Оракул - Шведов Сергей Владимирович - Страница 82

Предложение было разумным, и все присутствующие на него немедленно откликнулись, разбежавшись по потаенным углам огромного зала.

Не прошло и пяти минут, как Кравчинский сообщил о своей находке товарищам громким призывным криком. Надо отдать должное оракулу, на пожелания своих гостей он откликнулся воистину с царской щедростью. Да и помещение, в котором был накрыт стол, радовало глаз и изысканной мебелью, и настенными рисунками явно инопланетного происхождения. Во всяком случае, таких пейзажей на Земле никому из собравшихся за пиршественным столом видеть не доводилось. Не исключено, что эти рисунки (а возможно, и фотографии) сохранились здесь с тех времен, когда за этим столом восседали исследователи, ностальгировавшие по родной планете.

– Видимо, эти инопланетяне ничем от нас практически не отличались, – задумчиво изрек Кравчинский, разглядывая один из рисунков. – Дом, конечно, не нашей архитектуры, но в принципе я вполне мог бы в таком жить. Скорее всего, думали и чувствовали они тоже приблизительно как мы. И поступали в критических ситуациях точно так же.

Никто Аполлону не возразил, поскольку правота его была очевидной. К тому же все были заняты поглощением пищи и обдумыванием ситуации, в которую неожиданно угодили. Нервозность атмосферы не позволяла насладиться ни вином, ни задушевным разговором.

Особенно нервничал почему-то Иванов, без конца переглядывающийся с Хлестовой. Ярославу показалось, что эти двое что-то затевают, однако навалившаяся на плечи усталость помешала его размышлениям на этот счет. К тому же неугомонный Аполлон, не усидевший за столом, прочесал окрестности и обнаружил несколько весьма пристойных помещений, предназначенных для сна и отдыха. Лучшую из этих спален он тут же верноподданнически предложил гайосару Ярославу Мудрому. Тот великодушно принял щедрый дар и тут же решил использовать его по назначению. Младшую жену гайосар пригласил разделить с собой ложе просто из предосторожности. В конце концов этот странный храм был довольно ненадежным убежищем, и Ярославу хотелось уберечь дорогого ему человека от возможных неприятностей. Возражений со стороны старшей жены не последовало, а Катюша, поломавшись для приличия, согласилась последовать за отходящим ко сну детективом.

Нельзя сказать, что Ярослав заснул сразу. Помехой тому сначала были Катюша, а потом и собственные мысли, жужжавшие в голове рассерженными пчелами. Более всего детектив беспокоился за Коляна Ходулина. Смущало то, что оракул не спешил его воскрешать. Это могло означать только то, что представление не закончено, а убитый на божьем суде исследователь в дальнейших событиях участия не принимал. По прикидкам Ярослава самое время было заявлять о себе четвертому исследователю. И он все больше и больше склонялся к мысли, что роль этого четвертого доверена Аркадию Семеновичу Иванову. Ведь недаром же оракул устранил его дважды: сначала как фон Дорна, потом как Доренко. Этот человек ему нужен был именно как Иванов. Видимо, только в своем естественном качестве Аркадий Семенович наиболее соответствовал отведенной ему роли. Чем руководствовался в своих действиях четвертый исследователь, Ярослав мог только предполагать.

Возможно, им двигала любовь к женщине, возможно, жажда власти. Не исключено, что эти люди потеряли надежду на возвращение на родную планету и им пришлось волей-неволей адаптироваться к чужой среде. Вероятно, четвертый решил, что лучше быть первым в деревне, чем вторым или сто десятым в Риме. Выбор истинного цезаря, что там ни говори. Так или иначе, но он подготовил переворот и захватил власть. Кто знает, может, и пророчество оракула было спровоцировано этим человеком. Ведь в отличие от Ярослава исследователи наверняка знали, как воздействовать в нужном направлении на свой компьютер.

Трудность здесь заключалась в том, каким образом находящийся в здравом уме и твердой памяти наш современник Иванов объяснит для себя необходимость устранения из игры Ярослава Кузнецова. Но, похоже, Аркадий Семенович эту трудность для себя уже преодолел и нашел общий язык с «императрицей» Светланой Хлестовой, с охотой предавшей своего недавно обретенного, но неверного «мужа». Видимо, побудительным мотивом действий царской дочери тех давних времен тоже была примитивная ревность. Вновь избранный гайосар отдал предпочтение своей давней возлюбленной, и это во многом предопределило его судьбу. Царские дочери обычно не прощают подобного пренебрежения. Впрочем, обычные женщины тоже.

Заслышав шум, Ярослав потянулся к мечу, но это был всего лишь Кравчинский, пришедший навестить приятеля в неурочный час. Бросив взгляд на спящую Катюшу, Аполлон ехидно усмехнулся:

– Я так полагаю, благородный гайосар, что не помешал вашим сексуальным утехам?

– Ближе к делу, – строго потребовал Ярослав.

– Понял. – Жрец Вадимир приложил с готовностью руки к груди. – На тебя готовится покушение, заговор вступил в решающую фазу.

– Кто донес?

– Следователь прокуратуры Анатолий Сергеевич Рябушкин, не пожелавший в данной ситуации просто умыть руки, как ему это настоятельно советовали.

– Кто советовал?

– Разумеется, Иванов со Светкой. Все-таки она на редкость коварная женщина, согласись. Зря Иванов с ней связался. Сначала она ухайдокала императора, теперь покушается на гайосара. Это уже комплекс какой-то.

– Зря ухмыляешься,—вздохнул Ярослав.—Дело серьезней, чем ты полагаешь. У нас есть все шансы утонуть в этого чертова компьютера воспоминаниях на веки вечные.

Кравчинский хотел что-то сказать, но не успел… Вновь послышался шум, но в этот раз куда более громкий, солидная дверь слетела с петель, и в спальню ворвалась целая орава вооруженных людей, возглавляемых Аркадием Семеновичем Ивановым.

– И ты, Брут! – успел крикнуть ему Ярослав, хватаясь правой рукой за меч, а левой – за жезл.

Мгновенно проснувшаяся Катюша вскочила и закричала в ужасе. Ярослав прыгнул вперед прямо с постели, целя мечом в голову Иванова, но, к сожалению, промахнулся. Аркадий Семенович успел спрятаться за чужую спину. Меч гайосара пронзил грудь одного из нападающих, а жезл оглушил второго.