Меченые - Шведов Сергей Владимирович - Страница 50

Было от чего владетелю Нидрасскому вспыхнуть от гнева и схватиться за рукоять ножа, который он обнажать не собирался, но дать острастку рыжему стоило. Рослый предводитель не обратил на движение Тора никакого внимания, он с любопытством разглядывал Данну, которая не пряталась на этот раз за спиной владетеля, а стояла рядом, спокойно глядя на чужаков большими темными глазами.

– Кто это? – кивнул рослый на Данну.

– Это моя военная добыча, – гордо сказал Тор, – я взял ее у духов.

– Сопли вытри своей добыче, – посоветовал черноволосый мальчишка с круглыми нахальными глазами.

Это уже было прямое оскорбление. Тор решительно шагнул к черноволосому и толкнул его кулаком в плечо. Удар был несильным, но чужак на ногах не удержался и потянул за собой владетеля Нидрасского. Однако Тору не суждено было огласить окрестности победным криком, поскольку противник неуловимым движением перебросил победителя через голову да еще, в довершение позора, уселся на него верхом. Конечно, подобные приемы допускаются в честном поединке, но уж больно обидно терпеть поражение буквально в шаге от победы. Торжествовал черноволосый, правда, недолго. Данна вцепилась в его роскошную шевелюру и с неожиданной силой стащила коварного мальчишку на грешную землю.

– Я прикажу вас выпороть, смерды, – крикнул разъяренный Тор, вскакивая на ноги.

Рослый вспыхнул от гнева и сделал шаг вперед:

– А это ты видел?

Тор на всякий случай попятился, но бежать не собирался. А рисунок под левым соском предводителя и вовсе не произвел на него особенного впечатления.

– Подумаешь, – презрительно скривил он губы, – этот знак есть у всех.

Рослый опешил:

– Ты хочешь сказать, что он есть и у тебя?

– Есть, – запальчиво крикнул Тор и тут же пожалел об этом. Мать строго-настрого запретила ему расстегивать одежду при посторонних, но не мог же владетель Нидрасский уступить простому мужику.

– Да он меченый! – ахнул черноволосый, увидев на груди забавного владетеля знакомый силуэт.

– Сам ты меченый, – крикнул обидчику Тор. Черноволосый рассмеялся, но в глазах его, к удивлению, уже не было вражды.

– И я тоже, – подтвердил он, расстегивая рубаху.

Тор задохнулся от удивления и ужаса, губы его задрожали, казалось, что он заплачет сейчас. Но заплакать на глазах у неприятеля было бы большим позором, и поэтому владетель Нидрасский бросился прочь, не разбирая дороги, ломая попавшие под горячую ногу кусты и размахивая руками, словно пытался отбиться от свалившейся на его мальчишескую голову беды.

– Так он владетель или меченый? – спросил удивленно рыжий.

– Ему, видимо, никто об этом раньше не говорил, – ответил рассудительный предводитель. – Надо бы рассказать о нем Чубу.

Тор был безутешен. Слезы градом катились из его глаз и падали на порыжевшую траву. Слишком уж тяжелым ударом оказалась для него эта прозвучавшая из уст незнакомого мальчишки новость. Страшные рассказы о меченых он слышал много раз. Башню проклинал в своих скучных проповедях капеллан замка, о меченых пела в своих песнях Берта, тревожно оглядываясь по сторонам, чтобы не услышала хозяйка. Меченые были разбойниками и убийцами, извечными врагами благородных владетелей. Вся Ожская дружина в один голос проклинала этих разбойников, и только мать да старый Ролло никогда о меченых не говорили – ни плохо, ни хорошо. Но ведь этого просто не может быть – не может быть, чтобы благородный владетель Нидрасский вдруг оказался разбойником? Наверняка эти наглые смерды что-то перепутали, а может быть, нарочно подшутили над легковерным владетелем. А он попался на их уловку.

– Пойдем купаться, – предложила Данна, в глазах ее было сочувствие.

Тор рассердился – не хватало еще, чтобы его жалела девчонка духов.

– Я не пойду, – сказал Тор хмуро, – мне нельзя.

– Почему? – удивилась Данна.

Никто и никогда не видел его без одежды – мать и Берта не в счет. Теперь Тор догадывался о причине запрета: его матери было стыдно за то, что он меченый. Тору вновь захотелось заплакать, но он сдержался. Нельзя так часто ронять владетельское достоинство перед рабыней. А Данна была рабыней, так говорили все.

