Оракул - Шведов Сергей Владимирович - Страница 60

– Сворачивай к Митрофанову, – распорядился Ярослав. – Надо с Ванькой Каином словом перемолвиться.

Село, на первый взгляд, жило обычной крестьянской жизнью. Навстречу тарантасу выкатила из-за солидного забора самая обычная мужицкая телега, запряженная бодрым савраской. Вроде бы ничего особенного ни в самой телеге, не в сидящем на ней мужичке средних лет не было, но детективу и здесь чудились происки оракула.

– Кулацкое гнездо, – высказал свое мнение Кравчинский, с явным неодобрением оглядывая солидные дома, стоящие по обеим сторонам дороги.

Ярослав вынужден был признать, что критика поэта по адресу деревенских жителей хоть и потеряла свою актуальность много лет назад, но все же наводит пытливый ум на кое-какие размышления. К сожалению, детектив плохо знал деревенскую жизнь. Тем не менее время от времени он смотрел новости по телевизору, и у него сложилось мнение, что село у нас отнюдь не процветает. Однако, глядя на бодрых и вполне довольных жизнью гореловцев, он вынужден был свое мнение изменить. Эти люди вовсе не бедствовали, хотя, конечно, с жиру и не бесились на манер городских нуворишей.

Ванька Митрофанов против своего обыкновения нынче был трезв как стеклышко, но ликом печален. Особенного восторга по поводу нежданно нагрянувших гостей он не выказал, хотя и со двора гнать не стал. Разве что неодобрительно покосился на шпагу, болтающуюся у пояса полковника Друбича.

– Носит вас нелегкая, – недовольно буркнул он, почесывая по милой своей привычке патлатую голову. – Весь кайф вы мне, белогвардейцы, поломали.

– От разбойника слышим, – не остался в долгу Кравчинский, присаживаясь на крыльцо рядом с рыжеватым мужичком, в котором Ярослав опознал без труда незадачливого рыбака Костю Кривцова.

– Да какие мы там разбойники, – махнул рукой Митрофанов. – Слезы!

– Ты не прибедняйся, Каин, – сразу же взял быка за рога поэт. – Мы о твоих подвигах наслышаны. Между прочим, в село приехал сотрудник Тайной канцелярии некто Рябушкин Анатолий Сергеевич, весьма озабоченный убийством императора, совершенного в одном из местных дворцов. По слухам, это твоих рук дело.

– За действия, совершенные во сне, человек ответственности не несет, – отрезал Митрофанов. – Так что чихать я хотел на вашего Рябушкина. Тем более что следователь в нашем селе уже был и никаких претензий ко мне не предъявлял. А вот что касается вас, то тут у него возникли вопросы.

– И ты ему настучал, что мы с Ярославом изнасиловали Катюшу и убили Коляна, так что ли, Каин?

– Стучать я не стучал, но намекнуть намекнул. Уж больно вы, ребята, здесь всем надоели. Думал, следователь вас сгребет и в город вывезет, но, вижу, не выгорело дело. Значит, такова воля Йо, тут уж ничего не поделаешь. Возможно, вы такие же йороды, как и мы.

– Какие мы тебе, юроды?! – возмутился Кравчинский. – Ты что несешь!

– Ты сказку про Иванушку-дурачка слышал, поэт?

– А при чем здесь сказка? – не понял Кравчинский.

– А при том, что не дурак тот Иван, а йород, то есть мамаша его от бога Йо родила и по сему случаю отмечен особым даром. Йороды настолько почитались народом, что даже православная церковь вынуждена была с этими смириться. Правда, православные юродивые больше отличались пророческим даром. Но корни-то все равно оттуда, от Создателя Йо.

– Это что же, – потрясенно выговорил Кравчинский, – если мне скажут, что Йо был с моей матерью, это не оскорбление, а комплимент?

– Само собой, – солидно подтвердил доселе молчавший Костя Кривцов, чем поверг Ярослава в раздумье, а Кравчинского в глубокое возмущение.

– А что вы кипятитесь, мужики, – пожал плечами Митрофанов. – Все русские – Иваны, а, следовательно, зачаты при участии Йо с помощью куя.

– Ну, с чьей помощью я зачат, мне и без тебя известно, – вскинулся Кравчинский. – Ты мне тут сексуальную политграмоту не излагай.

– Куй – это божественный огонь, – пояснил Кривцов. – Отсюда слово «кую» произошло и слово «кузница». Кую – значит, что-то делаю с помощью божественного огня. А Иваны мы потому, что Йоаны – первые перед Йо.

– Нет, ты посмотри, Ярослав, на этих сектантов! Это же темное царство. Да не было в русском языческом пантеоне никакого бога Йо! Ярило был, Перун был, Стрибог был, Даждьбог был.

– Йорало – означает «небесный пахарь Йо», а Даждьбог – Бог создатель Йо. Дед Йо – если угодно. А сектантов ты нам не лепи. Создатель Йо, он и до Христа был Создателем и им же остался.

В отличие от Кравчинского, Ярослав не возмущался, не протестовал, а терпеливо анализировал полученную от деревенских мужиков информацию. Детективу было совершенно очевидно, что Митрофанов с Кривцовым не сами все это придумали, хотя, надо признать, твердо усвоили полученный от кого-то урок.

– Так вы ведь, ребята, не первые здесь копаете, – охотно подтвердил предположение Кузнецова Митрофанов. – Много умнее вас здесь люди были. Вам бы с Ефросиньей поговорить. Она ведь из рода Глинских, а уж эти-то из йородов йороды. Мы-то по сравнению с ними простые Ваньки.

– Не такой уж ты и простой, – возразил Ярослав. – Одно не могу понять: я ведь тебя убил и по всем приметам закрыл– тебе дорогу в Каины, а ты мало того, что ожил, так опять к разбойному промыслу вернулся?

– Ранил ты меня, – возразил Митрофанов. – Йорода на этой земле убить нельзя, даже понарошку. А иных прочих действительно Йо таким образом спроваживает из этих мест. И никто из них сюда больше не возвращается. А вы вот вернулись, значит, свои.

– Но нас ведь никто не убивал, – возмутился Аполлон.

– Так потому и не убили, что вы йороды, – удивился чужой непонятливости Кривцов. – Были бы вы простыми людьми, вас бы давно послали отсюда давно испытанным способом.

– Значит, и ты участвовал в налете на Ефросиньину избушку? – спросил Ярослав у рыжего Кости.

– Йо лучше знать, кого к какому делу приставить, – ушел от прямого ответа Кривцов. – Все здесь делается его волей. Но от нашего разбоя ни одна живая душа ущерба не понесла. А для нас какой-никакой, но прибыток.

– Карету вы, значит, к рукам прибрали? – усмехнулся Кузнецов.

– Да что та карета, – махнул рукой Митрофанов. – Золотишка на ней было всего ничего. Одна слава, что императорская.