Она усадила меня на ложе в глубине палатки — мое ложе в моей собственной новой палатке — и сама перетаскивала все вещи из вьюков, раскладывая в положенных местах. Затем она принесла дров и, разложив небольшой костер, приготовила еду и чай, к которому подала еще имевшийся у нас твердый-претвердый хлеб.

Потом она велела мне встать у входа снаружи и громким криком пригласить Питамакана и других ближайших друзей на угощение и трубку. Я выкрикивал имя каждого, а потом повторял приглашение, и оказавшиеся поблизости люди улыбались и отпускали одобрительные замечания на мой счет. Они говорили, что «почти-женатый» молодой человек ведет себя очень достойно при своем первом приглашении на угощение.

Один за другим явились мои гости и конечно немного пошутили на счет новой палатки и ее хозяина. Тситсаки перед каждым поставила еду и чай. Я попросил и свою порцию, но она взглянула на меня с укоризной, а собравшиеся приятели захихикали.

— О! Совсем забыл! — воскликнул я, сел и принялся резать и смешивать табак с листьями психотропного растения каксинаnote 73 на моей новой табачной доске.

Потом я наполнил этой смесью большую каменную чашечку на конце длинной трубки и приготовил ее, чтобы раскурить и пустить по кругу, когда еда будет убрана. Это последовало через пару часов. Когда же мои друзья разошлись, я поел сам и отправился наносить визиты, а Тситсаки пошла в палатку Белого Волка, чтобы сшить кое-что для Отаки. А на закате мы оба вернулись в мою новую палатку.

Пришла и Отаки. Она застенчиво прошла через весь лагерь с большим блюдом жареного мяса в руках и ничего не отвечая на шутки встречных. Она подошла ко входу в нашу палатку и позвала:

— Тситсаки, это я. Возьми, пожалуйста — здесь еда, которую я приготовила для своего будущего мужа.

Моя «почти-мать» отвела занавеску входа и взяла блюдо, а девушка сразу же поспешила обратно, не обменявшись со мной даже взглядом. Три дня утром и вечером и еще утром четвертого Отаки пришлось выносить свое испытание, проходя через весь лагерь с едой для меня. На четвертые сутки в полдень я поехал на охоту вместе с Питамаканом, а моя «почти-мать» вернулась в Форт-Бентон. На закате я вновь прибыл к своей большой и красивой палатке, отдернул дверную занавесь и вошел. Отаки сидела напротив моего ложа. На ней было красивое новое платье из красного фабричного сукна. Она нежно обратилась ко мне:

Note73

Медвежья ягода (толокнянка).