Сбросив рубашку и штаны, Тор смело направился к ручью, однако вид медленно бегущей воды отрезвил его. Неизвестно еще, кто там прячется вон под той корягой, до сих пор он купался только в большом корыте, а это, называется, не совсем одно и то же. Да и вода, наверное, холодная. Не говоря уже о том, что в ручье может не оказаться дна. Ступит он ногой в мокрую пустоту и провалится по самую макушку. Хорошо этой рыбоедке, она, говорят, выросла среди рыб, а зачем владетелю, даже если он меченый, лезть в воду? Ему и на берегу хорошо.

Тор обернулся, ища глазами Данну, а когда увидел ее, то обомлел. До сих пор он пропускал мимо ушей недобрый шепоток дворни, которые называли Данну уродкой, но теперь он убедился собственными глазами в их правоте – девчонка духов отличалась от Тора. То есть она была, в общем, похожа, но не совсем. И не хватало-то сущей ерунды, но все-таки. Сделанное открытие явилось еще одним ударом за сегодняшний такой неудачный день. Мало того, что он сам оказался меченым, так вот вам, пожалуйста, добыча, которой он так гордился, оказалась с изъяном. Огорчению Тора не было предела, опустив голову, он побрел от ручья мимо удивленной Данны.

Вечером Тор поделился своими печалями с Густавом, тот был старым и надежным другом владетеля, перед которым не зазорно было раскрыть душу. О своей встрече с мечеными мальчишками он умолчал на всякий случай, но про Данну выложил все. Тору показалось, что Густав потрясен открытием не менее его самого, во всяком случае, воин согнулся пополам и в глотке у него что-то забулькало. Не сразу Тор сообразил, что Густав всего-навсего смеется. Это было обидно: что, собственно, смешного в чужом уродстве? Густав, отсмеявшись, пояснил расстроенному владетелю, что не все так плохо с Данной и что подобный недостаток есть, по сути, достоинство доброй половины человеческого рода. Почему недостаток является достоинством, Густав объяснять не стал.

– Вырастешь – узнаешь, – туманно пообещал он.

Тор хмыкнул и покосился на приятеля – не обманывает ли? Но Густав, похоже, говорил правду, хотя в его серых плясали огоньки.

Разговор с Густавом вернул Тору хорошее настроение. Кто знает, может быть, и меченым быть не так уж плохо. Взрослые такие странные, у них много тайн, но рано или поздно Тор узнает все.

Данну Тор разыскал на сеновале: девчонка духов лежала уткнувшись носом в душистую траву, и плечи ее вздрагивали от рыданий. Тор растерялся – в Ожском замке до сих пор полагалось плакать только ему, и вот появилось еще одно существо, нуждающееся в утешении. Утешать других Тору не приходилось. Он припомнил, как это делала Берта, и осторожно прижался щекой к щеке Данны, а потом погладил ее по мягким, пушистым волосам. Утешение оказалось делом легким и приятным, тем более, что долго возиться с девчонкой духов не пришлось. Не то что с самим Тором, который, случалось, поднимал ревом на ноги всю челядь.

Он проснулся от громкого голоса Берты, которая искала его по всем закоулкам замка. Данна сопела рядом, и Тор легонько толкнул ее в бок. Данна мгновенно открыла глаза, Тор приложил палец к губам.

– Тебе попадет, – предостерегла девочка.

Тор отрицательно покачал головой и, показав глазами на лестницу, первым полез вверх. Но Берта оказалась проворнее: Тор был схвачен в самом начале обходного маневра и с шумом доставлен вниз. При этом пострадало достоинство владетеля, потревоженное тяжелой рукой Берты, но с этим пришлось смириться. Берта долго и нудно читала нотацию Тору, но тот почти не слушал ее. Ему вдруг пришло в голову, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы выяснить у знающего человека волновавший его с самого утра вопрос.

– Берта, это правда, что я меченый? – спросил он.

Берта слабо охнула и быстро закрыла ему рот ладонью, тревожно оглядываясь при этом по сторонам. Тор не на шутку перетрусил, ему до сих пор не приходилось видеть женщину такой напуганной. Кругом, к счастью, никого не было, кроме девчонки духов, а эта была слишком мала, чтобы представлять опасность.